Глава вторая

Канцелярия в тренировочном лагере – самое важное место. За исключением столовой, конечно.

Поэтому вначале я отправился в столовую. Тело после схватки и череды изменений отчаянно нуждалось в пище. А еще мне хотелось избавиться от гадкого вкуса во рту.

Столовая – такой же купол, как и все остальные. С таким же тамбуром, но внутреннее помещение поделено на зону раздачи, где жницы готовят еду (хотя можно ли назвать приготовлением разогрев готовых пайков?), и зал на два-три десятка едоков. Иногда столовая набита Измененными, некоторые даже обедают стоя. А иногда пуста, четкого времени для приема пищи нет.

Сейчас тут было три стражи, евших молча и даже синхронно, словно они подносили ложки ко рту по команде. И шесть жниц из обслуживающего персонала. Вот на них было приятно посмотреть, если не вглядываться, – так сидят обычные молодые девчонки, о чем-то болтают, даже хихикают. На меня, кстати, жницы поглядывали с интересом, хотя все они прошли свое Изменение до конца и, значит, парнями больше не интересуются. Ни парнями, ни девушками, никем… только своим долгом перед Инсеками.

Я взял на раздаче большой стакан энерготоника – цитрусового лимонада с обильной дозой глюкозы, кофеина и таурина. Человек от такого сутки бы не уснул. Но я всосал пол-литра тоника одним глотком, попросил жницу налить еще и выбрал самый питательный из рационов: с грибным супом-пюре на первое и здоровенным стейком с гарниром из картошки и зеленого горошка на второе. Удивительно, откуда они здесь берут пищу? Что-то вроде технологии Продавцов? Но она ведь не позволяет дублировать картошку по какой-то загадочной причине…

– Устали? – спросила жница на раздаче.

– Да, тяжелый денек, – кивнул я.

Странно было с ней разговаривать. Она так напоминала жниц на Земле, даже Дарину… Но при этом ощущалась в ней какая-то большая чужеродность. Словно она терялась, пытаясь со мной общаться. Вроде как даже старалась немного пококетничать, но не совсем понимала, зачем.

– Отдыхайте, – сказала жница. – Если хотите, я вам принесу торт. У нас вкусный торт, медовый с малиной, его уже весь съели. Но я схожу на склад за новым.

– Спасибо, – сказал я. Мне показалось, что ей действительно хочется сделать для меня что-то приятное. – Я люблю торты.

И я действительно дождался торжественно принесенного мне персонально торта, съев и первое, и второе. И торта съел два куска, он оказался по-настоящему вкусным, а малина будто бы совсем свежая.

Жаль только, что ощущение у меня было такое, будто я не ем, а забрасываю топливо в какой-то ненасытный биореактор, который у меня теперь вместо желудка.

Девчонка-жница улыбалась мне все более и более уверенно, и я решил, что от греха подальше надо уходить. В местном зоопарке я был особью, наиболее похожей на предмет девичьих грез. Зачем оставлять после себя несчастных влюбленных девчонок, которым встреча с кем-то подобным больше не светит?

* * *

Мне не очень хотелось идти в канцелярию, я недолюбливал бюрократов. Но медлить дальше было бы невежливо и странно: Измененные никогда не игнорируют приказов, а я уже ощущал недоумение местного Гнезда.

Да и альтернатива – марш-бросок по снежной целине, с раненой стражей на руках, меня ничуть не привлекала. Часового возле тренировочного купола уже не было, значит, Поль бежит вместе со всем взводом вокруг лагеря, тренирует навык переноски раненых. Я дошел до купола канцелярии – тут тоже стояла стража, оттачивая умение нести караул. Эту стражу я не знал, но мы дружелюбно кивнули друг другу. Все мы Измененные, пусть даже некоторые выглядят почти как люди, а некоторые – как ожившие персонажи фильмов ужасов.

Отряхнув ноги и открыв дверь из тамбура (с виду обычная, только петель нет, болтается будто кусок согнутого картона), я вышел в изгибающийся по дуге коридор. Здесь тоже было абсолютно тихо и безлюдно. Гнездо направляло меня, но я и так помнил, куда идти. Четвертая дверь слева по коридору.

– Можно? – спросил я, заглядывая в комнату.

Разумеется, бюрократ посмотрел на меня с удивлением. Если бы было нельзя, так я бы и не пришел, верно?

– Можно, – подтвердил бюрократ. – Макс. Садись.

Комната была маленькая, примерно три на три метра, да еще и не совсем правильной формы. Стол, два крепких стула, один из которых занимал Измененный. Окон не имелось, тускло и с разным оттенком светились хаотически разбросанные участки стен и потолка. Как ни странно, это давало вполне приличное ровное освещение, но в сочетании с искривленными стенами и, кажется, чуть наклоненным потолком – раздражало. Камера пыток для педантичного человека.

Я сел и улыбнулся бюрократу.

Вообще-то официально его Изменение называлось «учетчик». Но мне это название не нравилось. Словно речь идет о каком-то учете мешков с цементом или ящиков с консервами.

Тем более что по виду он был типичный бюрократ!

Обычно Измененные, ну, те, конечно, что дальше от человека, чем куколки и жницы, сильно меняются. Стражи здоровые и с монстрическим лицом. Хранители вроде и похожи на девушек, но жутковаты, особенно белые глаза, в которых не видно зрачков, пугают. Монахи тоже с человеческим лицом, но они толстые, особенно в заднице, словно ходячие груши на тонких ножках. Разве что доктора – милые старички, похожие на Айболита.

А учетчик-бюрократ походил на мужчину (что тоже у Измененных редкость) средних лет. Пропорции тела человеческие, только пальцы тонкие и длинные, будто у пианиста. Волосы обычные. Глаза большие, как в японских мультиках, оттого кажется, что бюрократ в очках.

И еще они зануды.

– Макс, – сказал бюрократ с явным недоумением. – Я так и не нашел твой профиль.

Я пожал плечами.

– Гнездниковское Гнездо, город Москва, Земля, не предоставило сопроводительного пакета, – продолжал бюрократ. – На повторный запрос не реагирует. Это необычно. Другие Гнезда тоже не дали ответа.

На столе перед ним лежало что-то вроде расплывшейся лепешки из мутно-белого геля. Я уже знал, что это местный аналог компьютера. Бюрократ легонько коснулся «лепешки» пальцами, подождал и покачал головой. Проверял еще раз, нет ли ответа…

Вздохнув, я развел руками. Конечно же, мое Гнездо не предоставило сопроводительного пакета. Я ведь сам его об этом попросил. А местное Гнездо не запрашивало информацию. По той же причине.

– У нас были большие неприятности, Валь, – сказал я бюрократу чистую правду. – В Гнезде появился стратег. Возникло противостояние с Прежними. Все мы едва не погибли. Потом было восстание Слуг, попытка убить Инсека, конфликт с Раменским Гнездом. Мое Изменение шло странно.

Бюрократ пристально смотрел на меня своими мультяшными глазами.

– Чуть не помер, – сказал я. – Я же получил мутаген в семнадцать с половиной.

– Очень опасно, – посочувствовал бюрократ. – Изменение во время полового созревания крайне, крайне нестабильно! Я не понимаю, как ты вообще выжил.

– У меня была сильная задержка полового развития, – вздохнул я. – Крохотулечная писька! И яйца хрен нащупаешь! Наверное, это и спасло.

Бюрократ внезапно и резко покраснел. Вообще-то секс и все с ним связанное для большинства Измененных недоступно, и они к этим вопросам относятся безразлично. Но здешний бюрократ как-то уж сильно смутился…

Черт!

А с чего я взял, что Валь – это Валентин, а не Валентина? Может, я тут пошлю перед маленькой девочкой, выглядящей, как мужик средних лет? Ну я и чудила!

– Я тоже был большим парнем, изменился в тринадцать, – неожиданно сказал Валь. – Очень жалел, что… что секса не будет.

Он замолчал, а у меня немного отлегло от сердца.

– Да, наверное, это тебе помогло, – продолжил Валь задумчиво. – Но кем ты должен был стать? Неужели мать не определила?

– Мать Гнезда погибла, – напомнил я.

Валь кивнул.

– Ты близок к человеческой внешности, – рассудил он вслух. – Я подумал, что ты можешь быть учетчиком или контролером. Но ряд ключевых факторов профиля отсутствует. Ты точно не техник, стража, дозорная или строитель. Куда же мне тебя направить?

– Могу здесь пока побыть, – сказал я без энтузиазма. На Саельме мне не нравилось, тут было холодно и уныло. А еще меня не отпускала мысль о том, как близко отсюда Земля, всего лишь переход. Земля – и Дарина…

– Можешь… – согласился бюрократ так же неохотно, как и я. Видимо, это нарушало правильный порядок действий. – Монахи тоже не получили внятных результатов по анализу ДНК. Судя по отчетам с тренировок, ты все-таки боец, но вот какой именно? Комендант велел определить твой профиль, но если я скажу, что это невозможно…

Он снова потрогал «лепешку» на столе, вздохнул. Спросил:

– Скажи, а что у тебя с формой?

А что у меня с формой? Я оглядел себя, поправил рукава комбинезона.

Во взгляде бюрократа мелькнуло что-то вроде сочувствия.

– С биологической формой. Какие есть возможности для изменения? Гнездо сообщило, что во время учебного поединка ты несколько раз модифицировал свое тело.

– Вроде бы да, – сказал я осторожно. – Трансформируюсь, вот хоть Олу спросите… Но сам не пойму, как и в кого.

– Ну-ка, ну-ка… – Валь оживился. Коснулся своего странного «ноутбука», и чуть в стороне от стола появилось изображение. Объемное и, видимо, в натуральный размер, я даже вздрогнул.

На первый взгляд существо казалось человеком. На второй – мнение хотелось изменить на «гуманоид», да и то с осторожностью. Да, гуманоид, явно мужского пола (разумеется, изображен он был голым), с нежно-розовой кожей, белесыми волосами, более-менее обычными пропорциями тела, среднего роста. Даже глаза выглядели человеческими – с голубой радужкой.

Но на груди гуманоида (кстати, с вполне нормальным мужским оволосением, только бледным) было четыре соска! Рудиментарных, как мужчинам и положено, но четыре!

И пальцев на руках и ногах тоже было по четыре. Я бы сказал, что отсутствовали мизинцы.

– Узнаешь? – спросил Валь осторожно.

– Нет.

– Это тэни, – вздохнул бюрократ. – Тебя совсем не готовили, вижу? Три года, как забрали их миры у Прежних.

– Ага, – сказал я. – Тэни. Да-да, что-то вспоминаю.

Я протянул руку и ткнул изображение в живот. Живот у тэни оказался твердый и теплый. Хорошие у них голограммы.

Лучше бы, конечно, женскую особь продемонстрировали, эстетически было бы приятнее.

– Можешь им стать? – спросил Валь с любопытством.

Я растерялся.

– Попробуй.

Неловко поднявшись, я осмотрел неподвижного тэни. Он был чуть ниже меня, если бы не количество пальцев и сосков – выглядел бы обычным, разве что очень блондинистым парнем.

Как я могу «им стать»?

Я осторожно потянулся к местному Гнезду. Ощутил настороженный ответ.

«Могу я стать таким?»

Гнездо не знало. Гнездо вообще не понимало до конца, кто я и что я.

Закрыв глаза, я представил себя в образе тэни.

Итак… у меня четыре пальца на руках… и еще по два соска слева и справа… фиг с ними, для мужика это вещь декоративная… волосы у меня белые, кожа розовая… да чушь какая-то, я же не такой…

А когда я был ростом выше стражи и с мордой, как у Чужого из старого кино, – какой я был?

Я услышал громкий хлопок и открыл глаза.

Бюрократ Валь смотрел на меня с полным восторгом. Судя по всему, он расчувствовался так, что стукнул ладонями по столу.

– Дорогой ты мой! – воскликнул он. – Макс! Ну поздравляю, мы нашли твой профиль!

– Да? – Я посмотрел на ладонь.

Кожа была нежно-розовая, мизинец исчез. Только под кожей что-то едва заметно шевелилось, словно кости ожили и втягивались внутрь. Сам я ощущал только легкий зуд.

– Глаза голубые? – спросил я.

– Да это не важно, глаза у них разные бывают… Голубые, голубые! Макс, ты разведчик!

– Круто, – сказал я неуверенно.

– Очень редкий профиль. – Бюрократ даже вскочил, обошел стол, небрежным жестом смахнув изображение тэни. Голый розовый парень исчез. – Я даже не встречал раньше!

– Как стратег?

– Ха-ха! – Валь покачал головой. – Нет, ну не настолько. Не стратег, не тактик, не логистик. Ну не всем же командовать? Но ты редкость, Макс! Ты морфируешь в любые формы. Ты способен внедриться в чужую культуру! Это очень, очень круто!

Я смотрел на свою ладонь. Из нее медленно и совершенно безболезненно вырастал мизинец. Кожа утрачивала розовый цвет.

И грудь зачесалась.

Наверное, исчезали добавочные соски.

Валь похлопал меня по плечу. Он был счастлив, как только может быть счастлив человек, обожающий свою работу и внезапно решивший тяжелую проблему.

– У нас заявки на разведчика висят с двенадцати культур, – сказал он. – Хоть одну удовлетворить – рейтинг пунктов на семь-восемь скакнет! А если ты еще справишься с заданием – удвоится!

– Постараюсь, – сказал я осторожно.

– Иди, тренируйся, – бюрократ посерьезнел. – У тебя зияющие пробелы во всей подготовке, Макс. Через четверть часа тебя ждут на огневом полигоне.

– А мне надо? – уточнил я. – Раз я разведчик?

– Все надо, все. – Валь вернулся за стол. Положил руку на мутный гель. Ему явно не терпелось заполнить на меня ведомости, классифицировать и успокоиться. – Удачи, Макс!

– Не было ничего нового из моего Гнезда? – спросил я на всякий случай.

– Нет, никого не поступало.

– А в другие лагеря?

– Ваших чаще к нам, если нет перегруза, – сказал Валь. Но все же помолчал секунду, общаясь с системой. – Нет. После тебя из Гнездниковского Гнезда никого и ничего не поступало.

Я кивнул.

– Да судя по твоему рассказу – долго еще не поступят, – добавил он. – Гнезду восстанавливаться надо!

– И то верно, – сказал я и вышел.

Гнезду надо восстанавливаться.

Я никогда не вернусь на Землю и никогда не увижу Дарину. Когда я рядом с ней, то произвожу слишком много смыслов. А смыслы – это как раз то, из-за чего идет война в космосе. Нас не оставят в покое, нам не позволят быть рядом.

Потому что Земля – родина Прежних. И те смыслы, что возникают на Земле, и поныне достаются им.

Поэтому Дарина станет хранителем Гнезда и навсегда обо мне забудет. А я…

В тамбуре я снова посмотрел в «зеркало». Мои волосы как раз заканчивали темнеть, утрачивая белесый цвет инопланетян тэни.

Разведчик.

Ну надо же!

Наружная дверь открылась, я вышел, кивнул страже.

И огляделся.

Единственная землеподобная планета звезды Росс 128 уныла до зевоты.

Она ровная, как бильярдный шар. Может быть, тут есть моря и океаны, но они покрыты коркой льда.

Сверху все присыпано снегом.

И в этой бескрайней снежной пустыне (Саельм больше Земли, хотя сила тяжести тут примерно земная) разбросаны тренировочные лагеря Измененных. По-моему, их около тысячи, в каждом тренируется около пятисот человек… да, простите, уже не человек, а мутантов.

За полгода из стражи и других, более редких профилей получаются отлично подготовленные солдаты, воюющие за Инсеков.

С кем?

С другими разумными видами, то есть с инопланетянами. И с точно такими же Измененными, но воюющими на стороне Прежних.

То есть на стороне людей.

Вот такая сложилась интересная ситуация.

И все ради сингулярности. Ради того, чтобы цивилизация смогла возвыситься, перейти в следующую форму существования, стать Высшими.

Для этого нужны смыслы – хотя я так до конца еще и не понял, что это такое. Смыслы порождает только живой разум.

Ради этого и воюют в космосе. Все остальное – пространство, вещество, энергия – имеется в избытке.

Я, кстати, подозреваю, что нынешний вид Саельму придан искусственно. Ну откуда на безжизненной ледяной планете взялся бы кислород в таком количестве, что можно свободно дышать?

Да и звезда Росс 128 – не теплое земное солнышко. Она крошечная, в пять раз меньше и в семь раз легче Солнца! Тусклая, скорее темно-оранжевого, чем красного цвета, древняя и умирающая звезда. Будь Саельм на том же расстоянии от нее, как Земля от Солнца, – тут весь воздух бы замерз.

Но Саельм кружит по орбите у самой звезды, в двадцать раз ближе к ней. На таком расстоянии планету бомбардирует жесткое излучение, да еще и магнитное поле у нее куда слабее земного (человеку пришлось бы несладко, Измененные крепче).

Хотя насладиться видом звезды – единственным, что здесь по-настоящему красиво, – человек бы успел.

С такой орбиты Росс 128 выглядит гигантской! В четыре раза больше, чем Солнце. Огромный тускло-оранжевый блин, ощутимо быстро ползущий по небу. Когда он опускается к горизонту, кажется, что планета вот-вот в него скатится…

Год, кстати, здесь длится меньше десяти дней.

Ума не приложу, почему вначале Прежние, а потом Инсеки выбрали этот мир для тренировок Измененных. Может быть, для того, чтобы новоприбывшие сразу осознали свою ничтожность и свое место в мироздании?

– Красиво, – сказала стража, глядя на меня.

– Ничего так, – согласился я, не отрывая взгляда от умирающей звезды. Ей еще долго умирать, несколько миллионов лет. – Ты тут давно?

– Семь месяцев, – ответила стража. Конечно же, имелись в виду «стандартные», земные месяцы. – Скоро отправляюсь.

– Куда?

– Не знаю, – беззаботно ответила стража. – Куда пошлют. Стража – универсальная боевая единица. Наше Гнездо специализировалось на Уорхане, это горячие биоактивные болота. Но там сейчас тихо, вряд ли туда отправят.

– Угу. – Я поморгал и отвернулся от звезды. Хоть и тусклая, но глаза все-таки надо поберечь. – Слушай, ты не знаешь, тут есть Продавец?

– Где-то есть, но далеко, не в нашем лагере. – Стража с любопытством смотрела на меня. – Ты ведь не стража, Макс? И не старшая стража. И не жница. И не учетчик. И не монах. И не тактик. И не доктор…

– Нет, – сказал я, прерывая ее. Стражи вообще склонны к таким застреваниям, могут пару минут перечислять.

– А кто?

Подумав, я пожал плечами:

– Я джокер.

Стража подумала и уточнила:

– Это как в кино?

– Хуже. Это как в картах. Скажи, где тут огневой полигон?

Стража указала рукой и пробормотала:

– Странный ты. Будто человек.

– Таково Изменение, – ответил я.

Я уже понял, что этот ответ годится на любой вопрос.