– Никаких но. Это для прессы и для вашего благополучия. А теперь, расскажите все, что вы знаете, а позже я поговорю с девушкой. Итак, я вас слушаю.

Тяжело вздохнув, конструктор начал рассказывать всю историю с самого начала.

Иногда человек прерывал его и заставлял повторять снова одно и то же, а в другой раз, просто перебегал с одного на другое, очевидно желая убедиться в том, что Уренсон в здравом  уме и  рассказывает правду.

Наконец, мучения закончились, и человек отпустил его отдохнуть.

– Позже продолжим, – пообещал он, тем самым давая понять, что на этом его карьера, как конструктора завершена и, судя по всему, он навечно будет прикован к этому весьма удручающему месту.

Уренсон вышел из комнаты, и его тут же подхватили под руки два санитара, потащив куда – то  по коридору и на ходу вводя какую-то дозу лекарства.

Так печально завершилась карьера одного великого конструктора и молодой журналистки, которых определили в разряд сумасшедших и  упрятали за решеткой белого здания.

Никто так и не поверил в рассказанное ими, а для убеждения провели эксперимент, пустив обычный электрический ток по сети наушников…

…Пока шел осмотр помещения и тех, кто лежал на полу, Уренсон стоял в стороне и все время размышлял о том, что могло случиться и как вообще это произошло.

Из задумчивости его вывел один из полицейских, спросив.

– Был ли здесь кто еще во время этого странного события?

– Да, была журналистка, но я ей велел молчать. Она также немного пострадала и, кажется, до сих пор пребывает в шоке.

– Хорошо, – сказал полицейский, думаю, вам следует пройти обследование. Возможно, удастся что-нибудь обнаружить.

– Что? – удивился конструктор.

– Не знаю, – пожал плечами тот, – это покажет экспертиза. Такого я еще не видел. Может, проделки завистников?

– Вряд ли, – не согласился Уренсон, – было бы проще разнести вдребезги самолет или что-то еще в этом роде. А так, я даже удивляюсь, отчего это могло произойти. И самое странное. Как приземлился самолет? По поводу пилота известно что-нибудь?

– Да, – ответил полицейский, – нет сомнений, что смерть наступила во время полета. Но вот, когда точно, это тяжело сказать. Возможно, летчик, посадив самолет, просто  задохнулся.

– Как это? У  него ведь кислородная маска и, судя по всему, он не лишался кислорода. И запас сохранился.

– Да, это так. Но экспертиза определила именно удушье и мгновенную остановку сердца.

– Так быстро?

– Да, это не трудно определить.

– Но, что могло произойти? Весь полет записан на пленку. Можно прослушать. Ничего постороннего.

– Над этим работают, – скромно сказал полицейский, – думаю, вам следует просто поехать в клинику и пройти медосмотр.

– Думаете, это что-то даст?

– Не знаю, – неуверенно ответил офицер, – но возможно, это к чему-нибудь приведет.

Уренсон, пожав плечами, молча, зашагал  в направлении машины скорой помощи.

Вскоре его доставили в клинику и подвергли тщательному досмотру.

Туда же  доставили и испуганную до смерти молодую журналистку.

– Что они ищут? – спросила жалобно она, подвергшись тому же, что и Уренсон.

– Не знаю, – ответил конструктор и на минуту закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями.

Через некоторое время их поместили в одну палату и оставили наедине.

– Это еще зачем? – удивились оба, не понимая, что затеяли доктора.

Но совсем скоро тайное открылось.

Их подвергли новому обследованию и спустя немного времени, развели по разным местам.

Результат оказался тем же. Правда, были использованы просто приборы.

На этом все и завершилось.

Что же касается вопроса, почему так случилось, то он вскоре был забыт, или просто стерт одним единственным определением – сумасбродство обоих  на базе своих личных побуждений.

Смерть пилота была определена в разряд случайностей.

Так вот и началась эта, необыкновенно дикая история, которая имела свое продолжение  и благодаря которой, те двое все же избежали вечной каторги  в полузатемненном здании одной из юго-восточных клиник одного известного города.

Но впрочем, все по порядку и вначале возвратимся к тому самому дню, рассказывая о случившемся несколько с другой стороны.

Можно сказать, со стороны очевидца той трагедии, которому удалось пересечь пространство несколько раз и, к удивлению многих, возвратить свое тело, тем самым воспроизведя небольшой переполох среди ученостей и некий суеверный страх среди людей, оказавшихся по воле злой судьбы свидетелями того нового рождения или восстановления живучести уже захороненного тела.

Глава 2. Адаптация

Весь полет проходил уединенно, и Ретфорд невольно радовался этому событию. Светило солнце, катились куда-то светло-молочные облака, и, обгоняя их, летчик улыбался, чувствуя себя действительно на высоте в превосходстве над силой самой природы.

Отработав указанное с Земли и получив команду на посадку, Ретфорд сделал крутой разворот и повел самолет в направлении аэродрома.

Лишь на секунду отвлекшись от приборной доски, пилот не заметил, как стрелка набора высоты резко пошла вверх, а его самого словно чем-то сжало со всех сторон.

– Что это? – только и успел подумать Ретфорд  и в ту же минуту оказался уже не внутри, а как бы снаружи самого себя.

Спустя очень короткое время на приборной доске уверенно защелкали тумблера, а самолет, снизив высоту, резко пошел на посадку.

Все это время пилот находился как бы сзади самого себя,   чувствуя необъяснимую тревогу и какое-то сверх идущее давление.

На секунду ему показалось, что самолет вот-вот рухнет на землю, но по мере приближения он выровнялся и с легкостью приземлился на посадочной полосе.

Ретфорд видел, как бежали к самолету журналисты, как пытался открыть колпак его конструктор и даже слышал слова, которые тот говорил.

Но поделать ничего не мог. Тело его словно застыло, а сам он находился вне его, со стороны наблюдая за действиями.

Вдруг, что-то схватило его и с силой потянуло вверх. Вмиг все исчезло, а Земля оказалась где-то внизу.

Спустя какие-то секунды, он уже слился с одним из облаков и в его составе под дыханьем большого ветра двинулся дальше.

На какое-то время осознание исчезло, и появилось уже где-то совершенно в другом месте, совсем непонятном и неприглядном.

Какая-то серо-голубая комната, окруженная сизой мглой и густым молочным туманом, из-под которого были видны чьи-то ноги, обутые в широконосые ботинки на высокой подошве.

Вскоре к ним присоединились еще одни, чем-то схожие, и показалась часть самих ног, одетых в какую-то странную одежду, напоминающую его комбинезон.

– Где я? – хотел крикнуть Ретфорд, но из этого ничего не получилось.

Он был бестельным. Он был, но в то же время, его не было. Ретфорд осознавал, что это он, но, вертя головой вокруг себя, себя же и не видел.

Только чувство, да еще какое-то непонятное голубоватое светоокружение давали понять, что что-то от него все-таки есть.

Ретфорд  начал вспоминать, что с ним случилось.

Попробовал снова крикнуть, но из этого снова ничего не вышло.

Спустя некоторое время ноги исчезли, а вокруг начал расслаиваться туман.

– Мы приветствуем вас на борту звездолета Центрополюс, –  раздался монотонный голос.

"Кому это?" – удивился Ретфорд и по-своему огляделся по сторонам.

– Мы приносим свои извинения за вторжение в вашу жизнь, – прозвучал далее чей-то голос, – но гарантируем, что вы не пожалеете об этом.

"Черта с два", – вновь подумал пилот и снова оглянулся.

Внимательно всмотревшись, он различил какую-то разность в окружающем пространстве и попытался составить конфигурации людей.

Из этого мало что получилось, но все же Ретфорд понял, что здесь не один. Были отчетливо видны какие-то колебания среды и даже очертания чего-то непонятного по форме.

– Сейчас вы находитесь в инкубационном растворе, – гласил далее тот же голос, – через время вы получите новые тела. Примерно по составу ваших земных. Вы должны подчиняться нам и исполнять команды. До прибытия на звезду Кальтарею остается несколько часов. Сейчас произойдет откачка, и вы найдете свои тела. Просим не волноваться и сохранять вежливость. У нас вы найдете для себя неплохую жизнь, если будете во всем подчинены власти. Через время вы сможете стать гражданами звезды Кальтарея, если заслужите. Это право каждого захваченного нами живого существа. В случае неповиновения вас ожидает переработка, а в дальнейшем, эксплуатация   в качестве роботосредства. Выбора  два. Вы, либо подчиняетесь и становитесь гражданином, либо подвергаетесь переработке. Это все. Все остальные сведения получите по прибытии на звезду Кальтарею. А сейчас, прошу в отделение гертоманизации. Не пугайтесь. Вытяжка произойдет быстро.

Через какие-то минуты среда изменилась, и Ретфорд почувствовал, как его куда-то уносит. Ему показалось, что он на время закрыл глаза, а когда открыл их, то уже смотрел на мир вполне как обычный человек.

Он стоял в какой-то комнате и с удивлением рассматривал свое новое тело, которое было сделано неизвестно из чего и чем-то напоминало каучук или плотно сбитую резину.

Тело было бесполым. Ретфорд изумился еще сильнее, и даже задал вопрос.  Голос его прозвучал как гром среди небес.

– Не кричите, – проговорил то   же  монотонный голос, – говорите тише. Сейчас происходит переадаптация  вашего блока памяти.

– Вопрос можно? – спросил пилот уже потише.

– Спрашивайте.

– А где признаки моей мужской принадлежности?

– Вам это не нужно. И вообще, на звезде нет полых людей. Размножение происходит лабораторно.

– Чушь какая-то, – еле слышно проговорил пилот, но собеседник услышал и ответил.

– Это не чушь. Это достижение ума. Когда поживете, то поймете. А сейчас одевайтесь, одежда рядом. На планете немного прохладно. Это меньше вредит вашим телам.

– Кто вы? – спросил, уже одеваясь Ретфорд.

– Мы  альтандры  и кальтеандры. Состоим на планете более семи тысяч лет. Порядок цивилизации выше. Верх научных достижений. Вы будете называться землянами, пока не пройдете классификацию. Если комиссия вас допустит  к работе умственного порядка, то станете гражданином.

 Пилот в это время обернулся и посмотрел в другую сторону. Там стояли такие же существа и одевали одежду.

– Это ваши друзья, земляне. Они захвачены попутно и будут подчинены тому же.

– И много таких вот вы ловите?

– Мы никого не ловим. Мы захватываем. И в дальнейшем используем по своему  назначению. Таков наш мир. Он состоит из многих разнопланетных  существ. Но здесь все находятся в одних телах. Используется их ум и деловые качества. На основе этого и обретается гражданство. Такое разнообразие помогает нам достигать успехов в науке и совершенствовать технологии. Альтандры и кальтеандры живут вечно. Нас немного. Всего сто шестьдесят тысяч. Время от времени мы пополняем свой состав и расширяем наше государство. Жизнь не лишена разнообразия и смысла существования как генетических основ. Мы используем дальнейшие технологии и при   необходимости можем создавать условия для анонимного сближения. Практически это отпуск, который может проходить где угодно, в любом уголке звезды. Основа существованию – это повседневный труд. Он способствует дальнейшему развитию и ускоряет процесс заселения своих территорий.

– А почему вы не используете свою базу? – удивился Ретфорд такому рассказу.

– Наша база утеряна во времени циклического разрушения системы сохранения основы планеты. Выжили лишь единицы, но благодаря обретенным ранее технологиям, мы смогли добиться  ведения  захвата и на базе других создавать свою цивилизацию.

– А вам не обидно, что это другие, а не вы сами?

– Нет. В любом существе ценится ум. Тело может быть совершенно разным. Ум составляет основу   вечного практического существования. Часть своего ума в себе самих мы смогли сохранить. Из наших старожилов насчитывается сто двадцать пять  единиц. Это остаток цивилизации и ее ум, который в итоге спас нас самих. Остальные –  это существа с других планет. Жизнь здесь среди нас для многих гораздо лучше, чем на их планетах.

– Какое-то собранное государство, – подытожил Ретфорд.

– Да, можно сказать и так. А сейчас, проходите в комнату профилирующей нагрузки. Там сейчас составят ваши динамические характеристики. С ними пройдете дальше. И уже в конце, комиссия определит вашу категорийность.

Где-то в стороне открылась дверь, и люди заторопились.

Пошел и Ретфорд. На ходу он обдумал свое положение и попытался понять – реальность это или просто сон.

Тело его было чем-то сходным с уже покинутым, но все равно казалось не своим. Как будто чего-то не хватало.

Но, делать нечего, приходилось подчиняться. Тем более, неизвестно было вообще, где они находятся и что собою представляет сама планета.

Спустя какое-то время, люди прошли вышеозначенную комиссию и их разделили по разным категориям.

Ретфорда определили в группу А.

Это был вариант  использования ума по назначению. Его сопроводили в другой отсек корабля и, усадив в кресло, оставили в покое.

– Вы будете заниматься тем же, что и на Земле, – неожиданно прозвучал голос.

– А что, у вас имеются самолеты?

– У нас они зовутся по-другому. Это ракетопланы. Они чем-то схожи с вашими самолетами. Вы будете доставлять на них груз в разные места. Это внутренняя работа на планете. Возможно, когда вы обретете гражданство, вас переведут на межпланетные перевозки. Этот вопрос будет решать общеквалификационная  комиссия.

– Там интересней? – спросил Ретфорд, у которого, вдруг, загорелась внутри самая маленькая надежда.

– Не знаю, – ответил тот же голос, – это в компетенции чувств. Для нас самих нет разницы. Играет роль только квалификация и способность трудиться.

– Что ж, я согласен, – ответил пилот и даже слегка улыбнулся.

– Согласие еще не все, – предупредил голос, – вам нужно будет пройти переквалификацию  и   доподготовку. После того, пройдете еще одлно исследование на способность умоуправления. Если оно даст положительный результат, то тогда дорога открыта. А сейчас я вас оставляю. Посадка будет с минуты на минуту.

Через время звездолет опустился на планету и людей, пропустив дополнительно через какое-то помещение, повели к одному из зданий.

Было не понятно: то ли светит солнце, то ли это просто искусственное освещение. Воздух был прохладным, но не холодным. В общем, чувствовал себя Ретфорд вполне нормально.

Небо, как таковое, отсутствовало. Вместо него вверху стояла какая-то густоватая пелена.

– Это заграждение, – пояснил землянам сопровождающий, выглядевший так же, как и они, только в немного другой одежде.

– А зачем оно? – спросил пилот.

– Чтобы наше солнце не перенасыщало звезду теплом, – пояснил тот, – это дает возможность существовать дольше планете, нежели обычно, и конечно, располагаться нам на ней, не подыскивая себе другого места.

Они подошли к зданию, а чуть позже опустились по эскалатору куда-то вниз. Вскоре сопровождающий привел их к коридору, по обе стороны которого располагались двери.

– Выбирайте, кто, где будет жить, – распорядился сопровождавший, – все комнаты одинаковы и во всех комфортно. Жить будете по одному. Так у нас принято. Я первое время буду сопровождать вас повсюду,  и рассказывать обо всем. Основную информацию о жизни планеты вы получите по видеоканалу. В комнатах находятся графики выполнения необходимых работ, режим дня и многое другое для повседневной жизни. Там же вы найдете всю информацию о свободном время-провождении, и там же перечислены виды услуг, которые вам окажут материнские роботы. Они подчинены вам полностью. Это те, кто не согласился стать гражданином и был подвергнут переработке. Их ум – всего лишь слабое звено необходимых услуг. Так что, практически –  это механический робот, хотя внешне такой же, как и мы все. Ну, вот пока и все. Располагайтесь, а я пойду, выясню, когда приступить вам к переобучению.

Сопровождающий удалился, а люди разошлись по комнатам и приступили к изучению своего быта и вообще планеты.

Ретфорд занял первую комнату справа по коридору и, войдя внутрь, сразу ознакомился с условиями.

Помещение было небольшим. Где-то примерно метров пять в длину  и, наверное, столько же в ширину. Окна были полукруглыми, висели обычные шторы и занавески, стояла различная и пока непонятная аппаратура, кровать, диван, кресло и многое другое из самых обычных земных вещей. Рядом находилась комната-душ, а  в  стороне –  небольшое помещение для употребления пищи.

Осмотрев все досконально, Ретфорд принялся изучать распорядок дня и весь режим проживания.

Спустя время, он включил одно из устройств и, сев в кресло, начал изучать жизнь самой планеты.

Прямо на стене протекали кадры, рассказывающие о самой звезде, где они находились. Вначале была сама история ее существования, а затем изображение перешло в русло уже настоящего дня.

Многое было схожим с земным, но все-таки чем-то отличалось. Судя по кадрам, звезда или точнее, ее поверхность, была в большей степени равнинной.

Лишь изредка мелькали небольшие горы, высотой не более пяти-шестиэтажного дома. Городов было немного. Всего восемь. Все они располагались в разных точках планеты и на порядочном расстоянии. Звезда была значительно  меньшей, чем Земля. Но для того населения ее вполне хватало и можно было обжить гораздо больше территорий.

Наряду с разноидущей растительностью животных и птиц было немного. Голос диктора рассказывал вполне на земном языке, что основные виды погибли, и удалось восстановить лишь немногие.

На планете не было детей, и присутствовало только взрослое население. Очевидно, это объяснялось тем, что здесь все были одинаковыми, и их герметические тела друг с другом не соприкасались.

– А, может это и лучше, – подумал Ретфорд, углубляясь уже в свои собственные рассуждения, – хотя, конечно, как-то не по себе от такого житья.

В обычной жизни граждане занимались работой, которая составляла практически половину их суточного обращения, а в выходные дни проводили время где угодно. В общем, жизнь чем-то напоминала земную, но отражала все же присутствие ума, а не всяческого безумия.

Практически, нигде не было полицейских или других видов служб. Общество жило как бы само по себе, а роботы обеспечивали им обычную жизнь, не заставляя особо трудиться в плане какой-то хозяйственности и заботы о доме.

Все было, как на подносе. Хочешь отдых  – пожалуйста, хочешь потрудиться – дело твое, но конечно, это только в выходные. Рабочие дни были заняты работой.

На сон отводилось примерно шесть часов. Остальное время, состоящее из семи часов, мог провести, где угодно.

Сутки длились двадцать шесть часов. Тринадцать работали, остальное шло на отдых и сон.

Так вот и жили те граждане. Время отпусков –  время особое. По желанию граждан оно могло превращаться в какой-нибудь из видов парно-семейного существования. К этому периоду гражданин получал пол и мог, естественно, состоять с кем-либо  в каком-то примерном браке. Но не  больше того. Естественно –  другому присваивался другой признак. Заботы эти брал на себя компьютер. Он сводил, разводил и т.д.  Генетические изменения происходили буквально за несколько часов. Для этого, судя по программе, нужно было посетить всего лишь одно заведение. Территория отпусков выделялась отдельно.

To eсть, граждане уезжали из своих домов и проводили время в других условиях, которые способствовали самому отдыху, и делали отпуск, действительно, таким.

В общем, жизнь на звезде была, если не обычной, то очень похожей на жизни других планет. Сравнивая  земное и это, Ретфорд даже на время растерялся. Где лучше?

Этот вопрос, казалось, застал его врасплох.

– Посмотрим, что будет дальше, – сам себе тихо сказал пилот и, включив устройство, продолжил ознакомление  со звездой и ее населением.

Глава 3. Работа

Через две рабочих фазы, как было принято называть недели, Ретфорд уже состоял на работе и выполнял практические полеты.

Квалификацию он прошел и попал в категорийный список, который давал право на обретение гражданства и ровнял его с другими представителями единого государства.

Сама по себе работа заключалась в перевозке грузов и пассажиров   в отдельные места планеты. В основном, то были вещи отпускников. Но были и другие перевозки.

Это районы добычи минералов и места, так называемого, захоронения отошедших продуктов жизнедеятельности. Своеобразно, это  можно было бы назвать сбором  мусора и его вывозом.