Читать книгу «Бриллиант Dreamboat» онлайн полностью📖 — Сергея Анатольевича Петушкова — MyBook.
image
cover

– Оружие на пол! – скомандовал Северианов – команда, прежде всего, была предназначена оставшемуся не у дел пареньку, как соляной столб застывшему у двери в комнату и олицетворяющего своим видом памятник всем растяпам и ротозеям. Выдернув из кармана наган, Северианов приставил ствол к виску матроса – это выглядело в высшей степени устрашающе, хотя и не имело большого смысла – удавить морячка было и быстрее и проще.

– Бросай оружие! – повторил Северианов. – Ну!

Парень даже не колебался, его состояние оценивалось однозначно: ступор – он совершенно не понимал, что делать, и тут очнулся морячок.

– Стреляй, Зудов! – прохрипел матрос, вцепившись Северианову двумя руками в сгиб локтя. – Вали его!!! – это был крик отчаяния, печаль уныния, возглас безысходности. Просто так матрос сдаваться не хотел – и жизнь свою в этой схватке не ценил ни в малейшей степени! Биться – так до конца, до Победы, или до смерти, если задумался о полумерах – так сразу и проиграл! Как говорил подполковник Вешнивецкий: «Иди впереди всех, под огнём! Уничтожь противника, водрузи знамя на его поверженном бастионе – и будешь героем! На миг задумался – и ты проиграл! А проигравших никто не любит. Даже если останешься в живых – так разве ж это жизнь?» Северианов мог резким нажатием сломать противнику шею, но лишь чуть-чуть усилил захват – матрос захрипел и затих.

– Сколько вас? – спросил Северианов. – Быстро, ну! Застрелю!!!

– Восемь, – сказал паренёк по фамилии Зудов. – Здесь четверо, один на этаж выше, трое на улице.

– Давно?

– Третьи сутки.

Северианов толкнул ему в руки матроса, прыгнул к окну и в окно. В прыжке каблуками сапог ударил в раму – створки мгновенно распахнулись – только стёкла брызнули, сверкнув осколками. Северианов слетел вниз, на улицу, ну подумаешь, третий этаж, он ведь тоже не из Смольного института, не белоручка, кисейная барышня…. В падении сгруппировался, коснувшись носками сапог мостовой, кувыркнулся через правое плечо, вскочив, на ходу трижды выстрелил по бегущим навстречу солдатам с красными повязками на рукавах. Те быстро и дисциплинированно попадали на землю, защёлкали затворами винтовок. Кто-то появился в оконном проёме наверху, ага, матрос, вот неймётся же ему, казалось бы – придушили – так лежи и отдыхай – нет, в герои рвётся – Северианов навскидку выстрелил – только продырявленная бескозырка подпрыгнула – матрос инстинктивно присел – Северианов бросился бежать. Сзади запоздало и отчаянно-обессиленно прогремело: «Стой! Стрелять буду!»

«Ну-ну, – подумал на бегу Северианов. – Давай, стреляй!». Гулко шарахнул винтовочный выстрел – Северианов даже не оглянулся. Он бежал ровно, спокойно, два шага – вдох, два шага – выдох, – путь отхода был заранее намечен – тридцать шагов по улице, потом —влево, в арку, бросок через стену: подпрыгнуть, захват руками, упор правой ногой, рывок, перебросить тело на ту сторону…

– Стой! – шарахнул выстрел. Противный звук рикошета. – Ага, стою уже! Давай, лови меня!

Выстрелы зачастили. Били с той стороны стены, непонятно только куда, в кого, да и, вообще, зачем – Северианов пересёк улицу – нырнул через проходной двор, и сейчас от преследователей его отделяло метров четыреста. Чтобы догнать – нужно время, пусть небольшое, секунд десять – пятнадцать, только этих секунд у преследователей уже не было. Фатум, судьба, колесо Фортуны… Хотя, какое, к чертям, колесо – обычный расчёт! Он же, прежде чем на явку идти, несколько раз путь отхода прошёл, ножками расстояние проверил. Планида, рок, линия будущего… Подполковник Вешнивецкий вдалбливал как «Отче наш»: «Если ты до полусекунды время выверил, если до последнего вершка ножками маршрут исходил – вероятность случайности, этого самого „русского авось“ стремительно к нулю падает! Как Суворов говорил, помните? Тяжело в учении – легко в бою… Он же ведь не просто так говорил – потому он и Суворов – Великий русский полководец! А поэтому учитесь, юноши, не жалейте пота, чтобы потом кровью этот самый пот не компенсировать. Пот – не кровь, он смывается легко, и следов ранений не оставляет!». Северианов перешел с бега на шаг: незачем привлекать излишнее внимание!

В ветхом, покосившемся дровянике было весьма неуютно, тесно и холодно, а запах прелого сена, смешанный с ароматом свежего навоза, настраивал отнюдь не на романтическое настроение. С фиолетово-тёмного неба накрапывал небольшой, но скучный и монотонный дождик, из тех, что не сильно и заметны, но промочат насквозь, до нитки, отбирая тепло и медленно выматывая душу. Хотя, некоторым шум дождя за окном нравится, это если сидеть в тепле у окна, да еще пить ароматный чай из самовара, да с вареньем вишневым или малиновым. Мечта, иллюзия, грёза. Крыша дровяника протекала немилосердно, еще полчаса – и он станет мокрым, как жертва кораблекрушения, а что делать так и не решил. Вторая, запасная, резервная явка была надёжна до чрезвычайности. Если верить тому же самому Кунцендорфу Василию Яковлевичу. Но! На основной, тоже надежной, явке Северианова ждала засада чекистов, что же на резервной? На той, что на самый крайний случай, если деваться совсем некуда будет? Если и там товарищи в «кожанках», то теперь они будут во сто крат осторожней! И, скорее всего, сразу откроют огонь, учёные уже сегодняшним задержанием. А ещё они теперь злые и злые именно на него, Северианова. Но и уходить тоже некуда, в городе он никого не знает, а люди Кунцендорфа его ждут… Ну, или должны ждать, по крайней мере…

Прошло три часа, как он лежит в дровянике напротив небольшого деревянного дома на окраине города, а окончательного решения до сих пор не принял. На первый взгляд, всё спокойно, количество красногвардейских патрулей не увеличено, нет облавы, и подозрительных людей вокруг Северианов также не заметил. Что, опять же, ничего не значит: если чекисты явку раскрыли, то теперь, после неудачи, будут предельно осторожны, побоятся спугнуть. Он сам, на их месте, прекратил бы всяческое наблюдение за домом, переместил все патрули в центр, показательно ловил бы диверсанта на месте первой засады. Всё правильно, всё логично, нахрапом, с налёту взять не получилось, нужно начинать действовать тихо, по уму. Усыпить бдительность, заставить раскрыться. Должен же быть у них кто-то умный, опытный, не одни же товарищи Дубасы да мальчишки Зудовы… Но! Опять сомнения – первую засаду организовывал явный дилетант, любитель, профан… Северианов закрыл глаза, чувствуя, как холодная дождевая влага беспощадно забирает тепло, поёжился, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Надо идти. Северианов ещё раз осмотрел улицу. Все спокойно, размеренно, буднично. Пробежал мальчишка-уличный торговец, возле дома не задержался, прокричал своё: «подходите, покупайте папиросы – идеал джентльмена, лучший друг спортсмена!» – и, не мешкая, исчез. Проехала пролётка: возница, седок – тоже мимо. Проходили люди – никого он не увидел повторно. Слишком все чисто, словно неведомый противник просто-таки приглашает в гости. Ладно, решил Северианов, выбрался из дровяника, вышел на улицу и медленно двинулся вдоль редкого дощатого забора. Еще одна проверка, крайняя. Если что-то не понравится… Северианов понимал, что специально оттягивает момент принятия решения. Если в доме все чисто – он напрасно тратит время, да ещё рискует натолкнуться на патруль, если же в доме засада – его будут ждать, не пытаясь задержать на улице. Или всё-таки попытаются? Ну, тут уж у кого нервы крепче, выдержка железнее… Он завернул за угол и увидел мальчишку, продавца папирос.

– Идеал джентльмена, лучший друг спортсмена! – надрывался паренёк. – Папиросы «Осман», давай налетай!

По-видимому, окружающие джентльмены и спортсмены не торопились приобрести изделия «величайшей и первой по качеству своих изделий» табачной фабрики, но юный коммерсант не отчаивался, продолжая выкрикивать:

– Богат, как сам Пьермон Морган, курю я «Пери» и «Осман»! Табак «Албанский» – идеал, любимцем сразу всюду стал!

– Иди сюда! – позвал Северианов. Мальчишка подбежал, не переставая декламировать.

– Курите «Еву» – наслажденье, гласит общественное мненье!

– Знаешь, кто живёт в этом доме? – спросил Северианов. Взял коробку папирос, покрутил, равнодушно разглядывая.

– А то! – радостно подпрыгнул малолетний торговец. – Иван Саввич, доктор, только они сейчас в отъезде, в деревню к сестре отлучились. А комнату сдают.

– Кому?

– Не знаю.

Северианов протянул мальчишке деньги.

– Отнеси папиросы жильцу, скажи, презент от Фёдора Каллистратовича Любецкого. Запомнишь?

Паренек кивнул.

– Когда вернёшься – получишь еще столько же. Годится?

Паренек заулыбался, кинулся к дому, на ходу выкрикивая: – Наслажденье, папиросы! Восхищенье, не табак! Убеждён, что это так!

Приём был простой, старый, как мирозданье и не очень надёжный – многого Северианов от него не ждал, быстро вернулся назад, укрылся, стал наблюдать.

Ничего не произошло. Ни шума, ни криков, ни другого ажиотажа – паренёк примчался почти сразу, не задержался, прошло не более нескольких минут.

– Они сказали, что некурящие, – со старушечьей обидой изрёк торговец табаком. – Велели папиросы вам вернуть и передать, что собираются уходить, если Вы имеете желание зайти, то у вас есть полчаса, не более. Так и велели передать.

«Ого, – подумал Северианов, – Дерзко, однако! И любопытно! На засаду непохоже, либо „засадник“ поопытнее Дубаса с Зудовым. Надо идти». Он расплатился, забрал папиросы и, не таясь более, направился к дому. Рука сжала в кармане рукоятку офицерского нагана-самовзвода. Подойдя к крыльцу, Северианов достал револьвер, большим пальцем взвел курок. Постучал.

– Заходи, не заперто – раздалось из-за двери. Голос был удивительно знаком – Северианов, не веря ещё, распахнул дверь.

Человек, стоявший в прихожей, улыбался. Был он высок, строен, в меру седоват и обращаться к нему следовало не «товарищ», и даже не «ваше благородие», а, как минимум, «ваше высокоблагородие», а то, возможно, и «ваше превосходительство». И, что самое главное, Северианов его знал!