Дягилев ушел не прощаясь. Руслан достал початую бутылку коньяка и налил рюмку. Выпил не закусывая и тут же налил еще. Он все чаще пил на работе. Пусть в конце рабочего дня, но удержаться не мог. С раздражением отметил, что и остановиться становилось все сложнее. Впрочем, через секунды горячая волна прошла по телу, мысли становились яснее, возвращая спокойствие и уверенность.

– Все будет хорошо. Подумаешь, Вадик. У нас есть что ответить, – он налил еще рюмку, и, едва успел выпить, как зазвонил телефон:

– Руслан Владимирович, к вам посетитель, – но дверь уже распахнулась и в кабинет ворвался молодой человек.

– Я Пинчук. Марат Георгиевич. Сын. Папа умер. Инфаркт. Я хочу сказать – я все знаю. И вы мой враг навсегда. Я никогда не прощу. Он умер из-за вас. Твари. Вы убили его, – он ушел, не дожидаясь ответа, а Руслан так и остался стоять, с пустой рюмкой в руке.

– Я не успела, – Зоя виновато стояла у двери.

– Ничего, – Руслан махнул рукой. – Иди. Ты не при чем.

Опустил глаза на бутылку и налил еще. В этот вечер он не попал домой.  Как рассказывала Ира, уже к ней он приехал очень пьяный, а потом уснул у дивана, на полу. Как ни старалась, разбудить она его не смогла, и утром, глядя в телефон, Руслан грустно качал головой. Самое гадкое, что ни разговора с тестем, ни разговора с Верой он вспомнить не мог. Хотя в памяти сидела мысль, что нес он полную чушь, и сейчас было даже не стыдно, а страшно. Позвонил на работу, сказал, что заболел и налил рюмку:

– Голова болит, – заметив недоуменный взгляд Иры, усмехнулся. – К черту. Возьму выходной, а там придумаю. Безвыходных положений не бывает.

По мере растворяющегося конька настроение улучшалось, а уверенность нарастала с каждой минутой.

– Да все нормально. Я на больничные не ходил никогда, на работе решу. Это не проблема. Дома… А что? Ну, выпил. С кем не бывает. Заснул у кого? Да мало ли, – он рассказывал Ире планы на день, скорее, чтобы успокоить себя и начинал верить в то, что ситуация выглядит именно так, как он ее рисовал в воображении.

– Мне кажется, сегодня хватит, – Ира попыталась убрать бутылку.

– Я норму знаю, – Руслан оттолкнул ее руку. – Ты же видишь, я в форме.

– Могут быть проблемы. Лучше остановиться, – за кого переживала Ира больше, знала только она сама, но волнения были искренними. – Ты много пьешь последнее время. Это не очень хорошо.

– Я не могу много пить. Я за рулем всегда и на работе каждый день.

– Ты пьешь и за рулем, и на работе, и ты это знаешь, – Ира откинулась на стуле и прикрыла глаза. – Иди домой. Еще не поздно.

– Ты хоть понимаешь, почему я пью. Из-за меня человек умер, – в голову пришло спасительное оправдание. – Думаешь, оно легко?

– Иди домой. Вера простит, она у тебя дура, с тестем разберешься, а там наладится. Но не пей, – Ира подошла, провела рукой по волосам, приглаживая непослушный локон и, не скрывая жалости, добавила. – Не такой ты, как каким казаться хочешь. Сильный, смелый, но здесь жестокость нужна. А у тебя ее не хватает. Мой совет: делай деньги и бросай. Иначе сопьешься.

– Не сопьюсь, – Руслан потянулся к бутылке. – Просто день тяжелый. И вообще, имею я право на выходной?

– Имеешь, – Ира села рядом. – Наверное, пару раз прокатит. Потом лимит доверия закончится и…

– И что? Договаривай, – Руслан прищурил взгляд.

– Сам знаешь. Тебе пора.

– Ладно, – он сходил в ванную, умылся, пристально вгляделся в зеркало, рассматривая лицо, и удовлетворенно отметил, что выглядит вполне прилично.

– Такси возьми, – Ира, сложив руки на груди, наблюдала за его неторопливыми сборами.

– Я нормальный, – Руслан потянулся для поцелуя, но Ира уклонилась.

– Ничего нормального не вижу, – она брезгливо поморщилась. – Перегар ужас.

– Как знаешь, – раздосадованный Руслан выскочил на улицу, прыгнул в машину, достал телефон.

Кашлянул, пытаясь придать голосу твердость. Еще раз перезвонил на работу. Кажется, там все было нормально. Легкое сочувствие в голосе шефа, похоже, даже радость у подчиненных. Еще бы, сегодня он не будет «третировать своими зехерами», как однажды подслушал в туалете обрывок диалога сотрудников. «Вера? С ней решится. Потом. Чуть подуется, но никуда не денется. Тесть? Этот черт проблемы создать может», – Руслан вздохнул, решая, что делать. Словно читая его мысли, телефон зазвонил, а на экране появилась имя абонента: ТЕСТЬ. «Мы вас не ждали, а вы приперлися», – сказал про себя и ответил на звонок:

– Доброе утро, Владимир Тимофеевич, – от «папа» решил воздержаться, словно подчеркивая, что сейчас в рабочей обстановке.

– Ни хрена не доброе. Вера ночь не спала. Ты где шлялся? Я тебе говорил, подвязывать с…, – дальше цензурные выражения закончились, и Руслан прикрыл глаза ладонью, сдерживая желание ответить в таком же стиле. Инстинкт самосохранения работал в нем всегда, и даже сейчас мозг выискивал нужные слова и интонации.

– Владимир Тимофеевич, – дождавшись паузу Руслан, отрешенно и, по его мнению, с определенной долей трагизма, изрек, – есть вещи, которые не просто переносятся. Вы в курсе, что Пинчук умер?

– Ты всех умерших оплакивать будешь? – в голосе тестя жалости не мелькнуло, но хотя бы тон понизился, что уже было успехом.

– На всех меня не хватит, а вот тех, кого я завалил, нелегко принять.

– Ты нормальный? Ты при чем?

– Конечно, все не причем. А ведь это я указания дал. Это я не дал отсрочки. И это мое решение, а не ваше. И говорить хорошо, когда о вас и не знает никто, а мое имя полощут по городу все, кому не лень, – Руслан чувствовал, что перехватывает инициативу и успокоился окончательно. – Сейчас решу вопросы неотложные, и домой.

– Решай, решала.

Разговор оборвался. Руслан откинулся на сиденье, чувствуя, что разговор забрал все силы. Пожалуй, тестя он действительно боялся и сейчас был даже рад, что мучительные объяснения позади, и мелькнула мысль, что держался он совсем не плохо.

«Ну, как минимум, пока меня никто выбрасывать на обочину истории не собирается», – рука автоматически потянулась к фляжке в бардачке. Коньяка осталось на донышке, и маленький глоток только подхлестнул жажду, сделав ее невыносимой. Руслан резко рванул с места к ближайшему магазину. Пил прямо в машине, из горлышка, осушив за раз почти четверть бутылки. Стало легче, и даже появилось настроение.

Подавил желание продолжить банкет, и уже спокойно, неторопливо вырулил со стоянки. Нужно было ехать домой, как бы не противилась вся его сущность. Варя открыла дверь и ушла в комнату, не проронив ни слова. На кухне достал стакан, налил коньяк почти до половины и выпил залпом, не почувствовав даже вкуса. Показалось, что пошатнулся, но вдруг появилась усталость, по крайней мере, именно так подумал Руслан, прежде чем не раздеваясь упасть на диван. «Полежу минутку», – сказал себе, чувствуя, как приятно кружится голова.

«Где я?», – Руслан чуть приоткрыл глаза и провел разбухшим сухим языком по горячим губам. Снова закрыл глаза, вслушиваясь в ночную тишину, выискивая знакомые звуки и стараясь определить, где он сейчас. Кромешная темнота первой минуты потихоньку развеялась, и в отблеске уличного фонаря прояснились силуэты мебели. «Дома. Ну, слава богу, – он облегченно вздохнул, но тут же встревоженно вздрогнул. – Как пришел? Где машина? Сколько времени? На работу? Или нет?», – рой вопросов крутился в голове, но тяжелая голова не могла оторваться от диванной подушечки. Только сейчас пришло понимание, что он одет, что затекла шея, что встать нет сил, но пить… Пить хотелось неимоверно, и он прошел на кухню, открыл воду и жадно припал к крану, не в силах искать чашку и ждать, пока она наполнится.

– Проспался? – в дверях стояла Вера. – Смотреть противно.

– Не смотри, – Руслан оперся на умывальник двумя руками, сохраняя равновесия и пытаясь понять состояние. Стоило сказать, что оно было весьма не очень.

– Не таким я тебя представляла, – Вера уже развернулась уходить, но обернулась. – Нет семьи. И не будет.

«Не будет, и не надо, – подумал про себя, стряхивая капли воды с подбородка. – А может, и правда, развестись?».

Утром поехал на работу, пытался делать вид, что ничего не случилось, но вдруг показалось, что по углам шушукаются, лишь только он отворачивался или удалялся. Несколько раз даже обернулся, словно случайно, пытаясь заметить неловкие взгляды, но ничего подозрительного не было. К вечеру все забылось окончательно. Домой приехал вовремя. Вера встретила холодно, бросила пару слов и ушла смотреть сериал, а он долго сидел на кухне, потом не выдержал и достал бутылку пива, которое всегда стояло в холодильнике: «Чуть подлечусь, и все. Больше ни капли».

Через неделю все окончательно стало на свои места, и он благополучно забыл о злополучном загуле. А еще через месяц все вернулось в привычное русло: Ирочка после работы, рестораны по вечерам и дела, которые радовали перспективами. Работа кипела, деньги шли, рос и материал, который должен был однажды пригодиться и который он отвез к маме в деревню. Там, на чердаке, еще с детства у него был укромный уголок, где никто не нашел бы очень важные бумаги, которые должны были защитить, если ситуация выйдет из-под контроля. Здесь же спрятал и деньги, вот только в другом углу, в большом чугуне, который закрыл железной крышкой и придавил кирпичом. “Чтобы мыши не сожрали”, – сказал сам себе. Мелькнула даже мысль открыть счет где-нибудь за границей, но пока это было сложно даже для него. Что-то смутно засосало под ложечкой, похожее на интуицию, в которую он верил.  Но беды ничего не предвещало. Вроде бы. «Подумаешь, рюмочка коньяка, – Руслан успокаивал себя тем, что умел полностью контролировать состояние, голос не срывался, цвет лица хранил свежесть, «пусть и не первую», как любил он посмеиваться, когда брился по утрам, а в кармане всегда были заветные таблеточки, которые уничтожали характерный запах. – Нервная работа, а стресс, как известно, в себе хранить нельзя», – оправдания были на все случаи жизни и выглядели очень убедительно. Вера догадывалась, конечно. Точнее, знала о нем почти все, но помалкивала, а он делал вид, что семья дороже всего на свете.  Деньги были, власть опьяняла, а жизнь казалась прекрасной и вечной. Вот только тесть…

– Ты вчера встречался со Сморыгиным? – Колычев выглядел спокойно, но черти уже плясали в его глазах, пронзительных и холодных.

Они сидели в ресторане, куда Руслан прилетел по звонку тестя, который требовал прибыть немедленно, оставив все дела.

– И что? Я много, с кем встречаюсь, – в голову закралась тревожная мысль, но показывать вида ни в коем случае нельзя.

– Много. Но не все бабки носят. Причем, такие бабки, – последние слова тесть подчеркнул, наклонившись ближе. – Ты свой бизнес открыл?

– Свят-свят, – Руслан отклонился, словно открещиваясь. – Что с Вами, Владимир Тимофеевич? Никак сплетен наслушались?

– Сплетен говоришь, – Колычев откинулся на стуле. – Ты меня за кого держишь? Тебя уже месяц пасут. А хочешь, я скажу, где ты деньги прячешь?

Руслан был уверен, что ни один мускул не дрогнул на его лице, но тестя это не убедило.

– У нас сейчас четыре, – Колычев глянул на часы. – Поехали.

– Куда? – Теперь пришлось действительно напрячься.

– В гости. На Родину твою. Покажешь, что ты там накопил для семьи. Или тайны от нас есть? – тесть уже встал, и Руслан понял, что выбора у него нет. – Куда бабки прячешь? На чердак? Чего там лазишь?

“Так, про деньги знают. Про документы не спрашивали и вряд ли догадываются. Козел! Все в одну кучу свалил. Мог бы хоть разделил как-то. А если сказать, что у меня только документы? А про деньги не говорить? Если следили и видели, что на чердак я лазил, то ведь не знают, что там прятал. Точно тупой, – ответил сам себе. – Они сразу про деньги знали. И сдали меня за деньги. Значит, говорить, что денег нет тупо. А про документы если заикнусь,  то и утопят где-нибудь. Все, деньги отдаю, и будь что будет. Здесь шутить никто не собирается. И молчать. Кажется, про ячейку в банке не знают, и про то, что там копия всех бумаг тоже не знают. На крайняк, про банк молчу. Козел, мог бы и денег часть в ячейке спрятать. Думал, в банке вычислить проще. Хрен тебе. До дома пасли, а банк упустили. А может, есть все же у нас банковская тайна?”, – Руслан ехал во второй машине, не с тестем. Рядом пристроились два парня, кажись из силового ведомства. “Ну да, ему бандюки ни к чему. Он и с этими решит. Шансов нет. Похоже, взяли меня хорошо”.

Почти триста тысяч долларов, пара золотых слитков, евро не было. Руслан не доверял европейской валюте, считая, что доллар всегда будет живее всех живых, как когда-то Ленин.

– Ну, и отлично. Купим тебе трущобку, а остальное, как и положено, в семью, – Колычев бросил в пакет все содержимое ячейки. – У меня надежнее будет. – Он довольно похлопал по плечу зятя.

Неприятности свалились снежным комом, одна за другой. Развод, переезд в маленькую однокомнатную квартирку, внезапно расторгнутый контракт на работе, запой… Длинный, почти ничего не оставивший в памяти. Ира? Он не помнил, как  они расстались. Кажется, она вызывала полицию, чтобы его забрали. И пробуждение. В деревне, в старом доме. В кармане оказалось почти пятьсот долларов, а в памяти смутные проблески, которые с трудом связывались в полноценную картину. Новые друзья, какие-то Катя и Максим, договора, он, самоуверенный и переполненный эмоциями:

– К черту этот вонючий город. Я сам деревенский! Я жить везде смогу! – он это кричал, сомнений не было, но зачем? Когда?

Думать было больно. Под магазином нашлись друзья, снова пили. На широкую ногу гуляли и доллары нашли, где поменять. Курс какой? К черту курс. Деньги нужны были, настоящие, рубли.

Снова мрак, снова пробуждение. Жалкие гроши в кармане. «Домой? К маме? Никчемный и убогий, все потерявший? К соседям, злорадствующим, довольным его унижением? Радостно встретят его, упавшего и растоптанного. Ну, уж нет. Куда угодно, как студентка, провалившая экзамен и оставшаяся в столице хоть проституткой, но не домой. Потом. Придумаю», – мысли долетали из космоса, отрывками, восстанавливая события, которые не хотелось вспоминать.

Однажды он протрезвел, добрался до города и выяснил, что не ошибся. Что квартиру продал, и что сам согласился на домик с доплатой, и документы все есть, и он был очень счастлив, что «свобода, нас встретит радостно у входа».

– Все подписал? – Руслан стоял у двери уже бывшей квартиры с надеждой, что это все же ошибка.

– Вещи оставил. Сказал, заберешь, – хозяин, крепкий мужик, вынес две большие сумки и поставил у лифта. – Все. Больше твоего нет.

– На проезд дашь? До деревни добраться, – сказал бы кто пару месяцев назад, что он будет унизительно просить на проезд, рассмеялся бы. Но это была реальность.

Вышел на улицу, не удержался, купил бормотуху. Выпил тут же, у магазина.  Показалось, что стало лучше, вдруг появилось настроение, вернулась уверенность. Телефона не было. Наверное, его потерял давно, по крайней мере, неделю  точно его не видел. «Куда теперь? Денег нет? Верунчик? Не откажет», – мысли работали по самому короткому пути.  Ехал в троллейбусе, ругался с кондуктором, выцарапывал из кармана мелочь.

– Вера, буквально пару слов, – прильнул к домофону, почти шептал, словно боялся, что увидят соседи. Не такого ведь знали его.

– Чего тебе? – Вера стояла у двери, не пуская на порог.

– Выручи. Отдам. Честное слово, – Руслан вспомнил сцену из фильма  «Москва слезам не верит» и подумал, что уж очень похож на того хоккеиста, которого считал не настоящим.

– Боже мой. Видел бы ты себя, – Вера закрыла дверь, но Руслан не уходил. Через минуту она вышла, протянув пару сложенных купюр. – Последний раз. Можешь не отдавать.

Дверь закрылась. Больше ждать было нечего.  «Вот так и заканчивается сказка, – Руслан вышел на улицу, чуть постоял у подъезда, прощаясь с прошлой жизнью. – Наверное, стоит на балконе. Не может не выйти глянуть», – поднял голову и разочарованно вздохнул. Вера не вышла проводить. Медленно побрел на вокзал. Сил не пропить все и сразу хватило. Вечером он упал на кровать в теперь уже его доме. «Может, тут кто умер, а теперь вот я лежу. Надо было хоть покрывало мое кинуть», – пьяный сон, короткий и неспокойный, пришел быстро.