С этими словами Весет ярл швырнул кольцо человеку, в котором не узнал смертельного врага. А Харальд конунг на этот раз был так неловок, что подставил запястье, и кольцо, ударившись о руку, упало в огонь. Все только посмеялись над глупым нищим и по знаку хозяина вновь вернулись к застолью. Никто и не заметил, что во время суматохи Гримольв, сын Гранмара, встал и вышел из палаты. Гости продолжали пировать, славя щедрость хозяина, храбрость жениха и красоту невесты. А Харальду конунгу и его людям только этого и было надо.

В положенное время, когда на дворе стало темно, а в доме зажгли плошки с жиром, жених с невестой пошли в опочивальню. Самые знатные люди во главе с Ингваром ярлом проводили их до дверей, а затем вернулись к своим столам. Тогда первые гости стали покидать палату. Как начали они расходиться, Харальд конунг подал знак Хастингу, сыну Гранмара. Тот подошел к Ингвару ярлу, поблагодарил за угощение и попросил дозволения вождя вернуться на свою ладью.

Ярл хотел оказать уважение купцу, велев своим людям проводить его до пристани. Однако хмурый норг отказался от охраны, сказав, будто уже столковался обо всем с молодцом на краю стола. После этого он поманил человека Харальда конунга, которому также удалось пройти на пир. Когда они ушли, слуги ярла не стали провожать их. Поэтому никто не видел, как эти двое напали на стражей ворот и сразили их ножами, спрятанными под плащами. Затем они открыли ворота и впустили воинов, которых привел с собой Гримольв, брат Хастинга.

Меж тем Харальд конунг и Харальд ярл вышли как будто по нужде. Конунг увидел, что его люди уже проникли в усадьбу и велел им окружить дом со всех сторон. Он же, взяв только сына Хельги, пошел за своим кровником. Конунг и ярл обходили клеть за клетью, пока их не остановили два воина, оберегавшие покой молодоженов. Те приняли встречных за нищебродов и хотели выставить непрошеных гостей. Но, введенные в обман их заплатанными плащами, беспечные стражи упали замертво прежде, чем успели достать мечи и поднять тревогу.

Завладев оружием стражей, двое мстителей, навалившись, выбили двери опочивальни. Харальд ярл остался стоять у входа, а Харальд конунг направился к постели, где убийца его отца сжимал в объятьях молодую жену. Узнав злейшего врага, идущего к нему с мечом, Весет ярл оскалил зубы и крикнул:

– Теперь я вспомнил, где видел эти проклятые глаза. Жаль, что я тебя не прикончил, а только нанес отметину.

И он показал на след своего удара на лице Харальда конунга.

– Я проживу и с твоей отметиной, – усмехнулся конунг, – а тебе моей зарубки не пережить.

Затем он вытащил ярла из постели и ударил его своим мечом.

«Не мне, понятно, давать советы героям. Но много ли отваги нужно, чтобы убить безоружного человека? И каково было нежной Ингибьёрг делить в брачную ночь ложе с мужчиной, на руках которого не высохла кровь ее мужа?».

XLV

Харальд конунг не желал смерти Ингвара ярла. Он и прежде не считал его своим врагом, а после того, как тот защитил его перед Весетом ярлом, и подавно. Поэтому, когда конунг с воинами ворвался в большой зал, он назвал себя и предложил ярлу сдаться. Воинов у Ингвара ярла было больше, чем у Харальда конунга. Но его херсиры и гриди не ожидали нападения, к тому же многие были так пьяны, что едва стояли на ногах. Хмель ударил и в голову Ингвара ярла, и он объявил, что не покорится человеку, который проник в его дом обманом. После этого люди его закричали, что не покинут своего вождя, и начали вооружаться. Тогда конунг велел своим воинам напасть на них, и погибло много гостей Ингвара ярла. Самого хозяина усадьбы, по приказу конунга, сдавили щитами и повалили наземь.

Победитель приказал запереть Ингвара ярла вместе с женой и готовиться к возможному нападению. После этого Харальд конунг стал думать, что ему делать дальше. Вначале он хотел вернуться в Хлейдр. Но когда Ингвар ярл не пожелал мира, конунг понял, что не будет покоя в его землях, пока он не защитит себя от новых врагов. Датский вождь не сомневался, что Оттар конунг не оставит зятя в беде. И летом явится целое войско, которое нападет на Селунд. Харальд конунг знал, что не сможет выставить столько воинов, сколько приведет конунг гаутов. Поэтому утром он послал Харальда ярла с Хастингом и Гримольвом в гавань, чтобы они отплыли на Селунд. Там их должны был дожидаться Рандвер конунг и Лейдольв Серошкурый с воинами, которых следовало доставить в Сканей.

Рандвер конунг сдержал свое обещание и прислал тридцать дюжин воинов. Еще полтораста ратников из датских земель привел Лейдольв Серошкурый. Конунг встретил их с распростертыми объятьями и велел херсирам следить за тем, чтобы ни один человек в его стане не терпел нужды. Теперь он мог остаться в Сканей, поджидая прихода Оттара конунга с его войском. Все же Харальд конунг вновь попытался примириться с Ингваром ярлом. Он заявил ему, что не хотел вражды ни с ним, ни с его тестем. Однако если Оттар конунг приведет войско в его земли, обещал сражаться не на жизнь, а на смерть. Ингвар ярл отвечал, что ничего так не желает, как выйти против Харальда конунга с мечом в руке. После этого конунг отпустил Ингвара ярла с женою, но удержал при себе его сестру.

XLVI

Объявился тогда среди людей Харальда конунга необыкновенный человек. По виду старик, но высокий и величавый, он легко сходился с людьми, и каждый принимал его за того, кем он хотел казаться. Лицо его, наполовину закрытое длинными волосами, густыми усами и седой бородой, вызывало и радость, и трепет, а голос мог ласкать, как бриз, и греметь, как гром. Один глаз незнакомца был всегда прищурен, как у кривого, зато другой пылал огнем и пронзал, словно острый нож. Он мог завести любой разговор и ответить на все вопросы. Только при этом старик узнавал, что ему было нужно, а люди не знали, что о нем и подумать. Он откликался на имя Харбард⁹⁷, хотя вряд ли так его называли отец и мать.

Никто не уследил, когда и откуда он появился в ярловой усадьбе в Сканей. Харальд конунг увидел его впервые, когда он стоял во дворе в своем синем плаще и смотрел, как гриди упражняются на мечах. Один херсир, приняв этого человека за слугу, велел ему принести воды, чтобы утолить свою жажду. Харбард ничего не ответил, а когда тот повторил приказ, объявил, что может дать его бойцам нечто более бодрящее, чем пресную водицу. Он протянул руку и достал из-под своего плаща копье, древко которого было покрыто искусно вырезанными рунами.

Вслед за этим Харбард вошел в круг воинов и предложил каждому из них сразиться с ним. Гриди Харальда конунга приняли его слова за шутку и стали смеяться над выдумкой незнакомца, который казался намного старше их. Но Харбард взглянул на них с улыбкой, которая многих привела в дрожь, словно нежданно ударил мороз. Тогда херсир, что первым окликнул старика, принял вызов и пошел к нему с мечом, желая проучить седого бахвала. Харбард же только дважды взмахнул копьем, и сперва меч херсира, а затем и он сам оказались на земле.

Что тут долго сказывать?! Первые бойцы Харальда конунга выходили против Харбарда вдвоем, втроем и вчетвером, но конец был один и тот же. Все они вначале прощались с оружием, а затем падали на землю, будучи не в силах устоять против жала копья и силы руки противника. Однако, хотя его чудное копье летало и разило, как молния, ни один воин не получил глубокой раны. Зато порезов, синяков и шишек у них было в избытке. Даже самые опытные поединщики не могли припомнить столь искусного боя, который в этот день показал всем Харбард.

Харальд конунг, уязвленный тем, что его люди не могут одолеть старика, тоже вышел против него. Но Харбард усмехнулся и спросил его: «Разве нет у конунга более важных дел, чем тягаться с дедушкой?». Тот не нашелся, что ответить, не зная, чего больше в таком ответе – мудрости или дерзости. Конунг предложил сразиться с ним Харальду, сыну Хельги. Ярл побледнел и шагнул к Харбарду, но старик только ладонью повел. Тогда Харальд попросил вождя не биться с этим человеком, а узнать дело, по которому он пришел. И конунг внял его совету.

XLVII

Харальд конунг предложил Харбарду стать его гостем, пригласил в палату и приказал слугам принести еды и питья для застольной беседы. Когда старик утолил голод и жажду, а съел он и выпил столько, сколько было бы не под силу и трем здоровым молодцам, конунг спросил, нет ли у него какой нужды в нем. Харбард сытно рыгнул, огладил бороду и насмешливо глядя в глаза, ответил:

– Это не ты мне, а я тебе нужен, конунг. Знаешь ли ты, что Оттар Урожай замыслил напасть на тебя зимой⁹⁸? А потому, сдается мне, выбор у тебя невелик. Или ты вернешься на свой родной остров, рискуя утонуть в бурном море, или постигнешь новые правила боя, какие пока неведомы людям на севере.

– Кто же меня им научит? – спрашивает его Харальд конунг. – Может быть, ты, седой человек? Но откуда мне знать, не служишь ли ты Оттару конунгу, и не он ли послал тебя сюда, чтобы я бежал со Сканей.

– Надо мной нет владык, – расхохотался Харбард, – а вот мне служат многие. Однако я не поставлю тебе в вину осторожность, конунг. Никому не доверяй, пока не докажут верности. Я могу научить тебя, как одержать победу над твоими врагами, ты же можешь обратить мои слова себе на пользу или во вред. Примешь ли ты мои советы – решать тебе. Но много раз жалели те, кто ими пренебрег.

– Ты вещаешь так смело, – говорит ему конунг, – точно имеешь на это право. Доводилось мне слышать от людей, будто плохи советы стариков. Но есть у нас и такая поговорка, что мудрый правду без подсказки скажет. Прежде я желаю знать, какова цена твоей науки. Ибо разум внушает мне, что будет она немалой.

– Чего ты не пожалел бы, – вопрошает Харбард, – если бы Один научил тебя, как всегда одерживать победу?

– Я бы отдал ему воинов, – оживился Харальд, – что падут в моих битвах. А этим битвам люди потеряют счет.

– Пусть все так и будет! – довольно изрек старик. – Иного мне не нужно. Пока не нарушишь клятвы, конунг, удача тебя не покинет!

После этого бог, дух или муж, который звался Харбард, научил Харальда конунга, как построить войско во время битвы. Он объяснил, как разделить воинов на три клина и как составить каждый из них. В первом ряду идут двое, затем трое, потом четверо, – до тех пор, пока число ратников не дойдет до двадцати⁹⁹. Перед началом битвы надлежит выбрать удобное место для стрельбы из луков и метания копий. Первыми в бой вступают проворные и меткие стрелки, вторыми – молодые и сильные воины. Затем выходят старшие и опытные ратники, чтобы вселять мужество в молодых. Последними за дело берутся отборные гриди конунга, готовые броситься в прорыв во вражьих рядах, который создали идущие впереди.

Точно так же надобно было сомкнуть ряды в тылу своего войска. Ведь, когда вражеский строй будет прорван, воины должны повернуться спиной друг к другу, чтобы отбивать нападения тех, кто окажется позади них. Харбард научил Харальда конунга и тому, что, когда война будет перенесена с суши на море, надо разделить свой флот на две половины. Тогда одни корабли будут нападать на врага спереди, а другие подойдут к нему сзади, чтобы помешать его бегству и нанести полный разгром. Старик также объяснил конунгу, в каких случаях надо связывать свои корабли канатами, в каких – давать больше свободы старшим над ними. Харальд конунг хорошо усвоил эти уроки и следовал им во многих битвах.

А Харбард вскоре покинул конунга, исчезнув так же внезапно, как и появился. Однако нашлись люди, которые говорили, что видели, как старик в широкополой шляпе и в синем плаще уходил в море. Высоко над его головой кружили вόроны, которые сходились и расходились черными тропами, и было их так много, словно они слетелись со всей земли. Зима в том году была холодной, проливы покрылись льдом, и волки из лесов норгов стаями прибегали в земли данов. И чтобы один человек ушел по льду в открытое море, в это мало кто верил. Меж тем Харальд конунг часто выводил в поле своих воинов и строил их так, как учил его Харбард, чтобы каждый знал свое место в строю и помнил свой маневр.

«Ох уж эти мне россказни о богах, которые приходят, чтобы наставлять конунгов и героев, как будто им дела нет до прочих смертных! За свою жизнь я не встречал ни одного из них. Может быть, потому, что выйдя из детства, я больше богов стал полагаться на свой разум. И он ни разу не подводил меня, за вычетом того злосчастного дня, который погубил мою жизнь».

XLVIII

Незадолго до йоля Харальд Сын Конунга узнал от местных данов, что войско Оттара Урожая, переходя от селения к селению, приближается к Сканей. Поэтому он приказал своим гридям и воинам, чтобы они накануне праздника не отказывали себе в еде, но воздержались от хмельного питья. Купцам же велел свезти в свой стан много бочек меда и пива, чтобы лазутчики Оттара конунга уверились, будто его люди беспечно пируют и не ждут нападения. Меж тем дозорные наблюдали за войском гаутов и сообщали о его подходе. И когда Оттар конунг со своей ратью показался из леса, Харальд конунг выступил ему навстречу.

Гауты шли по хрустящему снегу, гонимые легкой поземкой, как усталые и замерзшие странники в конце пути. Они уже чуяли тепло домашнего очага, запах жареного мяса и медовой браги, грезили о плачущих девушках и покорных женщинах, которые станут их сладкой добычей. Эти видения были такими живыми и манящими, что воины спешили к жилищам, далеко обгоняя повозки, в которых везли их оружие и кольчуги. Поэтому они сразу и не разобрали, сон это или явь, когда из-за снежных холмов появились ратники Харальда конунга.

По науке Харбарда, конунг данов разделил рать на три клина и направил их на гаутов. Каждый клин вошел во вражье войско, как рогатина охотника – в брюхо медведя. Оттар Урожай был так изумлен внезапным появлением врагов, что не успел даже построить «стену щитов»¹⁰⁰. И хотя людей у него было много больше, конунг гаутов развернул коня и поскакал прочь. За ним помчались его ближние гриди, сбивая пеших воинов. Харальд Сын Конунга велел Харальду ярлу преследовать Оттара, а сам поспешил туда, где враг был еще не сломлен.

Только на том краю, где сражались люди Ингвара ярла, датские ратники встретили равных себе противников. Они сходились с ними мечом к мечу и щитом к щиту, и то здесь, то там гаут и дан падали на мерзлую землю, не разрывая тесных объятий. Уже предвидя свою удачу и не желая терять верных гридей, Харальд конунг обратился к Ингвару ярлу. Он предложил своему врагу сдаться со всеми воинами на милость победителя. На этот призыв Ингвар ярл, подумав, ответил, что, пусть, как в старину, сразятся вожди. Если верх возьмет Харальд конунг, он заберет у людей ярла их оружие, но не свободу¹⁰¹. А если одолеет ярл, ему с воинами не будут чинить преград при возвращении к Оттару конунгу.

Харальд конунг не мог отказаться от поединка. Два вождя сошлись в круге, вытоптанном в снегу их воинами. Ингвар ярл, которому отчаяние лишь придало больше мужества, яростно обрушился на своего противника. Накануне Харальд конунг провел бессонную ночь – не из-за тревоги об исходе битвы с гаутами, а потому, что его мучила зубная боль. От этого выглядел он бледным и усталым, а его ударам не хватало быстроты и силы. Приняв нездоровье конунга за его слабость, Ингвар ярл наносил удар за ударом, один сильнее другого. Он уже расколол два щита Харальда, а сам сменил только один. Вот ярл прыгнул и так ударил по шлему конунга, что сбил его, как показалось, вместе с головой на снег.

Поверив в свою победу, Ингвар ярл откинул щит и пошел на конунга, держа меч в обеих руках. Он уже изготовился для последнего удара, как вдруг из облаков выглянуло солнце, на свету заискрился снег, и его блеск ослепил его. Ярл невольно приложил руку к глазам, и в этот миг конунг выбил меч из его рук, а затем и голову снес. Тело Ингвара повалилось на землю, а Харальд конунг победно оглянулся на воинов и засмеялся каким-то клекочущим смехом. И стоявшие в первых рядах увидели у него во рту, где недоставало двух зубов, выбитых Весетом ярлом, два сросшихся клыка, которые выступали вперед. Всем это показалось таким чудом, что Харальда конунга с тех пор прозвали Харальд Боевой Зуб¹⁰².

Иные гриди Ингвара ярла, не желая пережить смерть вождя, закололи себя мечами. Все же больше было тех, кто поверил, что их отпустят без оружия. Но Харальд конунг удивил своими словами, которые надолго запомнили. Он объявил пленникам, что жители Сканей могут перейти в его войско, а гауты – вернуться в родные края. Только им придется вызвать на смертный бой одного из своих и победить его. Сильные бойцы сочли такое условие справедливым и бились между собой, выбирая противника по уговору или жребию. Прочие же, особенно гауты, обвиняли конунга в нарушении княжьего слова. Но Харальд конунг, смеясь им в лицо, отвечал, что обещал ярлу дать его людям волю, а не жизнь. Тогда он показал свое высокомерное презрение, которое в нем раньше не замечали.

Вечером вернулся Харальд ярл с воинами, посланными в погоню за гаутским конунгом. Хотя он пригнал много пленных, ярл не смог настичь Оттара Урожая. А ведь, срази он его в поединке, то пошел бы к Харальду конунгу, чтобы тот отдал ему в жены Геруту! Кляня себя за это, ярл ехал по ратному пути, где пурга заметала потоки крови, словно выбеливая полотно от пятен красного вина. И Харальд мрачно переводил взгляд с румяного морозного солнца на пунцовый снег, который обметал тела ратников, объятых смертным холодом.

Харальд конунг не укорил сына Хельги, что он в этот день не закончил войну. Напротив, он похвалил его за пленников и тут же повелел принести их всех в жертву Одину. По его приказу жители Сканей доставили дрова и смолу для костров, на которые положили убитых данов. Проводив их в Вальхаллу, конунг вернулся с херсирами и гридями в захваченную усадьбу, где они весь йоль праздновали свою великую победу. Больше ничего в эту зиму не произошло.

XLIX

В начале лета Харальд конунг велел готовить корабли для возвращения в Хлейдр. Он отослал воинов своего брата, Рандвера конунга, посчитав, что больше не имеет в них нужды, и отпустил сыновей Гранмара, щедро им заплатив. Когда конунг уже был готов к отплытию, прибыли послы Оттара Урожая, чтобы заключить мир между ними. Поэтому Харальд конунг задержался в Сканей. В это время Хатер ярл, правивший в среднем Ютланде, напал на Селунд, убил Лейдольва Серошкурого и разграбил селения. Узнав, что его херсир погиб, а владения разорены, Харальд конунг страшно разгневался. В ярости он обвинил Оттара конунга в сговоре с Хатером ярлом и отослал его послов без мирного договора. Оставив в Сканей сильный гарнизон, Харальд Боевой Зуб с дружиной вышел в море.