Виктор молча отдал парню монету, которая, судя по виду, и была золотым. На монете не было никаких надписей, только вычеканенная с обеих сторон жуткая драконья морда. Парень принял монету с явным замешательством, отвел глаза, быстро спрятал в карман.

– Вы не берете старых денег? – полюбопытствовала Тэль.

– Нет, конечно же, берем. – Парень покосился на эльфа, состроил гримасу, явно призывая к молчанию. Ох, не нравилось Виктору происходящее, но вмешиваться было неразумно.

– Идем, я есть хочу… – Тэль потянула Виктора за собой. Эльф так и не проронил ни единого слова и не соизволил встать. Сейчас явно назревал серьезный разговор между ним и рыжим парнем…

За дверью «ресторанчика» было тихо и неожиданно прохладно. Виктор замер на пороге, с изумлением понимая, что его недавняя глупая мечта стала реальностью.

С полдюжины столиков, покрытых белыми скатертями, с приготовленными приборами из хрусталя и белоснежного фарфора, все незанятые. Никакого электрического света – лишь свечи в массивных канделябрах вдоль стен. Дразнящий запах пищи – наверное, идущий из открытой двери на кухню. Маленькая стойка бара, уставленного бутылками незнакомого вида, но однозначного содержимого. На высоком табурете, уткнувшись лицом в стойку, спал коренастый мужчина, одетый во что-то вроде полувоенной формы.

– Ого… – только и сказал Виктор. Захотелось протереть глаза. – Тэль, если бы ты сказала… про это место… я шел бы в два раза быстрее.

– Откуда мне было знать, что деньги появятся? – вопросом ответила девочка. – Хозяин!

За стойкой открылась маленькая дверь, из нее вынырнула девушка. Чуть постарше Тэль, может быть, лет шестнадцати-семнадцати, красивая, яркая – причем не от обилия косметики, а от природы. Тэль слегка смутилась.

– А где уважаемый Конам Молчаливый? – спросила она. – Уже спит?

Между девушками сразу повисло напряжение.

– Папа спит уже три года, – сухо сказала девушка. – Я не столь молчалива, как он, но, надеюсь, это единственный недостаток.

– Извините. – Тэль и впрямь выглядела смущенной. – Ресторан Конама славился на всем Пути…

– Он и сейчас не утратил славы. И не сменил имени.

– Мы очень устали и проголодались. – Виктор понял, что надо вмешаться в разговор. – Если вы еще не закрыты…

Девушка наморщила лобик:

– Кто же закрывается при виде посетителей? Еда, вино? Что вам угодно?

– Что стоит заказать путникам, прошедшим в полночь мимо Серого Предела? – вопросом ответил Виктор.

Девушка одобрительно кивнула.

– Сейчас вам все подадут…

На секунду она исчезла за дверью, а Тэль, вздохнув, с грустью посмотрела на Виктора:

– Классный был дядька…

– Конам?

– Да. Боец великолепный. Авантюрист! Впрочем… таких то много. А на старости лет купил этот ресторанчик, назвал его «Королевство Конама Молчаливого» и прославился на весь Срединный Мир.

– Забавная карьера.

– Славу не обязательно завоевывать мечом… – вздохнула девочка. – А дочку его я почти не помню.

– Ты здесь бывала?

– Да, но давно.

– Тот парень, он, кажется, тебя узнал.

Тэль дернула плечиками:

– Может быть. Ну и пусть.

Дочка Конама вернулась. Молча достала из-под стойки два высоких бокала, налила в них вначале красной жидкости из стеклянного кувшина, дополнила бокалы разноцветным содержимым еще из трех бутылок. Очень быстро, но так ловко, что коктейль в бокале не смешался, повис четырьмя слоями.

– Выпейте для начала, – предложила девушка.

Виктор сел за стойку, рядом устроилась Тэль. Взяла бокал, придирчиво посмотрела сквозь него на свечу.

Четыре слоя подрагивали, медленно проникая друг в друга. Виктор с изумлением понял, что жидкость превращается в семь полосок, составляющих полный спектр.

– Вы умеете делать «Радужные сны»! – воскликнула Тэль с явным восторгом. – Ой!

Кажется, похвала польстила девушке.

– Меня зовут Рада.

– Рада, а я слышала, что Конам клялся никому-никому не открывать этот секрет!

– Папа и не открыл. Даже мне. Я сама восстановила рецепт.

Виктор осторожно сделал глоток. Напиток явно был алкогольным, но совершенно необычного вкуса. Он слегка бодрил, буквально с первого глотка, и одновременно расслаблял тело.

– Нет ничего лучшего для уставшего путника в поздний час, чем бокал «Радужных снов»! – сказала Тэль. – Эх… и почему Конам так поздно нашел свое призвание. Какие чудесные напитки он придумывал!

Виктор испугался, что Рада обидится на эти слова, но девушка согласно кивнула:

– Да. А я вот не собираюсь заниматься ерундой. Утром приходите, я угощу вас «Кипучим днем» – за счет заведения. Это уже мой рецепт. Его оценил сам господин Анджей.

– Маг Земных? – заинтересовалась Тэль.

Рада кивнула:

– Да, глава клана. Он останавливался здесь, когда путешествовал в Снежные Степи. Такой хиленький мужичок, лысенький… – Рада перешла на шепот: – По виду – ну совсем обычный. Какой-нибудь наш охотник или плотник – и те попредставительнее будут. В чем душа держится… А пил – диву даешься!

То ли ночные посетители вдруг стали ей симпатичны, то ли девушка решила, что бизнес прежде всего, но первая ее холодность исчезла.

– Сейчас вам принесут еду, – сообщила она. – По ломтику тушеной рыбы, немножко зелени, сок и паштет из моллюсков. Это будет самым правильным ужином, поверьте. Вы надолго остановитесь?

– Нет, – с сожалением сказала Тэль. – Завтра уезжаем.

– Останьтесь хотя бы на обед. Эльфийский суп, куропатки в тесте и настойки клана Медведей. Не пожалеете. Она улыбнулась Виктору и вновь скрылась за дверцей.

– Да, молчаливость не входит в ее недостатки, – сказал Виктор.

– Это точно, – допивая бокал, согласилась Тэль. – Да, кстати… ты ведь завтра возвращаешься домой? А когда, с утра или после обеда?

Виктор даже не нашелся что ответить.

Родные места. Здесь ты родился и вырос, Ритор. Здесь учился. Отсюда уходил в свой ставший знаменитым – для знающих – поход, сюда же и возвращался… не думая не гадая, что настанет день – придется своими руками исправлять почитавшееся ранее твоим же величайшим подвигом.

Конечно же, его заметили издали. Он не скрывался, пламенная аура Силы вокруг него видна была магам клана за многие мили. И когда он, погасив крылья, опустился возле крыльца школы магов, по совместительству – его собственного жилища, вокруг уже собралась толпа. Все молчали. Знали, что случилась беда.

Взгляд Ритора отыскал среди сбежавшихся мать Таниэля. И, не в силах вынести скорбного укора, волшебник опустил голову. Не сумел. Не уберег. Не защитил, и теперь все слова уже бесполезны.

Однако, несмотря ни на что, Ритор все-таки заговорил. Не должно быть секретов от своих. Вода искусна в магии обмана (как, впрочем, и Воздух), несказанное тобой поспешат выложить, переврав, враги.

Кратко, но ничего не упуская, Ритор рассказал о схватке с Торном и его людьми в заброшенном замке, о предательстве, погубившем Огненных, о том, как его, презрев обычаи, собирались убить на балу у Лой Ивер…

– Так что же делать, братья? Смолчать, перетерпеть, покориться? – закончил он.

Слушавшая его в гробовом молчании толпа в мгновение ока разразилась яростными воплями. Ритор видел воздетые кулаки, искаженные ненавистью лица, перекошенные от гнева и жажды мести рты. Вопль «Смерть им!», вырвавшийся из сотен глоток, подхваченный ветром, разнесся далеко окрест, и – знал Ритор – даже живущие на дальних фермах побросали сейчас работу, с тревогой вслушиваясь в порывы, полные ненависти.

«Война», – несся над площадью беззвучный крик домов. «Война и смерть им всем» – вторили скалы. «Огонь и гибель на их головы» – шумели леса.

И лишь мудрая, ленивая река на сей раз смолчала.

А море и вовсе не говорило ничего и никогда.

Наконец, когда бушующий ураган криков поутих, Ритор поднял руку.

– Обо всем, как и велит закон, будем говорить сегодня на совете клана, – обратился он к людям. – Я буду думать. И вы думайте тоже. Завтра на рассвете мы сравним наши решения.

«Не сомневаюсь, что они выберут войну, – мелькнула мысль. – Слишком хорошо здесь знают о нашей с Торном вражде. Сами кланы не сталкивались уже давно… но нападение есть нападение, и вражда с предводителем есть вражда со всеми. Клан поднимется. А это значит – войны не миновать. Мы сами вымостим дорогу Прирожденным…»

И в то же время Ритор даже помыслить не мог скрыть от собратьев правду. Быть может, когда отгорит первый гнев, ему удастся сдержать своих.

Потому что надо тратить силы не на бессмысленную распрю с могучим кланом Воды (подавляющее число людей в нем, само собой, ни в чем не виноваты), а уничтожить, пока не поздно, вызванного Торном Убийцу Дракона. В этих словах врага Ритор не сомневался. Таким не бросаются.

И не важно, что Убийца скорее всего тоже не виноват. Простой подсчет – тысячи жизней или одна.

Иное-решение? Чтобы никто не погиб? Увы, мы не на занятии по этике, к сожалению.

…Ему казалось, он никогда не уснет. Когда так устаешь, организм словно во вред самому себе отказывается засыпать. Мол, помучайся, помучайся, будешь знать, как измываться над собственным телом. Виктор понимал, что это всего-навсего чрезмерный уровень адреналина и эндорфинов, повышенный ток ионных каналов и слишком активная перекачка синаптических пузырьков, – однако понимал как-то умом. А другая половина сознания отчего-то талдычила – это судьба тебя предупреждает, не спи в эту ночь, не спи, не спи, не спи-и-и!..

Раньше об эльфах, гномах и тому подобном он читал только в бульварной фантастике. Да и то изредка, когда ничего другого не находилось взять в дорогу. А вот теперь сам лежит на кровати в гостинице, охранником в которой служит самый что ни на есть настоящий эльф! Гм, если таковы эльфы – то каковы же тогда эльфийки? Эльфки, эльфиянки, эльфочки, эльфессы… интересно, а полуэльфки – они какие? Или их на самом деле никогда не бывает? Начинаешь понимать, почему эльфы не зарятся на человеческих женщин, а вот мужчины…

Он приподнялся на локте. Тэль мирно спала, тихонечко, как мышонок, посапывая в дреме. Виктор снова лег на спину. Невольно ему вновь вспомнились давешние разбойники… и тот несчастный, моливший сохранить ему жизнь… Как он там сказал? «Я раб твой, Владыка»?

Владыка…

Ничего не скажешь, приятно услышать. Что ни говори, каждый из нас втайне думает о себе – мол, меня не оценили, не поняли, я куда выше и лучше их всех, только вот из-за всяческих козней не могу развернуться как следует, а тогда бы я всем показал… Неудивительно, что лесть – одно из сильнейших человеческих орудий.

Виктор не уловил прихода сна. Сознание оставалось ясным, мысли – четкими и определенными. Он думал, что рассуждает про себя… и потому даже несколько удивился, внезапно увидав себя стоящим на незнакомом берегу. Песок был абсолютно, нестерпимо снежно-бел. Это еще неудивительно, хотя отыскать такую белизну на Земле… точнее – в Изнанке – не удалось бы, наверное, и на Северном полюсе.

Да, песок был бел, а вот вода, напротив, – иссиня-черна. Словно самая настоящая нефть. Виктор собрался было протереть глаза – правда, тотчас же понял, что удивляться глупо. Тут так и должно было быть. Сны – особая страна. Взгляд его скользнул вдоль берега – наверное, в полукилометре вода становилась красно-алой, словно солнце ветреным закатом; еще дальше, уже у самого горизонта виднелась блистающая, яркая зелень – а может, это уже были шутки атмосферной рефракции. Солнце, наверное, уже скрылось – светилось само небо, на горизонте ярче, а в зените уже проглядывали робкие звезды.

Вплотную к берегу подступали горы. Не обычные, привычные нам – а длинный строй математически правильных фракталей, как, едва вглядевшись, понял Виктор. Каждая «гора» чем-то напоминала исполинское дерево – блистающий полупрозрачный «ствол» в километр высотой, идеально правильные грани, каждая разделена на три части, средний отрезок служит основанием еще одного треугольника, поменьше, и так без конца…

К морю эти странные образования повернуты были гладкими срезами – словно основаниями.

Между этими не то строениями, не то естественными образованиями тянулись длинные языки привычно зеленой травы, высокой и острой, на манер осоки.

Еще дальше виднелся лес. Правда, фиолетовый, а местами и просто синий, словно в этом мире не существовало законов фотосинтеза.

А над самым краем леса Виктор заметил курящийся дымок.

И пошел к нему – что еще оставалось делать?

Все это время он прислушивался к себе. Странный был сон. Очень уж яркий и реалистичный. Даже фиолетовые листья и черные волны выглядели уместными. И ладно бы просто уместными… во снах все кажется правильным. Но почему тогда он ощущает чуждость окружающего?

Непорядок. Хоть во сне бы расслабиться!

Он сделал шаг, другой… и вдруг понял, что ему здесь нравится. Тело наполнила пьянящая легкость, словно в воздух подкачали кислорода. Это немного напомнило симптомы глубинного опьянения – но Виктор-то сейчас не на глубине!

Он с трудом удержался, чтобы не пуститься бегом.

Широколистная «осока» затянула весь берег. В зарослях – ни единой тропки. Убедившись, что острые стебли не в силах проколоть джинсы, Виктор с удовольствием пошел напрямик.

Немного погодя он увидел, что дым поднимается над широкой и низкой крышей большого одноэтажного приземистого дома, сложенного из розовых каменных плит, сейчас изрядно подпорченных жирной копотью. Из широченной каменной трубы, тоже низкой и какой-то приплюснутой (отчего так? Тяга ведь плохая…) валил дым. Был он, как и положено дыму, густ, клубист и черен. Вокруг дома одуряюще воняло чем-то омерзительно-кислым – словно там, внутри, стояла целая батарея открытых чанов с дымящейся «солянкой», НС1, или там, скажем, с серной. Едкий запах полез в ноздри, Виктор закашлялся… точнее, это собралась закашляться его память. Сам он только с силой выдохнул, гоня прочь из легких эту гадость, ничего общего с привычными нам кислотами, конечно же, не имевшую.

Это был яд, вдруг понял он. Яд, напоенный вдобавок еще и магией. Правда, ему, Виктору, отрава почему-то вреда причинить не могла.

Дверей в доме не было. Широкий темный проем, где во мраке что-то тускло и равномерно вспыхивало.

– Эй, есть тут кто? – негромко спросил Виктор.

Огонь в глубине дома испуганно замигал и погас. И тотчас же раздалось гневное рычание, длинная разъяренная рулада, сложившаяся в нечто вроде «Кто посмел?!», только куда изобретательнее, с многочисленными отсылками ко всем родственникам виновника вплоть до двенадцатого колена.