ГЛАВА 6

По стилю поведения на борту воздушного судна я для себя делю всех пассажиров на четыре группы:

Первая группа – «бывалые». Члены этой группы уже «бывали» в том городе (стране, курорте, континенте), в который выполняется рейс. Обычно, то что было раньше и с их участием – лучше, чем будет тоже самое, сейчас и с их собеседником. Они громко разговаривают между собой или с другими пассажирами, обсуждая, «как было в прошлый раз» и обязательно скажут, куда направятся после этой поездки. «Бывалые» откидывают спинку сиденья до набора воздушным судном высоты и не пристёгиваются ремнём безопасности: их цель получить замечание стюардессы и оказаться в центре внимания. Обычно они имеют все возможные дисконтные, накопительные и прочие карты постоянных участников различных клубов, альянсов, авиакомпаний и т. д. Но все эти карточки у них начальных уровней. Своими повадками «бывалые» мне напоминают тушканчиков: они суетливы, любят стоять в проходе между кресел и постоянно вращают головой по сторонам. Таким образом «сканируя» всё вокруг, им хочется знать, где и что происходит, чтобы оказаться первыми в нужном месте.

Но они всегда вторые. Потому, что первые – «матёрые» (вторая группа по этой классификации). Вот их, обычно «не слышно и не видно». Но именно они получат первыми талоны на питание, если рейс задержат и они же окажутся одними из первых в очереди на паспортном контроле по прилёту в чужую страну. «Матёрый» пассажир не суетлив и не болтлив. Он пристёгивается ремнём безопасности сразу, как только садится в своё кресло и любит читать книги в «бумажном» виде. У него обычно имеется карта пассажира элитного уровня и это он переобувается во взятые с собой тапочки на рейсах продолжительностью даже два-три часа. «Матёрый» не будет стоять в проходе, чтобы размять ноги. Он прогуляется до туалета, причём именно в тот момент, когда этому не будут мешать тележки с раздаваемым питанием.

Третья группа – «новички». Это те, для кого полёт первый или второй (максимум – третий). Они стараются выглядеть, как «бывалые», являясь для них благодарной аудиторией слушателей. Как и во всех других делах, новички неуклюжи, из-за чего переживают и краснеют. Это они запихивают под впереди стоящее кресло свою большую сумку, потому что не было свободного места на багажной полке именно над их рядом сидений. В результате, не имея возможности вытянуть ноги, они весь полёт ёрзают в своём кресле. Это они стесняются попросить у стюардессы второй стакан воды. В результате, впихивая в себя сухомятку. И так далее.

Четвёртая группа – просто «попутчики». То есть все те, кто не попал в первые три группы. Их – больше всего.

В целом, наш перелёт прошёл штатно (для рейсов этого направления). Пассажиры (многие), несмотря на запрет, сначала втихаря, а потом открыто, распивали алкогольные напитки, купленные в Шереметьево. Стюардессы вяло этому препятствовали. До того, как я уснул, мне удалось:

– понаблюдать одну потасовку (дракой это не назовёшь) с участием двух «бывалых» пассажиров;

– прослушать одно хоровое исполнение подвыпившей группы «попутчиков» некогда популярной песни;

– съесть фирменное «курица или рыба»;

– посмотреть на мониторе в спинке впередистоящего кресла полтора фильма.

При рассадке по нашим трём местам девчонки отказались меня пустить «к окошку» и усадили у прохода. Поэтому утром я был разбужен Кирой, которой нужно было «попудрить носик», а не растолкав меня, вылезти из кресла она не могла. Большинство пассажиров ещё спало. Только где-то в начале салона несколько граждан приглушёнными (как они считали) не совсем трезвыми голосами продолжали какой-то спор глобальной важности. Чувствуя, что и мне не помешает что-нибудь попудрить, я тоже направился к туалетным комнатам.

Вскоре в салоне началось движение. Загромыхали тележки, стюардессы начали раздавать завтрак. От звуков и запахов стали просыпаться пассажиры. Мы с Кирой получили три комплекта питания и разбудили нашу попутчицу. Первое, что она сделала – посмотрела на себя в зеркальце. Поставив увиденному диагноз («кошмар!»), Марина, вытянув шею, стала рассматривать очереди в туалетные комнаты. Они были уже не маленькие.

До расчётного времени прибытия в аэропорт Пхукета оставалось чуть более часа. Проглотив свой завтрак, я нацепил наушники и стал досматривать фильм. Стюардессы собирали стаканчики, волоча между рядов тележки. Спустя какое-то время, меня ткнула в бок Кира и попросила встать, чтобы выпустить Марину. Та выбралась в проход между сидений и уверенно направилась в хвостовую часть самолёта.

Спустя ещё какое-то время началась непонятная суета: сначала необычно быстрым шагом в том же направлении, куда ушла наша попутчица, прошла старшая бортпроводница и единственный мужчина-стюард. Потом по громкой связи напомнили, что курение в туалетных комнатах запрещено и что там установлены специальные датчики дыма. И затем, буквально через пару минут, командир воздушного судна объявил о начале снижения, попросил всех занять свои места и сообщил, что в аэропорту Пхукета тепло (+28 градусов) и облачность.

Стюардессы быстро прошлись по салону, проверяя наклон спинки кресла и пристёгнутые ремни безопасности у пассажиров, одновременно раздавая миграционные карточки для заполнения.

Тут со стороны хвостовой части самолёта послышался возбуждённый Маринкин голос на фоне тихого и монотонного стюардессы:

– Безобразие! Я буду писать вашему руководству!

– Займите своё место, пожалуйста.

– У вас предвзятое ко мне отношение!

– Самолёт уже начал снижение. Займите своё место, пожалуйста.

По проходу между сидений «вели» нашу попутчицу. Мы с Кирой пропустили её к иллюминатору, в который она демонстративно уставилась, всё ещё «бурля».

– Ты курила в туалете? – шепотом спросила её супруга.

– Я что, дура?! – возмутилась Марина. – Это был парень из очереди передо мной.

– Тогда из-за чего весь шум? Тебя вообще «под конвоем» привели.

Как оказалось, со стюардессой подружка жены повздорила ещё по пути «туда», когда пыталась протиснуться в проходе с тележкой. А когда сработали датчики дыма и примчалась старшая среди бортпроводников с помощником, то её попросили остаться, как свидетеля факта задымлённости туалетной комнаты и наличия запаха дыма от молодого человека.

«Запах к делу не „пришьешь“. От хулигана чем только не пахло! И вообще, я в отпуск лечу, а тут будут звонить, уточнять. Зачем мне это надо?» – подумала Марина. И она отказалась, одновременно с объявлением КВС о начале снижения.

– Тогда пройдите на свое место, пожалуйста. Мы уже снижаемся, – сказала старшая.

– Мне вообще-то туда надо. Ненадолго.

– Вы слышали, что командир сказал? Займите своё место, будьте добры.

Нашей попутчице ничего не оставалось, кроме того, как выполнить требование экипажа. А проконтролировать исполнение старшая отправила ту самую стюардессу с тележкой.

Всё это Марина рассказала Кире позже, по прилёту. А тогда, увидев бланки миграционных карт, она оживилась, достала паспорт и стала заполнять свой экземпляр, попутно подсказывая моей супруге, где и что надо писать. Та, в свою очередь, транслировала эту информацию мне.

По прилёту пассажиры, едва ли не бегом, устремились по телетрапу в здание аэропорта. В общем потоке поскакали и мы. Марина, сказав, что догонит нас на паспортном контроле, свернула в сторону по указателям, однозначно понимаемыми жителями всех стран, независимо от их родного языка.

Мы с Кирой сбавили темп и тут же выпали из общего потока, обгоняемые попутчиками. Впереди уже были видны «хвосты» очередей. Встав в одну из них них, мы настолько быстро в ней двигались, что получили синие штампы в паспорт быстрее, чем к нам присоединилась Марина.

Оставив супругу ждать нашу попутчицу, я пошёл «ловить чемоданы», договорившись, что затем мы встречаемся у ленты выдачи багажа. К тому моменту, когда я влился в массу таких же страждущих воссоединения со своими пожитками, выгрузить успели только багаж с бирками «PRIORITY» и как раз начали вываливаться чемоданы обычных пассажиров.

Периодически оглядываясь, я смотрел на ленту и постепенно «отловил» два наших чемодана и один, вроде как, Маринин. «Ерунда, сейчас по номеру на бирке посмотрит», – думал я, поочерёдно выкатив три единицы груза к изгибу багажной ленты возле «тропы» с паспортного контроля. Девчонок видно не было.

Количество пассажиров с нашего рейса уменьшалось, как говорится, на глазах. Минут через десять я начал подозревать что-то нехорошее, но, будучи ограничен в мобильности тремя чемоданами и всего двумя руками, решил продлить ожидание ещё на десять минут в том месте, в котором договаривались.

От нечего делать, я смотрел по сторонам, периодически скользя взглядом по ленте с багажом. Когда по ней очередной раз проехал чемодан подозрительно похожий на Маринин, я посмотрел на тот, который стоял рядом с двумя нашими. Сходство было очень сильным. «Сейчас придёт и пусть сама разбирается», – подумал я. Но уверенности в том, что всё будет так просто, у меня у самого было немного.

– Вот он! – крик раздался рядом со мной.

Девушка, лет двадцати пяти показывала пальцем то ли на меня, то ли на чемодан, снятый мной с ленты и идентифицированный, как Маринин. К крикнувшей россиянке подошёл какой-то амбал и они вместе направились ко мне.

– Это он! Точно он, – девушка, присев на корточки, рассматривала бумажные бирки на ручке чемодана. – Вот и номер совпадает!

– Нехорошо, братан, – сказал мне качок.

– Извините, перепутал, – ответил я. – Значит тот – наш.

Проследив взглядом направление, которое я показал пальцем на чемодан на ленте, у «крепыша» в мозгу что-то сложилось и он сказал своей спутнице:

– Смотри, там ещё такой же катается. Какой наш? Точно этот?

– Точно! Я номер проверила!

– Вот, братан. Надо номер проверять, а не хватать чужие чемоданы. Понял? – сказал он мне.

– Ладно. Учту, – не стал что-то ему объяснять или спорить я.

Мой новый «родственник» смерил меня уничтожающим (как он считал) взглядом. Затем он хотел презрительно сплюнуть, но, видимо вспомнив, что он сейчас не у себя «на районе», стушевался на секунду, и тут же взял себя в руки: развернул плечи и повернувшись пошёл к выходу, бросив через плечо:

– Пошли, Анжела. Решили твою проблему.

Девушка с найденным багажом посеменила за ним, а я пошёл за едва ли не единственным оставшимся на ленте чемоданом. «Могли бы позвонить», – пронеслось у меня в голове. И тут я вспомнил, что сам-то выключил свой телефон после соответствующего напоминания стюардессы ещё перед взлётом в Москве, а здесь, в Таиланде, его ещё не активировал.

На включенный аппарат тут же посыпались сообщения, среди которых было о нескольких пропущенных звонках от жены. Видимо, ей пришло уведомление о том, что «абонент снова в сети», поскольку у меня тут же раздался сигнал вызова.

– Лёш, так получилось, мы уже на улице! Не сердись. Нас обратно не пускают! Мы сразу за дверьми! Лёш, как-то так получилось… – Кира была многословна.

– Стойте там. Я иду.

Сказать было проще, чем сделать. Оказывается, катить три чемодана двумя руками не так просто. При толкании перед собой, их колёсики постоянно разъезжаются в разные стороны, а тащить за собой не получается, поскольку две ручки в одну руку с пальцами длиной меньше двадцати сантиметров взять не реально. На ум пришёл только один вариант: перемещать багаж челночным методом. То есть, сначала перекатить два, потом вернуться за третьим. И так постепенно к выходу.

И тут ко мне пошёл сотрудник аэропорта в униформе и со словами: «плиз, мистер», подкатил багажную тележку… Таким идиотом я не чувствовал себя давно!

Закинув три чемодана на средство для их транспортировки, мне оставалось только выкатить их через «зелёный коридор» на улицу. Но, вероятно, формула: «один турист и три сумки» не относилась у таможенной службы Таиланда к типовым. Поэтому, не дойдя до заветных раздвижных дверей, за которыми меня ждали девчонки, буквально несколько метров, я был остановлен таможенником.

– Это всё ваш багаж? – спросил он меня на английском.

– Да, – ответил я.

– Что в сумках?

– Только вещи для личного использования.

– Во всех трёх?

Дело «пахло» досмотром багажа. Конечно в Таиланде этим никого не удивишь, но я представлял себе лица досматривающих при вскрытии Марининого чемодана. А если там ещё и икра с матрёшками в стратегическом количестве, то будет ещё веселее. Кстати, код на замке я естественно не знал, что по идее, даст им ещё больше поводов для вопросов.

В это время на выход прошёл очередной турист. Сработавший датчик открыл перед ним двери и перекрывая весь остальной шум аэропорта до нас с таможенником долетели женские крики на русском и английском языках:

– Это он!

– Я про него вам говорила!

– Мы с ним!

– Он с нами!

– Мы вместе!

Это из толпы встречающих туристов тайцев кричали Кира с Мариной. Таможенник поморщился, как от зубной боли (очевидно, он с ними уже общался) и спросил меня:

– Вы их знаете?

– Да, – ответил я. – Это мои женщины.

Поясню. Английский я знаю не очень. Поэтому стараюсь говорить на нём максимально короткими предложениями. Но даже у меня самого последняя фраза вызвала прилив гордости.

Таможенник окинул беглым взглядом чемоданы. Формула в его голове изменилась на «три туриста и три сумки», а она вполне укладывалась в шаблон и он приглашающе показал рукой в сторону раздвижных дверей:

– Добро пожаловать.

Я выкатил тележку во влажный тёплый воздух.