Снежный ураган расстроил
Волшебное море зимы.
Любовный корабль построил
Великий вождь страны.
Рождались счастливые дети:
Разносится детский смех.
Лучший на белом свете
Белый искристый снег.
Родные весенние ночи,
Любимый весенний рассвет.
Любили вождя не очень:
Держали за то ответ.
Сибирь поглотила много
Заблудших сонных душ:
Не верили глупые в Бога,
Попав в ледяной душ.
Прощенья не попросили,
Терпели удар судьбы,
Грехи не замолили
Чужие и свои.
Надежда жила недолго:
Бросали тела в поток.
Великая река Волга.
Сибирский студеный проток.
 

 
Разрушен мой чудесный дом:
Разрушена страна.
Ударил кто-то молотком:
Пробита голова.
Мой дом построен стариком:
Прадедом моей мамы.
Он был солдатом, был бойцом,
Отцом прекрасной дамы.
А дама выросла в саду
Среди цветов вульгарных,
Любила очень красоту
Парней во всем бездарных.
Влюблялась часто без причин,
Влюблялась без ума.
Немолодой – серьезный чин,
Ему и верная жена.
Сто лет прошло, разрушен дом,
Разрушена страна.
Я стал от страха дураком,
Но умная жена
Меня с постели подняла,
Отправила в поход,
Чтобы война взяла меня,
Но, не пустив в расход.
 

 
Мне грустно очень иногда
Среди лесов, полей.
И тихо мается душа:
В молчанье соловей.
Мне очень хочется любить
Просторы русские страны
И в полной мере тихо жить
Под взглядом не своей жены.
Я разбежаться не могу
И броситься в колодец:
Себя я этим погублю,
Как резвый «коне-ходец».
Моя душа нехороша
Для разовой раскраски.
Ее не впустят небеса
Без смерти в белой маске.
Свое я тихо сохраню
Для долгого страданья.
А не свое я подниму,
Чтобы узнать желанье.
Желанье безмятежных дней.
Большое и родное.
Для русских и других людей:
В лицо их золотое.
 

 
Огорошен словами ее.
Неожиданное движенье.
Полюбить ее нелегко.
Непонятное сожаленье.
Откровенно смотрел в глаза,
Всю жестокость понимая.
В них и лето, и зима,
И любовная злость неземная.
И готов я руку поднять
И с размаху ее ударить,
На куски ее порвать
И на углях в лесу поджарить.
Не всегда я так жесток,
Не всегда без зверских желаний.
Посажу высоко на шесток,
Поманю деревенской баней.
Я по-черному баню топлю:
Раскаленное сердце обманет.
Никогда я в бане не пью:
Это многих в парную манит.
Разберись в своих чувствах сама:
В этом деле никто не поможет.
Если осень или зима,
Сердце тайно волшебное гложет.
 

 
Одичала в лесу одна
Некрасивая голая баба.
Равнодушье и тишина:
Всему этому очень рада.
Возле озера ждет ее волк.
Полюбила его, рыдая.
Знает в ревности волчьей толк,
Но усталости в ней, не зная.
А в лесу весь березовый ряд
Разливает березовый сок.
Не пугает зеленый наряд
Ни Приморье, ни Дальний Восток.
Только серый и белый туман
Ее душу всю ночь обнимает.
То ли правда, то ли обман.
Или радуется, или страдает.
Искупалась в студеной воде,
Застудила корявые руки,
Не пожаловалась судьбе,
Не просила о разлуке.
Одичала в лесу одна
Безобразно нагая баба.
Задымилась под ней земля
От любви горячего «гада».
 

 
Раскрылось небо голубое,
И солнце бросилось на луг.
А луга тело молодое
Не спряталось в толпе подруг.
И опаленное лучами
Иссохло кожей до старух,
С худыми синими ногами,
И под глазами черный круг.
Никто то тело не узнает,
Не прикоснутся пальцы рук.
А молодая пострадает
От старческих и странных мук.
Движенья глаз уже не стало.
Уже устала голова.
И тело горько зарыдало.
Упала рваная трава.
Никто не знает на планете —
Название ее – Земля.
Кто за старение в ответе?
Уходит, почему вода?
Еще ответа не услышал
И тайну эту не раскрыл,
Я на дорогу ночью вышел.
Я черта черного убил.
 

 
Волнение юности проходит,
Серьезность разума растет,
А старость где-то тихо бродит,
И смерть ее в засаде ждет.
Пока еще мы молодые
И все случится впереди.
И вставим зубы золотые,
И отречемся от любви.
Пока еще мы не поняли,
Что нас давно ограбили,
Что Родину у нас отняли,
Наполнив душу «жабами».
И холодеет наша кровь,
И мерзнут наши руки.
Гноим чужую мы любовь
И требуем разлуки.
Волненье юности прошло,
И огрубели души.
И расстаемся мы легко
С водой морской и сушей.
Что остается за душой?
Где вечное, святое?
Где жизни ключик золотой
И что-то дорогое?
 

 
Коленки острые поймал
Мой взгляд спокойный, равнодушный.
В вагоне я один не спал.
Вагон вонючий, душный.
Зачем смотрю на белизну
Чужого тела и молчу?
Познать мне трудно глубину
Всех мыслей по сонному лицу.
Вагон то движется, то вдруг
Объявят остановку.
И встрепенутся все вокруг
От сна, подняв головку.
Мне интересно посмотреть
На резкое движенье
И от сомненья одуреть,
И потерять терпенье.
Но заболела голова:
Ее долбит бессонница.
А мимо дикие леса,
Деревьев голых конница.
Коленки острые раздвинь
Девчонка незнакомая.
Небрежно ты одежды скинь,
Девчонка невесомая.
 

 
Зачем ты, гордая, ушла
Из сердца невлюбленного,
Его страданья забрала,
Годами убеленного?
Насколько жизнь ему продлив,
Себе укоротила.
И вспять пойдет морской прилив,
И зарастет могила.
Зачем ты, смелая, ушла
Из сердца сумасшедшего,
Его весь разум забрала
Для солнца не взошедшего?
А солнце разум иссушит
И выбросит над морем.
А море разум сокрушит
И насладится горем.
Зачем ты, глупая, ушла
Из сердца полюбившего?
Ты красотой его взяла,
Не дав блаженства высшего.
Ты обманула, ты врала,
Постелью совратила,
С лица всю кожу содрала,
В изгоя превратила.
 

 
Несчастье с шумом ворвалось
В волшебное создание.
И много звуков собралось
На палубе прощания.
Корабль тихо отойдет
От древнего причала,
Потом движенье разовьет,
Чтоб всех вновь укачало.
На берегу громада гор
Отстанет до обиды.
А корабельный сводный хор
Продолжит звуком виды.
Прекрасен хора мощный звук:
Дыхание родное.
И сотни сильных смуглых рук
Готовы на большое.
Презренье огненных стволов
В карманах беспредела.
И голосов открытых ртов
Желанного раздела.
Стучат моторов «молотки»,
Стабильное движенье.
А на корме стоят лотки
Не горького мгновенья.
 

 
Люблю я голоса надрыв
И звуков удаленье.
Но не люблю я мин подрыв:
Жестокое мгновенье.
Вразнос идет моя судьба,
И тело вновь без крови.
Моя рука, моя нога,
И подпалены брови.
А в голове какой-то шум
И дикое звучанье.
А мысли, вроде бы, без дум
И сердце без рыданья.
И вновь качается земля,
Уходит в преисподнюю.
Держаться трудно за меня,
Спасаться тоже поздно.
Зачем родился, зачем жил
На белом этом свете?
Что не ценил, чем дорожил,
За что не был в ответе?
Таков итог моей судьбы —
Других путей начало.
Звучанье нудное пчелы
И смерти адской жало.
 

 
Зреет месть, зреют дерзкие мысли.
Искрой месть поджигает костры.
За работу взялись они вместе.
Всегда рядом, словно в любви.
И достигли они вершины,
Разрубили царскую нить.
И в болоте тела невинных
В неизвестности будут гнить.
И кровавая месть совершилась:
Незнакомая кровная месть.
И от радости сердце забилось,
Принесли им, когда эту весть.
Но недолго, совсем недолго
Наслаждаться любовью, двоим.
Смерть пришла за остатком долга,
О котором известно лишь им.
Лежит мумия, как живая,
Похоронена тихо жена.
А Россия вновь молодая,
Вновь разграблена, вновь больна.
Не хочу я, чтоб вновь в России
Пролилась невинная кровь,
Чтоб погибшие попросили
Мстить невинным вновь и вновь.
 

 
А характером Петр: буйный.
Правил он довольно жестко:
Льется кровь, и летят головы.
Льется кровь, ложатся стрельцы.
Смело принял он на грудь Державу
И величье славы возвратил.
Только трудно истребить отраву
Хитрецов и воротил.
Много роскоши и лоска,
И надменные пажи.
Вроде, просто, но и броско
Поднимали на ножи.
Но осталась великая слава
И великое горе в веках.
А великая личная драма
Была тайной в великих штанах.
Гибкий, стройный, молодой, красивый
Полюбил Катюшу горячо.
Иногда жестокий и ревнивый
Мог ударить грубостью в лицо.
А Россия Петра не забудет.
По-Петровске Россия живет.
Силу русскую в людях разбудит,
Счастье райское возведет.
 

 
Наивные люди
Надеждой живут.
Наивные люди
Счастье ждут.
Поднимется солнце,
И счастье придет.
Опустится солнце,
И горе заснет.
А ночью вновь радость.
А ночью любовь.
Волшебная слабость.
Горячая кровь.
Горячее тело
И трепет сердец.
И звездное небо,
И месяц-отец.
А лунная мама
Ушла погулять.
Небесная драма:
Надо рожать.
Наивные люди
Торжественно ждут.
Родился лунатик.
Луной назовут.
 

 
Смешная золотая осень
И грубость стоящих тополей.
Тепла еще чуть-чуть попросим:
Нам пальцы тонкие согрей.
Хотя лицо мое пылает:
Бордово-красные цветы.
А ветер куст большой качает:
За ним лежишь нагою ты.
Мне не понять все откровенье,
Твоих поступков не понять.
А дико страстное движенье
Не разрешит мне вновь сбежать.
От чистых помыслов любовных
И от великой красоты,
И от обид всегда бескровных,
И кровью политой травы.
Наверно, я еще не вырос.
Наверно, я еще росток,
Который что-то в лесу вынес,
А лес по-прежнему жесток.
Смешная осень золотая
И беспредел всех тополей.
А ты такая молодая
На фоне голубых полей.
 

 
Утром однажды я не проснулся.
Что тогда вдруг началось?
Зять мой с работы сразу вернулся:
Время для спора нашлось.
Зять мой, другой, Камчатку покинул:
Рейсом ближайшим в Москву.
Простынь кто-то мгновенно скинул.
Кто-то бесстрашно бил по лицу.
Но просыпаться, сразу не стоит:
Надо внимательно все осмотреть.
Чье-то величье, чьи-то покои,
Душу чью-то согреть.
Я в бесконечный туннель не посмею
Душу свою втолкнуть.
Может быть, сразу о том пожалею
И захочу обратно вернуть.
Грохот страданья и визг бытия,
Тихая вечная радость
Манят куда-то не только меня.
Видно, у каждого слабость.
К вечному тихо прижаться лицом,
Душу из тела прогнать,
Став ни святым, а подлецом,
И наказание ждать.