Они поднялись высоко, километров на пять, не меньше. И Кирилл сразу почувствовал разницу с Землей – дыхания едва хватало. Он украдкой влез в аптечку, разжевал таблетку спорамина, сел в углу. Да, самым правильным было сказать: «Ребята, объясните мне толком, кто вы и что здесь делаете?» И самому признаться в том, кто он и откуда. Но что-то останавливало его – может быть, тяжелые арбалеты на дне плетеной гондолы, а может быть, и спокойное доброжелательство ребят. Кто знает, как отреагируют они на его признание.
– Ты чего молчишь, Кир?
Дин склонился над ним, встревоженно вглядываясь в лицо.
– Так… Дышать тяжело.
– Ты же летчик! Должен бы привыкнуть! Мы с Тони не сомневались… Сейчас снизимся.
– Не смей! – Киру вдруг передалась его тревога перед снижением. – Не смей! Сами спустимся – солнце уже заходит.
– Воздух в шаре начнет остывать часа через два. Выдержишь?
– Да.
Дин отошел, шепнул что-то Тони. Тот взял с пола одеяло, набросил Кириллу на плечи, начал укутывать. Кирилл рассмеялся:
– Да бросьте, ребята! Что я, сам шагу не могу сделать?
– Можешь. Только не надо.
Тони произнес это уверенно и серьезно. Потом взял второе одеяло и ловко замотался в него. Кирилл сообразил, что дело не только в нем и посмотрел на Дина. Юноша аккуратно застегнул куртку, вытащил откуда-то из-под воротника тонкий черный капюшон, надел его и замер, стоя у борта.
А еще через несколько минут стало холодно, в узкой щели между бортом гондолы и днищем шара закружились белые хлопья.
– Здесь вечерний снегопад очень сильный, – тихо сказал Тони. Он пристроился рядом с Кириллом и вертелся, усаживаясь поудобнее. – Лучше всего спать, время быстрее пройдет.
Темнело быстро. А через полчаса Кирилл действительно уснул.
Было уже утро. Шар плыл в прозрачной, голубой, словно небо, тишине. Кирилл поежился, больше для порядка: утро оказалось в меру прохладным, от ночного снега не осталось и следа. А когда шар медленно развернулся и на лицо упал солнечный луч, он понял, что день будет даже жарковат. Тони еще спал, прижимаясь к Кириллу, по-детски мягкий и расслабившийся во сне. Кирилл осторожно подсунул под плечо Тони свою сумку, встал, шагнул к Дину. Тот, похоже, и не ложился.
Метрах в двадцати под ними плыли заросли густого кустарника среди разлапистых могучих деревьев. Совсем близко от днища корзины качались тоненькие нежно-зеленые веточки верхушек.
– Не шлепнулись! – Кириллу сразу стало весело.
Дин посмотрел на него усталыми, красными глазами и сказал:
– Шлепнемся. Часа через два. Воздух в шаре слишком остыл, солнце не успеет его прогреть.
На проводах, выходящих из шара, болтался небрежно прикрученный приборчик с круглой шкалой. Электронный термометр.
– А если сбросить… все?
– Не хватит. – Дин покачал головой. – Я посчитал, не хватит. Избыток массы слишком большой.
– Дин! – громко, звеняще крикнул проснувшийся Тони.
– А что Дин? Все равно, сбросим вещи сегодня – упадем завтра. С шаром пора кончать!
Кирилл опустил глаза.
– Это из-за меня. Зря взяли.
– Не могли же мы тебя оставить!
Дин взглянул на него удивленно и недоумевающе. И даже обиженно. Но тут Тони вскочил и с силой пихнул обоих:
– А ну, хватит! Один ноет, что масса большая, другой – что его не бросили умирать! Ничего, это лес, а не саванна! Дойдем и так!
Он стоял между ними – хмурый и растрепанный. Дин долго смотрел на брата, потом сказал:
– Конечно, дойдем. И Кир поможет – вон у него какая пушка спрятана!
Кирилл кивнул. И спросил:
– Куда пойдем, ребята?
Дин дернулся и развернулся в его сторону. У Тони глаза распахнулись на пол-лица.
– В столицу, конечно. В Розу Ветров, – медленно произнес Дин.
Кирилл понял, что допустил какую-то ошибку. Но вот какую и где?
– Нет, я понимаю… Я хотел только спросить, каким путем пойдем?
Дин и Тони мгновенно расслабились, улыбнулись. Тони сказал:
– Ну ты и шутник! Ты бы еще сказал: «Дети мои, куда пойдем?»
Видимо, в этой фразе было что-то смешное. Дин рассмеялся и посмотрел на Кирилла прежними спокойными глазами:
– Посмотрим, Кир. Как получится. Хотелось бы по реке, если дотянем…
Они не дотянули. Внизу мелькнула полянка, и Тони возбужденно крикнул:
– Дин! Скорее! Спускаемся!
Дин не колебался. Он дернул один из тянущихся сверху тросиков, раздался треск рвущейся ткани, и шар стремительно пошел вниз. Гондола скользнула по земле возле самых деревьев, налетела на ствол, от толчка Кирилл прокатился по дну и выпал бы, не сожмись на его руке пальцы Дина.
Шар слегка подпрыгнул, снова опустился на поляну и замер. Оболочка угрожающе быстро оседала, наваливаясь на гондолу.
– Не зевай! – Дин первым выскочил наружу. Кирилл хотел помочь Тони, но тот уже легко перемахнул через борт. Тогда он подхватил сумку и прыгнул следом.
Даже освободившись от их веса, шар не смог подняться. Он лежал, приминая мягкую росистую траву, как неуклюжее чудовище с черной, лоснящейся в лучах солнца шкурой. Порывы ветра волнами пробегали по оболочке, и казалось, что чудовище дышит.
Дин осмотрел себя, потом Тони и Кирилла. Спросил:
– Ничего не забыли?
И не дождавшись ответа, добавил:
– Надо бы шар подпалить…
– Правильно, – тихо сказал Тони. – А то достанется какой-нибудь шайке… Только его не зажжешь – он еще сырой с ночи.
– Я могу, – неуверенно начал Кирилл. Ему отчаянно захотелось опробовать бластер. Но Дин взглянул на него строго и недоуменно:
– Ты что, всего-то пятьдесят зарядов…
Кирилл растерялся. А Дин продолжал:
– А перезарядить здесь не удастся.
Он помахивал зажатым в руке арбалетом. Старинный арбалет, абсолютно средневековый. С таким арбалетом и в устройстве воздушного шара не положено разбираться, не то что знать количество зарядов в земном оружии. Чтобы прогнать глупое удивление, Кирилл вспомнил про электронный термометр в шаре. И про биоиндикатор искренности. Помогло. Он пожал плечами, сказал:
– Не надо, так не надо…
– Дин, ну давай, а? Один заряд всего! – Тони взял брата за руку, прижался к нему. Тот чуть поколебался.
– Ладно. Пали.
Кирилл быстро вытащил бластер, снял предохранитель. Почему-то огонек контроля светился красным. Ах да. Он вынул обойму и снял с нее тонкую пластинку нейтрализатора. Снова вщелкнул обойму в рукоять, поставил минимальную мощность (перезаряжать, действительно, негде), и выстрелил.
Огненный комок ударил в черное полотно, шар мгновенно вспыхнул. Жарко и празднично, словно облитый бензином.
– Красиво, – оценил Дин. – А теперь пойдем. Только бластер не убирай далеко.
Дин и Кирилл шли рядом. Лес был густой, толстые, обросшие мхом стволы вставали сплошной стеной. Кирилл все пытался определить породу деревьев. Вроде бы получалось: это был дуб, а это явно сосна. И трава земная, и цветы мелькают знакомые… Так что же, он на Земле? А чуть более разреженный воздух? А три огромные материка с очертаниями, совсем не похожими на земные? Колония, это более реально. Но в этом районе не только не было земных поселений, сюда, Кирилл помнил совершенно точно, не залетал еще ни один корабль. Оставалось предположить высокоразвитую цивилизацию, чьим любимым занятием было шутить с одинокими спортсменами…
– Тони! – громко позвала Дин. – А ну, не убегай! Попадешь к людоедам в лапы – доживешь ровно до обеда!
– Так ты меня и отдашь каким-то людоедам!
Голубой свитер Тони уже давно мелькал далеко впереди. И крикнул он весело. Но сразу же сбавил темп, дождался Кирилла, крепко взял его за руку. Дин усмехнулся, снял с плеча арбалет, начал неторопливо его заряжать. Оказывается, в арбалет вкладывалось сразу по три стрелы, и каждая имела свой отдельный спуск. Кирилл невольно покачал головой. Это походило не столько на старинное оружие, сколько на его бутафорскую, стилизованную под средневековье, модель. Еще одна версия…
Он потрепал по голове притихшего Тони, спросил:
– Тони, тут что, действительно есть людоеды?
– Конечно. А где их нет?
– Так мы из-за этого не спускались?
– В лесу – да. В саванне – из-за кочевников. Они хоть и не едят людей, но мучают так… Если бы тот разъезд до тебя доскакал раньше нас…
– Какой разъезд? – Кирилл почувствовал, как запоздало наплывает страх.
– А ты не помнишь? Ты же вроде в сознании был, мы тебя в корзину тащили, а ты бормотал: «Я не виноват, правила обход не запрещают…» Кир, а это ты про что говорил?
Кирилл вздохнул:
– Про обход и говорил. Я в гонках участвовал, ну и пошел напрямик. Я и в самом деле правил не нарушал. Вот только шел на форсаже больше трех часов подряд…
Он взглянул на Тони и засмеялся:
– Ты хоть понимаешь, о чем я?
Тони честно ответил:
– Не очень.
И со вздохом добавил:
– А вот Дин поймет. Он за десять лет многое узнал. Хоть и младший, а знает больше меня.
Кирилл не сразу понял его слова.
– Как младший? Тебе сколько лет?
– Скоро двенадцать.
– А… Дину?
– Недавно двадцать исполнилось.
– Но тогда как…
– Вот так. В общем-то мы близнецы.
Чуть пригнувшись, Кирилл заглянул Тони в глаза. Мальчишка улыбался. Кирилл сердито вырвал из его ладони свою руку и ускорил шаги. Услышал:
– Кир, не обижайся!
И замер. Не потому, что простил глупую шутку. Просто лес расступился, и они вышли на дорогу.
Такую дорогу трудно было найти и на Земле. Ровная серая лента гладкого, с едва заметным уклоном по краям для стока дождевой воды, бетона стрелой рассекала лес, подступающий к самой обочине. Машины могли бы идти по ней не меньше чем в шесть рядов. От бетона веяло жаркой, безлюдной тишиной, муравьиная тропка, ветвясь, пересекала дорогу.
– Свежая, – спокойно сказал Дин, и зачем-то попрыгал на бетоне. – Повезло нам – к вечеру дойдем.
– Ага, свежая. – Тони сказал это и виновато посмотрел в сторону Кирилла. Тот не выдержал и улыбнулся – смешно было бы обижаться на мальчишку. Спросил:
– Раньше дороги не было?
– Нет, только тропинка. Мы здесь проходили полгода назад, я уже тогда подумал, что рано или поздно построят дорогу…
Дин сказал это самым небрежным тоном. Подумаешь, дорога в дремучем лесу. Полгода назад не было – теперь есть. И деревья на обочине нетронутые… Бред какой-то. Кирилл уже приготовился задать осторожный вопрос, когда увидел внезапно насторожившееся лицо Дина.
– Гости едут, – пробормотал он. – Точно, Тони?
– Едут…
Дорога была пустынна. Светло-серый, отливающий на солнце черный бетон, дрожащее марево над ним. Но спорить Кирилл не стал. Спросил лишь:
– Может, прождем в лесу? Если действительно кто-то приближается…
– Я никогда не бросал друзей и никогда не прятался от врагов, – Дин перехватил арбалет так, что тот лег на сгиб локтя, и, не оборачиваясь, пошел вперед. Тони за ним. А самым последним, непроизвольно нащупывая кобуру бластера, – Кирилл. От врагов прятаться ему вообще не приходилось, а вот друзей он тоже никогда не бросал.
Дин не ошибся. Они не прошли и десяти метров, как Кирилл увидел впереди крошечное облачко пыли. А затем услышал ровный, стелющийся по дороге стук.
Кони. Копыта бьют о бетон…
Никто ничего не сказал. Лишь спина у Дина напряглась. Охваченный безотчетной тревогой, Кирилл перехватил сумку поудобнее, чтобы не путалась под рукой.
Их было пятеро. Они сидели на откормленных, лоснящихся от пота лошадях. И сами были такими же откормленными и потными из-за тяжелых металлических доспехов. Странные это были доспехи – матово-серые, шершавые, словно изъеденные временем, сложенные из маленьких, с детскую ладошку, пластин, чешуей наползающих одна на другую. У поясов болтались длинные плоские шпаги, срывающие вниз ошметки неожиданно чистой, белой пены. Лица скрывали решетчатые шлемы, опущенные забрала клювами выдавались вперед. А на груди, на стальной пластине, отполированной до зеркального блеска, темнел аккуратный штриховой рисунок. Два круга, чуть-чуть заходящие один за другой, и в кругах что-то смутно знакомое.
Кирилл уже видел эти круги, видел… На экране корабельного компьютера. Это была карта планеты! Вид на нее из космоса, развернутый на плоскости в старой доброй косоугольной проекции. Кони всхрапывали и переступали на горячем бетоне, словно их копыта могли чувствовать жар. Бред, полный бред. Или маскарад.
Кирилл взглянул на Тони – и словно укололся о прищуренные жесткие глаза. Так не играют. Можно устроить грандиозный, всепланетный маскарад и не заметить свалившегося с неба пришельца. Можно размахивать арбалетами, сделанными на современном заводе, и лететь на воздушном шаре, увешанном электронными приборами. Но взгляда с недетской ненавистью и затаенным испугом не сыграешь. Это была жизнь, настоящая жизнь, но вывернутая каким-то непонятным еще Кириллу образом…
Один из всадников тронул поводья, и его конь шагнул вперед, прямо на Дина. Тот не шелохнулся. Конь топтался на месте, задирая голову вверх. Одним движением всадник снял шлем. У него были светлые волосы, нестарое еще лицо с резкими, но спокойными чертами, блестящие бисеринки пота на гладком, не тронутом морщинами лбу.
– Мир вам, дети мои! Куда вы идете?
Кирилл вздрогнул, вспоминая, где он слышал эти слова. А Тони вдруг выступил навстречу всаднику.
– Мир вам, патруль Единения! Мы идем вперед!
В голосе Тони звенела издевка. И не только Кирилл это заметил. Всадник взглянул на Дина, спросил:
– Почему отвечает младший?
– Он здесь старший, – спокойно ответил Дин. Его арбалет как-то случайно оказался нацеленным на всадника.
– Я понял, – не обращая внимания на оружие, сказал тот. – Но в законах говорится о возрасте жизни, а не о возрасте рождения.
– Мы знаем, но старший здесь – он!
Всадник молчал. И четверо за его спиной тоже. Взвешивали силы? Командир патруля задумчиво посмотрел на Кирилла, на его рубашку с эмблемой-стрелой. Неторопливо надел шлем, блеснули из темного провала глаза, твердеющие, принимающие какое-то решение…
– Ну что ж… Дети мои, куда пойдем?
Арбалет в руках Дина щелкнул, лошадь командира взвилась на дыбы и упала, из горла ее ажурным железным цветком выросло оперение стрелы. Но всадник уже стоял на земле, обнажив длинную шпагу. Его спутники мгновенно попрыгали вслед – лишь громыхнула сталь о бетон. Раздался еще щелчок – это выстрелил Тони. Его стрела ударила в латы одного из патрульных и отлетела в сторону. А тот шатнулся и достал из перевязи шпагу.
В том, как они шли, было что-то зловеще-неотвратимое. Вроде бы и неторопливо, но Кирилл вдруг понял – не убежать. Догонят своей мерной, грохочущей от обилия железа походкой! Все патрульные держали шпаги одинаково, чуть отставив острие в сторону, с той небрежностью, которая обманывает непосвященного. Тонкие, сходящиеся в бритвенную беспощадность концы шпаг дрожали и отблескивали на солнце. Дин быстро схватил Тони за плечи, потянул назад, за Кирилла, прошептал:
– Давай, Летчик!
Кирилл сорвал с пояса бластер. Мелькнула беспомощная мысль: «Вначале в дерево. Может, догадаются, не полезут в драку…»
Они догадались и так. Замерли на месте, а командир свистящим шепотом сказал:
– Это нарушение законов!
Несыгранная трагедия быстро превращалась в фарс. Кирилл аккуратно нацелил бластер на командира и сказал:
– А лезть на нас со шпагами без всякой причины – по закону?
Патрульные остолбенели от такой наглости. А Тони за спиной Кирилла звонко рассмеялся:
– Молодец, Летчик!
И, обращаясь к патрульным, добавил:
– Бросайте шпаги! И проваливайте!
Они не сказали в ответ ни слова. Звякнуло брошенное оружие, всхрапнула лошадь, на которую взгромоздились сразу двое. Дин долго смотрел им вслед. Пробормотал:
– Может, стоило отобрать коней… А, Тони?
Тони стоял, согнувшись, над убитой лошадью. И шептал что-то, словно просил прощения.
Дорога обрывалась прямо в реку. Ее серая бетонная лента опиралась на сложенную из метровых камней опору, обрастала по краям низенькими столбиками ограждения, приседала, готовясь превратиться в мост… Да так и не превращалась – сразу за опорой дорога была срезана как ножом. Кирилл подошел к самому краю, провел рукой по бетонному откосу. Ровный, словно работали лазером. Но не оплавленный. Лазер отпадает…
Метрах в пяти под обрывающейся дорогой лежал покрытый галькой берег. На него накатывались ленивые и, судя по всему, теплые волны.
Кирилл посмотрел на Дина. Но того исчезновение дороги не заинтересовало:
– Пошли искать поваленные деревья. Вдоль берега должны быть.
– А чем вязать? – не выдержал Кирилл.
Дин молча достал из кармана брюк маленькую катушку с блестящей под лучами солнца нитью. Кирилл взял ее. Это была не нить – сверхпрочное стекловолокно. Непременный атрибут снаряжения звездных десантников, пилотов Дальнего Поиска, колонистов. И, как теперь оказалось, – средневековых путешественников с чужой планеты.
Течение было медленным, ленивым. И день сразу стал таким же. Они лежали на нагретых бревнах плота, скинув одежду, загорая под теплыми лучами солнца, чувствуя, как липнет к коже выступающая из коры смола, но не желая даже пошевелиться. Дин, кажется, спал, прикрыв лицо скомканной рубашкой. Тони лежал на краю и медленно бултыхал в воде рукой.
– Укусит кто-нибудь…
– Здесь акул нет. А я подгребаю, быстрее доплывем.
На плече у Тони белел, отчетливо выделяясь на загорелой до шоколадного оттенка коже, рваный давнишний шрам. Кирилл хотел было спросить, откуда шрам, но постеснялся, сказал другое:
– Тони, почему они к нам придрались?
– Как почему? Отвечаем не по правилам, смотрим, дерзко. Куда идем – не говорим. Стрела у тебя на рубашке…
– Они против стрелы?
– Черт их знает. Но я не хотел драки, я их даже назвал патрулем Единения!
– А как еще можно было назвать?
– Ты что, Летчик! Патрулем безвременья, Скитальцами, примиристами… Мало ли кличек.
Кириллом постепенно овладевало ощущение человека, который, уютно устроившись в кресле, читает захватывающий детектив. Остывает на столе чашка с кофе, выключен телевизор, придавлен подушкой телефон, отправлена к подруге жена… Мир расплывается и становится нереальным. А со страниц книги, наоборот, медленно тянется окровавленная рука в черной перчатке… И даже то, что он оказался в гуще событий «детектива», воспринималось беззаботно и несерьезно. Нет, не может, никак не может произойти что-то страшное и непоправимое под этим голубым, как на Земле, небом, под замершим в нем желтым диском солнца, над сонной речной водой, рядом с Дином и Тони.
– А зачем ты хотел взять шпаги, Кир?
О проекте
О подписке
Другие проекты