– Я имею в виду, что не станет же она их убивать, – сказал я. – Кваzи относятся к восставшим как к детям. Это всем известно!
– Есть люди, которых ничуть не смутит необходимость убить ребёнка, – сухо ответил Владислав.
– Ладно, допустим, – неохотно сказал я. – Эта Виктория – совершенно психованная… даже для кваzи. Извините, Михаил. Допустим. Но мы не ведём переговоров с террористами. Кваzи – так кваzи, восставшие – так восставшие. Почему спецназ не начинает… э…
– Не начинает что? – ласково спросил Протоиерей. – Освобождение заложников?
– Да, глупость сморозил, – честно признал я.
И впрямь. Как освобождать полторы тысячи восставших, мечтающих сожрать своих освободителей? Они и сами по себе смертельно опасны, это ведь не новенькие, неуклюжие восставшие, эти просидели в заточении десяток лет, они быстры и неутомимы, их очень трудно убить. А уж когда их направляет воля кваzи, то отправлять в подвалы храма спецназ – это только кормить восставших.
– Тогда уж простите, но вот вам мнение простого полицейского, – сказал я. – Включайте магнетроны. Пока эта сволочь не бросила восставших на штурм. Это чахлое оцепление, – я демонстративно огляделся, – полторы тысячи хорошо выдержанных восставших не удержит. Вы даже огнемёты не подтянули, даже танки! Мы рискуем получить вспышку в центре Москвы. Вспышку первой категории!