Как я люблю этот старый, грязный и не желающий обновляться торговый квартал Итхэвон, расположенный у американской военной базы в сеульском районе Ёнсан![5]
Вечером 8 августа 2002 года у меня появилось немного времени, и я решил проехаться по новой 6-й линии метро до торговой улицы «Итхэвон», куда я раньше всегда добирался с таким трудом: дорога пешком от станции «Самгакчи» 4-й линии метро до торгового квартала занимала 20–30 мин.
Новая линия метро, выдержанная в тонах цвета хаки[6], встретила новыми блестящими вагонами, обшитыми нержавеющей сталью, c низкими потолками и сиденьями вдоль стен, но не общими скамейками, а рядами индивидуальных мест, предназначенных для каждого отдельного пассажира. Сама станция «Итхэвон» оказалась просто огромной – имеющей много ярусов, с длинными эскалаторами. Рассчитанная на посещение иностранцами, станция украшена роскошными картинами, представляющими облик Сеула. Выход со станции расположен у гостиницы «Гамильтон».
Сначала решил прогуляться по верхней, восточной, части улицы. С радостью, словно встретил старых друзей, обнаружил, что многие здания здесь те же, что были двенадцать лет тому назад: знаменитая дискотека «Королевский клуб» (King’s Club), автозаправка, пожарная часть, вечно закрытая дискотека «…Звезды» (…Stars), с круто уходящей вверх длинной бетонной лестницей.
Уже стемнело. Обилие торговых лавочек с теряющимися внутри кварталов узкими коридорами магазинов; фланирующие туда-сюда иностранцы. Изобилие дешевого товара сомнительного качества.
Но есть на Итхэвоне и новое. Это немногочисленные лавчонки, у входа в которые вывеска: «Обмен денег». Они работают и в девять – десять вечера, когда большинство магазинов уже закрыто. Решил зайти в одну из них. Помещение маленькое: 1,5–2 м в ширину и метра 3 в длину. Слева от входа – деревянная крашеная скамеечка для ожидания посетителей. На ней сидит молодой мужчина в шортах, лет 35, в очках, беседует с другим мужчиной, чуть старше его. Я спрашиваю, меняют ли деньги. Мужчина в шортах отвечает утвердительно. Тогда я прошу поменять $100 и спрашиваю о курсе. Отвечает: 120 тыс. вон; это больше, чем дают в банках. Мужчина в шортах пролезает в дверь-проем под окошечком кассы (другого входа в нее нет), принимает мои $100 и без какой-либо квитанции или вопроса о паспорте вручает мне 120 тыс. вон.
Еще мне нужно купить в Итхэвоне дешевый галстук. У меня много галстуков хороших, дорогих. Но я их забыл дома, а завтра выходить на трибуну при параде. Как купить галстук в девять вечера, когда практически все магазины уже закрыты? Я упорно хожу по улице взад-вперед, обращая внимание прежде всего не на магазины, а на передвижные двухколесные торговые тележки, освещаемые подвешенными на проводах лампочками «рыбий глаз». Обнаружил сразу два лотка, стоящих рядом друг с другом и принадлежащих одной хозяйке – женщине лет 55–60. Она торговала дешевыми галстуками из полиэстера за 3–5 тыс. вон. В левом лотке были выложены строгие галстуки для костюмов, а в правом – прикольные, с изображениями типа «компьютер и настоящая мышь с сыром», «белые овечки и одна черная», «смеющиеся зайцы из мультиков» и т. п. Хозяйка очень вежлива и приветлива. Посоветовала мне самый приличный галстук.
Обратно в гостиницу решил поехать с другой станции метро – «Ноксапхён», расположенной у входа в американскую военную базу. Эта станция оказалась еще более грандиозной, чем «Итхэвон». Под огромным прозрачным куполом находятся как бы подвешенные в воздухе эскалаторы, спускающие пассажиров в таинственный мир картин и барельефов: на одном из подземных этажей находится помещение для проведения различных выставок.
На станции попробовал снять деньги в банкомате по карточке родного Сбербанка. Получилось! Был очень обрадован этим событием, увидев за ним иллюстрацию положительных сторон глобализации, которую так любят ругать…
Весенний день 22 мая 1992 года выдался хорошим – как по погоде, так и по событиям.
Стояла приятная после холодного Петербурга почти что летняя жара. Поэтому к десяти вечера, времени, когда я обычно возвращался со стадиона, у меня было не только желание, но и силы, чтобы побродить одному по городу в поисках приключений. Вечер обещал быть теплым и прозрачным.
Выйдя из гостиницы, я направился в близлежащий район Мёндон. Ничего особенного от него я не ждал, так как бывал здесь и раньше. Просто он очень красив, и по вечерам здесь гуляет много заманчиво-привлекательных своей жизнью молодых людей. И здесь не так грустно бродить одному.
Через некоторое время после начала моего пешего путешествия вышел на улицу Мира (Пхёнхва кори) и снова углубился в дальнюю часть квартала. Тут я бывал редко. Дошел до поперечной улицы, и вдруг решился отправиться на исследование совершенно незнакомого мне района.
Через автостраду вел надземный пешеходный переход. Темно. Прохожих почти нет. На лестнице, ведущей к переходу, увидел забавную картину: фонарный столб с навершием в петербургском стиле, только какой-то по-детски маленький. На половине лестничного марша горят мягко освещенные изнутри окна офиса. У окон множество больших растений в кадушках, отчего вся внутренность офиса приобрела особую мягкую притягательность.
Низко над переходом проходил второй ярус автострады[7]. Навстречу мне попался нищий. Я спустился дальше. Передо мной открылось продолжение улицы из Мёндона. Только она была почти не освещенной. Большинство лавочек в невысоких двух-, четырехэтажных домах были наглухо закрыты металлическими жалюзи. Однако то, что пока оставалось освещенным – отдельные рекламные вывески, интерьеры все остававшихся открытыми ресторанчиков и кафе, – казалось еще более привлекательным.
Снова вышел на поперечную улочку. Дома невысокие, уютные, и даже попался один дом в стиле барокко. И главное, по обеим сторонам улицы – густые платаны, подсвеченные редкими фонарями и витринами. Запоздавшие прохожие. Пустые кафе, уже закрытые, хотя еще и заполненные светом наведения порядка. Между ними маленькие типографии, жужжащие летними ночными насекомыми. Вдруг попалась открытая дверь с лестницей, поднимавшейся на второй этаж. Воздух коридора был залит тихим манящим желтым светом. Покружив еще немного около платановой улицы, решил перейти на другую сторону по подземному переходу. Он был связан с уже закрытым метро. Тут я понял, что подошел совсем близко к улице Ыль-чжи, ведущей к району Больших восточных ворот. Выйдя из перехода, оказался перед кварталом еще более узких улочек и низких домов, напоминающих классический Сеул 1960–1970-х. Углубился в него. У какого-то серого трехэтажного дома на углу стояли человек пять рабочих, занимавшихся установкой неоновой вывески. Тихо прошел дальше. Рабочие меня ни о чем не спросили.
Свернул еще на какую-то узенькую улочку и вдруг наткнулся на стол, поставленный чуть ли не посередине небольшого перекрестка. За столом сидели четверо мужчин, пили рисовую брагу макколли и закусывали острой корейской капустой кимчи и копченым мясом с копытец свиней – чокппаль. Один пьяненький мужчина, заприметив меня, одиноко шатающегося непонятно где иностранца, подал знак рукой и громко позвал к столу. Я подошел. Во-первых, сам хотел таких приключений. А во-вторых, если не подойти и по-хорошему не объяснить, кто ты такой и почему бродишь в столь позднее время один по кварталам, где иностранцам не принято ходить, можно нарваться на неприятности.
Подойдя к столу, сразу начал с того, что я не американец, а советский, приехал переводчиком с артистами, в Сеуле всего три недели и т. д. Услышав все это, мне сразу предложили место, спиной к перекрестку, дали пару деревянных палочек и пиалушку для бражки, довольно большую. Чтобы по всем корейским правилам, поддерживая двумя руками, принять в пиалушку наливаемую хозяином из пластиковой бутылки брагу, пришлось взять палочки в рот. Увидев это, корейцы весело рассмеялись. Оказывается, я совершил сугубо корейское действие – ну как они. К смеющимся присоединились и какая-то старушка с женщиной помоложе, сидевшие где-то в дальнем углу кухни, возможно ресторанчика, в доме слева от меня. Похоже, все смеявшиеся хорошо знали друг друга.
Затем начался пьяный разговор. Макколли – некрепкий напиток. Но отсутствие градусов прекрасно компенсируется потребляемыми объемами. И после двух чарок, не единственными в эту ночь, я почувствовал прилив тепла и мягкую расслабленность. Один раз собеседник, сидевший справа от меня, в знак своего расположения ко мне, подал свою пиалушку и налил в нее брагу. Естественно, я держал этот белый сосуд двумя руками. Но не знал, что в этом случае полагается делать затем. Я лишь отпил немного из чарки соседа и поставил ее на стол, на что получил мягкое, но волевое указание: оставшееся нужно перелить в свою пиалушку, а ту, что принял, отдать хозяину и самому налить в нее макколли. Так я и сделал.
Разговор вертелся в основном о Советском Союзе. Слово «Россия» плохо приживается в корейском языке. Говорили мои собеседники, двое из которых были одеты в костюмы, а значит, работали где-то в фирмах, в основном о том, что, мол, Советский Союз – страна большая, природных ресурсов много, коммунизма уже нет, а есть свобода, и поэтому лет через десять или даже уже и через пять будет эта страна жить так же хорошо, как и все развитые державы мира.
Кстати, в самом начале нашего общения на мой вопрос, что они делают здесь, посреди перекрестка, хозяева ответили: «Да, вот, охраняем эти улочки. Ведь здесь много разных веселых заведений». Наверное, в чем-то это была шутка. Возможно, в шутке была доля истины.
Когда спросили меня о моем имени, я раздал им свои визитные карточки. Уж больно сложны на слух русские имена. А вот свои визитные карточки они мне почему-то не дали. Не было?
Разговор становился все более пьяным, да и время подходило к полуночи, минуло 11.40. Откуда-то сзади подошла женщина лет 45–50. Она направилась к собеседнику, сидевшему слева от меня и представившемуся врачом. Он все никак не мог остановить свою бесконечную бессвязную речь. Женщина обратилась к нему как к мужу: «Дорогой! Пошли. Ну, пошли! Уже поздно, а тебе рано вставать». Муж долго артачился, но наконец встал. Оказалось, он еле стоит на ногах. Я был удивлен, так как сидя он выглядел достаточно бодрым. Когда он ушел – видимо, жил где-то рядом, – легче было распрощаться и мне. Выпив последнюю чарку, я встал и пошел в направлении, вежливо указанном мне моими новыми знакомыми. Я им сказал, что иду к гостинице «Лотте».
О проекте
О подписке
Другие проекты