Один из стоявших возле стола, глядя на меня, озабоченно почесал в затылке и, пожав плечами, высказал, очевидно, какое-то предположение на мой счёт, а затем, подойдя ко мне вплотную, строго спросил меня о чём-то по-русски, но я лишь красноречиво развёл руками и покрутил головой, дав понять, что я не понимаю о чём он говорит. Тогда он раздражённо махнул на меня рукой, и, прищёлкнув пальцами, обратился к другому человеку с продолговатыми эполетами, будто бы вспоминая о чём-то. Тот, видимо, всё это подтвердил, и, выглянув за дверь, громко скомандовал что-то по-русски. Затем все они расселись за столом и стали явно кого-то ждать, продолжая насмешливо разглядывать меня, как некую фантастическую диковинку.

Прямо на карту, которую они рассматривали, был поставлен вертикально небольшой металлический цилиндр с расплющенной верхней частью, толщиною примерно с руку. Поднявшись из-за стола один из русских пошарив в кармане своих брюк, выудил оттуда маленькую деревянную коробочку. Затем, небрежно её раздвинув, он вынул из неё тоненькую палочку с круглым чёрным кончиком, и, чиркнув им об одну из двух коричневых граней коробочки, заставил палочку вспыхнуть, и, быстро поднеся её к плоской части цилиндра, разжёг над ним тонюсенькие язычки пламени, добавив тем самым освещения.

«Бог Мой, в что за странное место я попал?! – продолжал недоумевать я про себя. – В то время как я столько мучаюсь, чтобы разжечь свою трубку – здесь просто чирк! – и всё!»

Наконец, в помещение вошёл неприметный угрюмый субъект в круглых очках, и с таким непроницаемо-равнодушным лицом, что кажется вот упади сейчас рядом с ним бомба с зажжённым фитилём – он просто поддаст по ней ногой, и спокойно пойдёт себе дальше! При этом одет он был заметно более скромно, чем те, что сидели за столом, а на голове носил мягкую продолговатую шапочку бледно-зелёного оттенка с красной звездой спереди.

«Э-э, да здесь, я вижу, тоже заботятся о сохранности собственных мозгов!» – подумал я, заметив прикреплённую к его поясу круглую железную каску такого же зелёного цвета, как и вся его форма.

Видимо, отрапортовав по-военному о своём прибытии, очкастый парень коротко ответил на заданный одним из офицеров вопрос, – а в том, что здесь были именно офицеры, я уже практически не сомневался, – и внимательно его выслушав, спросил меня по-французски:

– Итак: скажи кто ты такой вообще, и откуда ты такой взялся?

– Лейтенант Поль де Сент-Пьер – кирасир войск Императора Франции Наполеона Бонапарта, – ответил я, слегка кивнув головой, как и полагается хорошо воспитанному человеку.

Сидевшие за столом люди, переглянувшись между собой, громко рассмеялись, а один из них развёл руками, и, явно не без издевки, произнёс что-то по-русски.

– Что он сказал? – вполголоса спросил я у переводчика.

– Он сказал – тогда мы – танкисты царя Ивана Грозного, – спокойно ответил тот.

– Простите, но я не понимаю, почему вы разговариваете со мной в таком тоне, – тут же возразил я своим русским оппонентам, стараясь держаться как можно более естественнее, – И вообще порядочные люди обычно не называют других на «ты»!

Выслушав, что скажет ему переводчик, говоривший со мной офицер, мгновенно побагровел от злости, и, наклонившись вперёд, с вызовом процедил что-то в мой адрес.

– Он говорит: я не собираюсь называть тебя на «вы», только потому, что ты вырядился как клоун, – хладнокровно произнёс переводчик по-французски.

Хлопнув ладонью по столу, человек с продолговатыми эполетами еще что-то добавил, пристально сверля меня взглядом.

– А ну отвечай серьёзно – кто ты такой будешь? – дословно пересказал угрюмый очкарик.

– Я уже сказал – Я подданный Его Императорского Величества Наполеона Бонапарта, – снова повторил я, как можно более жёстко. – И я требую, чтобы меня отпустили в распоряжение моей армии.

Тут уже не выдержал другой из офицеров, и, грохнув кулаком по столу, он в ярости выпалил что-то по-русски.

– Скажите, сударь, чего от меня надо этому господину? – нагнулся я к усевшемуся на табурет переводчику, который почему-то удивлённо приподнял бровь при слове «сударь», и спокойно мне ответил:

– Он говорит, что хватит уж нам тут байки-то травить! А то счас мигом расстреляем тебя прямо тут же, несмотря, что ты союзник! Поэтому признавайся лучше сразу – тебя фрицы подослали?

– Фрицы? – с удивлением попытался воспроизвести я по-русски. – Что есть фрицы?

– Ну, немцы, немцы, – пояснил переводчик с красноречивым жестом, как будто я был несмышлёным младенцем.

Тут уж настала моя очередь смеяться!

– Помилуйте, – говорю, – Господа, как же эти немцы могли меня подослать, если все их городишки уж почти десять лет как под нами!

В ответ русские рассмеялись ещё громче, и сначала один, а потом и другой из них снова принялись втолковывать мне что-то на своём языке, из чего я, конечно, ровным счётом ничего не понял, и вопросительно посмотрел на переводчика.

– Парень, с какого цирка ты прибыл? – с лёгкой усмешкой повторил он мне содержание их слов по-французски. – Да это наоборот, вашу Францию ещё в 40-м Гитлер буквально за месяц проглотил и даже не поперхнулся.

– Позвольте, – вскричал я, – какой ещё Гитлер?! И что значит в 40-м?! Есть у вас календарь, наконец?!

В ответ один из офицеров поднял со скамьи, на которой сидел, какую-то плоскую чёрную сумочку, и, вытащив оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, спокойно протянул его мне.

– Нет, календаря у нас нет, но у нас есть номер газеты «Красная звезда», который нам доставили ещё вчера, – поспешно объяснил мне переводчик, и, протянув к листку руку, ткнул пальцем в вытеснённую под названием дату, в которой я явственно разобрал цифры «1944»!!

В голове у меня тут же помутилось, и я едва не лишился чувств, со стоном опустившись на стоявшую у стены грубо сколоченную скамейку.

«Матерь Божья, так вот, значит, в чём дело! – подумал я, в ужасе закрыв лицо руками, – Каким-то непостижимым образом, я вдруг переместился на 132 года вперёд!!! И, стало быть, я теперь в ХХ Веке!! Но, как я всё это объясню этим людям?! Естественно, они думают, что я сумасшедший!»

– Что с Вами? Вам плохо? – заботливо обратился ко мне переводчик.

– Нет-нет, всё нормально, – отрицательно помотал я головой, приводя в порядок свои мысли.

Что ж… делать нечего – всё равно я должен был сказать что-то в свое оправдание, и, взяв себя в руки, я начал так:

– Господа, вы можете мне и не верить, но со мной, действительно, произошла какая-то дьявольски странная история. Уж я не знаю, как это случилось, но я каким-то образом переместился из моего 1812-го года, в ваш 1944-й! И опять же, хотите верьте, хотите нет, но я на самом деле являюсь солдатом армии Наполеона Бонапарта, и служу в кирасирском полку.

Сидящие за столом люди удивлённо переглянулись, и один из них снова спросил что-то по-русски.

– Что значит «переместился»? – тотчас же перевёл невозмутимый парень с очками, почти как у покойного господина Робеспьера.

– Ну, я не знаю, как точно это случилось, но, думаю, что это произошло, скорее всего, когда мы проезжали через тот странный туман, – сказал я, немного поразмыслив.

Спрашивавший меня русский сразу как-то насторожился, и ещё что-то произнёс.

– «Мы»? То есть ты хочешь сказать, что ты тут не один такой? – эхом повторил переводчик.

– Я не «хочу сказать», а так оно и есть, – усмехнулся я в ответ. – Но все мои товарищи разбежались, как только завидели ваших монстров, и лишь я один попался вашим парням.

– Монстры? – удивлённо посмотрел на меня офицер.

– Ну, те, которые стоят там – снаружи, – небрежно кивнул я, в сторону ряда странных железных махин за домиком.

Догадавшись, о чём идёт речь, русский снова о чём-то спросил меня с изумлённым видом.

– А-а, ты имеешь в виду танки? – быстро повторил переводчик. – Ты что – никогда не видел танков?

– Понятия не имею, что за штуки, – красноречиво покрутил я головой.

Как-то неопределённо хмыкнув, спрашивавший меня офицер сосредоточенно нахмурился, и, сложив руки на груди, стал пристально разглядывать меня, прикидывая, видно, про себя, правду я говорю, или нет. Двое других его товарищей, также ничем ни нарушали несколько затянувшееся молчание, и, рассмотрев детали их изрядно поношенной униформы я заметил, что на их прямоугольных эполетах, а также на небольших чёрных полосках, нашитых на концы наглухо застёгнутых воротников, красовалось крохотное изображение такого же причудливого сооружения с трубой, как и того, что доставило меня сюда.

Наконец, русские о чём-то пошептались между собой, и мне был задан новый вопрос, но уже более сдержанно, чем раньше.

– Итак, месье, давайте-ка обо всём по порядку, – равнодушно произнёс переводчик по-французски, и, выслушав свое начальство, добавил: – И, прежде всего, скажите, кто Вы на самом деле?

– Я Поль де Сент-Пьер, и никогда никем иным я не был, – спокойно ответил я

Офицер с плоской сумкой порылся в её недрах, и, вытащив оттуда чистый лист бумаги и короткий огрызок карандаша, принялся тщательно что-то записывать.

– Год рождения? – сухо спросил мой флегматичный переводчик, дождавшись, что ему скажут. (Впрочем, для краткости в дальнейшем я буду реже ссылаться на этого типа).