Глава 1. Неестественный отбор

Земля, где-то над Атлантикой, 26 августа 2017 года

Родители Игоря появились на свет, встретились и завели сына еще при советской власти, а потому не могли не попасть под влияние главного завоевания СССР – внутренней беззаботности. Глупо отрицать, что умершая страна давала людям право взрослеть и созревать как личность, параллельно с выполнением множества социальных функций. Даже таких важных на продолжении тысячелетий, как создание семьи или воспитание детей. Да, Страна Советов любила лазать мозолистой рукой в твои личные дела, но очень трудно и было что называется пропасть в одиночестве. В этом, наверное, и заключалась главная трагедия развала Союза, когда миллионы очень немолодых людей оказались просто не готовы остаться один на один с непридуманной необходимостью выживать в одиночестве.

Но это случилось несколько позднее, а вот когда только женщина, с тягой к фронтальному лидерству, и мужчина, предпочитающий роль «серого кардинала», успели создать семью, характеры пассионариев не могли не высекать искры друг из друга. В итоге первенец уже в садике абсолютно перестал поддаваться всяческой ажитации, да и любым другим внешним аффектам. Правда, нельзя не отметить, только покинув стены тихой сельской школы, ему стало понятно, что лучше всего это «колдунство» защищает от скандалисток.

Еще чуть позже, парень осознал, а в гормонально нестабильной юности смог и облечь в слова другой продукт как прямого, так и ненамеренного семейного воспитания. В стрессовых ситуациях он не впадал в ступор и не начинал необдуманно вздрагивать рефлексами. Его сознание, как бы расширялось и принималось наблюдать за происходящим «со стороны». Тело при этом без сбоев выполняло сигналы по сокращению или расслаблению необходимых групп мышц, умудрялось без писка и взвизгов подавать воздух в диафрагму. Если нужно было драться – он дрался, если достаточно было ответить иронично – острил. Даже всплеск адреналина, после которого сердцебиение учащалось, поры расширялись и прочие постэффекты, приходился в основном на время после «ситуации».

Не удивительно, что проснувшись среди панического взрыва охватившего пассажиров рейса SU150 «Москва – Гавана» и осознав, что происходит нечто совершенно не запланированное, Игорь с холодной отстраненностью отрегулировал ремень безопасности, вовремя надел кислородную маску на себя, помог с этим соседке и дальше четко выполнял все команды экипажа.

Возможно именно поэтому Судьба, Господь Бог или Мистер Случай некоторое время спустя позволили ему одному из немногих очнуться на своем месте в заполняющемся водой хвосте лайнера. То же самое – «стороннее» спокойствие, – как ни странно, продолжило работать и дальше. Оно помогло абсолютно верно прочувствовать мгновение, когда попытка найти живых, среди немногочисленных оставшихся в креслах тел, переходила в прямой и недвусмысленный суицид.

На берег неизвестного озера, в столь же анонимной горной котловине которого и упокоились 237 пассажиров Airbus A330-200, пилоты и стюардессы главного российского авиаперевозчика, выбрались лишь четыре туриста.

Истощенные борьбой за выживание счастливчики на некоторое время замерли, припав спинами к многолетней хвойной подушке, начинавшейся уже в паре метров от стылой озерной глади. После всего произошедшего, за всеми криками, мольбами и стонами, обычные редкие лесные звуки, отражаясь от воды, ударили по ушам просто оглушительной «тишиной». Спасшиеся мужчины и женщины ненадолго потеряли хоть какую-нибудь возможность связно думать…

* * *

После незапланированной «ледяной» купели, по-южному жгучее солнце, дарило чувство почти животного наслаждения. Наверное, в обычных обстоятельствах, только драный уличный кот на весенней крыше, или затертый безжалостными жерновами судьбы старый бомж, смогут прочувствовать этот градус счастья. Трудно сказать, сколько выжившая четверка пролежали в своем физическом и душевном оцепенении, но люди – существа социальные, – оттого болтливы и молчание не могло продолжаться бесконечно.

– Не сочтите меня излишне старомодным или каким-нибудь снобом, но если девушка грудью исцарапала мне всю спину, я просто обязан спросить, как ее зовут…

Мягкий, чуть хрипловатый тенор Игоря зазвучал так неожиданно, что раскинувшаяся рядом юная соседка в первое мгновение вздрогнул, не сумев полностью осознать, о чем собственно идет речь. Мужчина тоже был все еще оглушен произошедшим, и возможно все эти глупые и излишне витиеватые слова стали, наверное, своеобразной броней. Его личной защитой от пережитого страха, промелькнувшей рядом смерти, от накапливающейся душевной боли, из-за всего этого увиденного недавно ужаса…

Еще через немного секунду метаний в попытках осознать прозвучавшие слова, молодая женщина вспомнила… Точно! Перекинув левую руку через плечо, высокий шутник, как невод волочил ее поджарые килограммы последние сто метров по усыпанному камнями мелководью.

Все это стало неким рывком для впавшего в ступор сознания, и уже в следующий миг путешественница осознала: ее собственная грудь от холода изрядно затвердела и сейчас действительно очень вызывающе оттопыривает сосками любимый зеленый, насквозь промокший топ.

Тут же мелькнула чисто женская мысль: возможно именно на эту «икебану» мужчина невидяще и пялился в оцепенении, отчего сейчас неожиданно даже для себя, и настроился на какой-то пасмурно-игривый лад. Смутившись, она попыталась изобразить некий более пристойный образ, но ничего, конечно же, не вышло. Трудно, вот так сразу, из перемешанного пазла размазанной о берег медузы, сложить картину томной тургеневской барышни, целомудренно прилегшей отдохнуть.

– Кстати, может быть и, правда, познакомимся, – продолжил парень уже более серьезно, обращаясь теперь уже ко всем остальным. – Я так понимаю, что в ближайшие несколько часов нам предстоит наслаждаться только обществом друг друга?

– «Милостивый государь» или «милостивая государыня» действительно будет несколько излишне чопорно и не оправданно. После всего вот этого, – прокашлявшись, согласился пожилой сухощавый мужчина с всклокоченной шевелюрой, которая совсем недавно была аккуратно собран в седой пучок…

Иногда люди и сами осознают, насколько странно себя ведут. И при этом, еще и оказываются на некоторое время в ситуации, когда все это понимают, но сделать, ничегошеньки не выходит. Наверное, всем известно чувство неимоверного изумления, что оказавшись рядом с предметом обожания, мы можем вдруг начать нести полнейшую, патентованнейшую чушь. И еще хуже: вдруг замолчать, словно ударенные по голове.

Выживший там, где свою смерть нашло множество более молодых и спортивных, он тоже довольно быстро пришел в себя, и попытался принять более уверенную и достойную позу. Неюный турист уперся каблуками в ближайший камень, немного поелозил конечностями по хвое, и уже через минуту прислонился спиной к переплетению корней ближайшего разлапистого кедра.

Игорь помнил собеседника, сидевшим на пару рядов впереди и, кажется, немного справа. Выглядел при этом, среди расслабленных обладателей шорт, мини-юбок и цветастых футболок, «дед» настоящим образцом стиля и благонравия. Да он и сейчас являл пример сдержанности и самоуважения.

Только рассмотрев, насколько неуверенно тот принялся стягивать некогда белоснежную офисного вида рубашку с короткими рукавами, не пытаясь расстегнуть спасательный жилет, тогда и стало понятно, до какой степени второй мужчина измотан на самом деле.

– Анвар. Анвар Гарипов. Глава архитектурного отдела компании «Стройпроект». Немного не долетел на встречу с богатым русскоязычным заказчиком, который пригласил на пару-тройку дней отдохнуть за его счет …на острове Кайо Коко¹, – снова поддержал ироничный тон собеседник. – Вот, полюбовался на кубинские красоты, старый дурень.

Несколькими хлопками пожилой стряхнул самые крупные куски мусора с некогда идеально выглаженных светло-серых брюк.

– Все будет по первому классу, тяпнешь рому, приударишь за какой-нибудь шоколадкой, фламингов посмотришь! – проговорил архитектор, явно передразнивая кого-то, но не зло, а скорее как-то задумчиво.

– Да бросьте вы! Старый-то ладно, если уж так хочется, но только почему «дурень»? Скорее уж «родившийся в рубашке везунчик». Самолет-то был битком, да и летело сотни две с половиной, а нас тут только четверо. Выживание минимум – один к шестидесяти… Я о себе, конечно, высокого мнения, но по мне, так это какой-то не совсем «естественный отбор». Дело, думаю, и правда, в везении…

Все одновременно обернулись в строну, где совсем недавно смогли покинуть многострадальный Airbus. Именно в этот момент многотонный кусок прежних $220 млн, очевидно, наконец набрал не предусмотренный конструкцией объем воды, как-то быстро сполз с края отмели в глубину. От самолета ни осталось и следа.

Некоторое время о трагедии напоминало только оглушительная безысходность и неимоверное удивление на лицах туристов. Казалось каждый из спасшихся, пытается совместить ощущение мелких камней впивающихся в начавшие оттаивать бедра и спины, и понимание, что им удалось уцелеть, упав со страшной высоты на огромной скорости².

На берегу снова повисла тишина, прерываемая лишь едва заметным шипением волн, наверное, уже тысячи лет, прилежно перебирающих прибрежный щебень. Попытки каких-то невидимых пичуг пересвистать это, засчитаны не были, поэтому следующим нарушителем тишины, стал полувсхлип – полустон попытавшейся распрямиться четвертой выжившей.

– Наташа. Наталья Викторовна Савенкова, – сообщила довольно миловидная женщина лет 35-40, неизвестно каким чудом сохранившая на носу очки в тонкой металлической оправе, явно с диоптриями. – Мне в позапрошлом году очень понравилось на Кубе, вот решила еще и коллег из бухгалтерии уговорить слетать…

Все это она сообщила густым хриплым голосом, пытаясь одновременно собрать в пучок тугую копну крашенных темно-рыжих волос. В процессе женщина успела аккуратно снять и сложить спасательный жилет, разместить сверху странное воздушное сооружение кремовой расцветки, служившее то ли рубашкой, то ли просто накидкой, и устроить тугой, во всех смыслах выдающийся тыл, на плоском обломке дерева, найденном тут же.

К моменту, когда автобиографичный монолог дошел до сообщения, что в Москве у нее 17-летняя дочь-студентка, бухгалтер осталась в черных утягивающих бриджах чуть ниже колен и такой же спортивного вида футболке.

Вызывающе обширный лиф вырвал из самоуглубленности даже немолодого архитектора. Аккуратные похлопывания и поглаживания, которыми Наталья пыталась очистить налипший мусор с тугих бедер и выдающегося зада, кристаллизовали внимание бывших пассажиров, вне зависимости от пола и возраста.

Окончательно пришедший в себя после всех этих эскапад Игорь, глядя на своих спутников, вдруг откровенно и заливисто расхохотался, чем сначала привлек удивленные взгляды, а затем, заставил изрядно смутиться, как минимум двух участников заседания «комитета по спасению».

– Меня зовут Игорь. В совсем зеленой юности, приняв загадочный вид, всегда говорил, что работаю клерком, но сейчас мне 29, да и среди таких интеллигентных людей не до кокетства, поэтому признаюсь, как на духу: тружусь журналистом в областной газете в Подмосковье. На Кубу летел впервые и, не стану скрывать, как раз, чтобы отведать местного «шоколаду», – приложив правую руку к сердцу, докладчик «покаянно» склонил стриженную накоротко голову с примерно сантиметровым ежиком, в обрамлении небольшой аккуратной бороды.

Снова рассмеялся, он добавил, что «не знает, откуда такая странная тяга при эдакой-то выдающейся красоте наших женщин, но он очень не любит себе отказывать в небольших удовольствиях».

На этот раз переборовшие смущение участники поддержали веселье не удивленными взглядами, а как минимум улыбками или в случае с носительницей обсуждаемого бюста, вполне искренним смехом.

На фоне многих десятков погибших соседей и даже знакомых, выглядело это странно, но что сейчас могло быть вообще не «странным»?! Смерть прошла так близко, что даже просто неподвижно сидеть на чуть влажном озерном песку, уже было удивительно и «странно»…

– Наверное, в юности перечитал всех этих пиратских книг с блестящими испанками и горячими мулатками, – продолжил Игорь, наверное, физически неспособный сейчас молчать. – Кстати, я так понимаю, что вы у нас остались одна пусть прекрасная, но по-прежнему незнакомка, – снова обратился он к самой юной выжившей. – Инкогнито, без всякого сомнения, ваше право, но вдруг мы сейчас добудем чего поесть, а вас даже не знаю, как пригласить к теоретически возможной трапезе…

– Катя. Екатерина Матвеева, – девушка изобразила некий вариант сидячего книксена. – Сама – из Нижнего Новгорода, но в Москве почти три года проработала торговым представителем. Выиграла сертификат на тысячу долларов в турагентстве, где мы с подругами два года подряд брали путевки в Турцию. Ну, вот и… слетала. Хорошо, хоть маршрут этот заметно дороже, чем мы привыкли, поэтому полетела одна.

Улыбки снова пропали с лиц незадачливых путешественников и одновременно потрясающих счастливчиков. На берегу в третий раз после высадки повисла тишина. Но на этот раз ее власть была недолгой.

* * *

– Слушайте, как все произошло? А то я проснулся только когда народ начал кричать, – Игорь опустил взгляд и тихо, как бы про себя, добавил. – Царствие им Небесное! Жили, как попало, и померли, как пришлось. Всего и «хорошего», что хоть лежать будут в красивом месте…

Туристы снова дружно посмотрели сначала на давно покинувшее зенит солнце, а потом их взгляды уперлись в ближайший – западный склон вполне живописной и уютной, если бы ни недавняя трагедия, горной котловины. Действительно, нельзя было не признать, что место оказалось, не лишено очарования. Не смотря ни на что.

Едва слышный шепот волн, вытянутого с севера на юг озера, шириной почти в 400-450 метров в самом узком месте, одуряющий хвойный аромат, занявших в котловине все свободное место сосен, кедров или каких-то их ближайших родственников. И все это на фоне величественных гор, часть из которых могла похвастаться модными белыми шапками.

– Я, наверное, видела самое начало. Как раз смотрела сквозь разрыв в облаках на океан, и вдруг откуда-то снизу ударил столб какого-то темно-зеленого света. Вы знаете, по-моему, он был намного шире даже самолета, и мне почему-то еще ненадолго стало как-то нехорошо, – вспомнила Наталья. – А потом Airbus повело в сторону, люди начали очень сильно кричать, ну и все завертелось. И в прямом смысле слова тоже: я, по-моему, ненадолго все-таки потеряла сознание…

Недолгое обсуждение выяснило, что еще двое ничего такого не почувствовали, но народ на некоторое время дружно принялся размышлять. Вроде бы все это было очень важно, но разговор постепенно сместился к более насущному. Все в рамках национальных традиций: от «Кто виноват?» до «Что делать?»

– Судя по положению солнца, время давно перевалило за вторую половину дня. Интересно, нас уже ищут, – первым озвучил вслух свои размышления Анвар.

– Знаете, а ведь обломки утонули, огня или дыма получается, нет и, судя по высоте западного склона, довольно скоро мы окажемся сначала в тени, а потом и вообще в темноте. Даже если спасатели будут искать самолет всю ночь, нас вряд ли кто заметит, – спустя очередную молчаливую паузу, поделился наблюдениями уже Игорь.

«Блин, а жрать-то, как хочется! Надо было все-таки умять чего-нибудь, когда предлагали после скандинавских краев», – тут же укорил его внутренний голос, и возразить этому мечтателю оказалось, конечно же, нечего.

– Народ, судя по тому, что пока никаких спасателей не предвидится, как минимум ночевать – придется. Может, что придумаем? Ножей, топоров и пил, понятно, не жду, но курильщики-то уж наверняка есть?

Анвар развел руками, Катя похлопала по отсутствующим карманам и, взгляды снова сосредоточились на выдающейся фигуре бухгалтера. Правда, на этот раз примечательной не женскими особенностями, а черной поясной сумкой на талии. Наверное, Наталья, все-таки подхватила от них этот странных «иронический вирус клоунады». С видом заправского факира, она одним движением расстегнула замок, и извлекла на свет тонкую продолговатую сигаретную пачку. Чего-то облегченного синего и обычную пластиковую зажигалку с сакральной в такое мгновению надписью «Ашан».

– Па-ба-ба-бам-м! – подхрипела она, и неловко хихикнула, удивленная собственным ребячеством.

– Наташа, не могу не зафиксировать для потомков, что вы в нашем коллективе являетесь олицетворением предусмотрительности. Если на этом месте будет запланирован памятник Настоящей Русской Женщине, ну, знаете, которая подступающий колотун остановит и из горящего самолета выйдет, в моем голосе по поводу своей кандидатуры можете быть абсолютно уверены! – Анвар, не вставая, чуть приподнялся, наклонил голову, изобразил эдакое мушкетерское помахивания шляпой с пером.

Счетовод снова поддержала общий настрой: в ответ женщина собрала губы в вычурный бантик, выпрямилась, сидя на своей деревяшке, гордо вскинула подбородок, и ответила виртуальным обмахиванием веером. Местное эхо подхватило, и еще долго перебрасывало от берега к берегу заливистый четырехголосный хохот.

Каждый в этот момент думал, что с ним что-то не так, но остановится, не мог. В этом дурацком цирке на четверых, было далеко не так страшно, как остаться наедине с собственными мыслями у холодного горного озера, ставшего огромной братской могилой…

* * *

Лагерь решили разбить здесь же – неподалеку от воды.

Пристроившись с западной стороны огромного валуна, в незапамятные времена доставленного сюда, скорее всего, ледником. К подступающей темноте «потеряльцы» стащили приличную кучу дров, разожгли костер, а из снесенных куском оторванного крыла сосновых макушек, выложили что-то напоминающее хвойный диван. Чтобы по отдельности не замерзнуть без одеял, спать решили плечом к плечу.

Действительно, на берег они выбрались около 16.15-16.20, но к окончанию немудреных хозработ, стало заметно темнее. Пока женская часть отошла, чтобы немного привести себя в порядок, мужчины ненадолго остались одни.

Анвар, ожидая своей очереди к водным процедурам, все равно оттирал сухими иголками руки от сосновой смолы. Его напарник в это время пристроил в полыхающее пламя комли³