Четыре бездны – Казачья сага

Часть 4
Война

Глава 37
Галина и Валерий
(Отступление в прошлое)

В тёплый июньский вечер 1928 года у Западной Двины, уже тысячу лет несущей свои красновато-бурые воды через древний славянский город Витебск, основанный великой киевской княгиней Ольгой, беззаботно прогуливались три юные подружки.

– Девочки, представляете, Валерий сказал, что застрелится на пороге нашего дома, если меня родители не отдадут за него замуж!.. – восторженно щебетала веселушка Галя.

– У него есть пистолет? – с недоверием посмотрела на неё рассудительная Вера.

– Конечно! Он же офицер!

– Молодец ты, Галка. Запросто отхватила завидного парня, – по-доброму позавидовала подруге Вера.

– Твой Олежка тоже славненький! – не осталась в долгу счастливая Галинка.

– Уже не мой.

– Это ещё почему?

– Да я нечаянно опрокинула ему на штаны стакан с горячим чаем. А потом, с испуга, стала сушить их утюгом прямо на нём… Обиделся.

– Ещё бы! Ты же ему, наверно, всё наследство сожгла.

– И пусть. Мама всё равно не хотела за него отдавать.

– Меня тоже не хотят отдавать за Валеру, – дрогнул голос Гали. – Он из простой рабочей семьи, хоть и офицер. Да ещё вдобавок неверующий.

– Ну и что. Теперь это не помеха.

– Для меня нет, а для родителей помеха. Они нэпманы^[1]. Хотят, чтобы я непременно вышла за состоятельного и верующего.

– Без любви, конечно, плохо, – посочувствовала Вера подруге, – но хоть материально будешь жить хорошо. Не то что мы с мамой. С хлеба на воду перебиваемся.

– А я готова жить на воде! – неожиданно воскликнула застенчивая Нина, дотоле терпеливо слушавшая сплетни подруг. – Только бы нас с Володей не разлучали!

– Чудачка! – осуждающе качнула головой Вера. – В двоюродного брата умудрилась влюбиться.

– Так мы же росли вместе!

– Ну и что? И я с вами росла. И брат он мне такой же двоюродный. Разве только по материнской линии.

– Сердцу не прикажешь, – всхлипнула Нина.

– Любовь-то у вас есть, да счастья, видно, не будет, – остывая, переменила тон Вера.

– Это точно. Дедушка хочет сосватать ему кулачку из села Морозова. А у нас документы отобрал, чтобы сами не поженились.

– Э-э-эй!.. Девочки-и-и!.. – окликнул девушек и побежал им навстречу от развалин старинного храма, в котором по преданию венчался сам Александр Невский, молодой белокурый офицер.

– Это мой Валерка! – подпрыгнула от радости Галя.

– Так, девочки, сейчас все вместе пойдём к Галиным родителям, просить её руки, – переведя дух, сказал Валерий и стал по-командирски чеканить. – А потом шампанское! Шоколад! Кино!

– Как здорово-о-о! – не удержалась от возгласа Нина, обычно находившаяся в тени подруг.

– Ещё как здорово! – засмеялся Валерий. – Свою подругу сделаете счастливой!

– Ты думаешь, они сегодня изменят своё решение? – засомневалась Галя, в удивлении тараща на Валерия большущие влюблённые глаза.

– Должны. Иначе их Бог покарает.

– Валерочка, миленький, давай лучше в другой раз, – стала просить Галя, напуганная решимостью жениха.

– Никак нельзя! Меня переводят служить в Смоленск!

– Я, пожалуй, пойду домой, – с грустью произнесла Вера. – Постоянный клиент должен принести вещи на стирку.

– Верочка, погоди! – испугался Валерий. – Нам трудно будет без твоих советов!

– Не могу я, – засмущалась Вера. – Правда не могу. Мы ведь с мамой только за счёт этого живём.

– Ты-то хоть останешься? – умоляюще посмотрел Валерий на Нину.

И Нина тотчас растерялась, она привыкла полагаться на решения более находчивой двоюродной сестры.

– Иди-иди, – добродушно улыбнулась Вера, поцелуями распрощалась с подругами и заспешила домой.

– Постой! – скомандовал Валерий. – Тебя проводит мой друг Саша!

– И где же этот друг? – обернулась Вера. – В казарме?

– Никак нет! К Двине пошёл, поздороваться со знакомыми девушками.

– Ну и пусть здоровается! – пробурчала Вера с некоторой, непонятно откуда взявшейся ревностью. – Я сама дорогу знаю.

– Нет-нет! Я позову его! – стоял на своём Валерий. – Скоро стемнеет!

* * *

Торговец подержанной одеждой – здоровенный бородатый мужичище, смахивающий на бандита с большой дороги – принёс как никогда много различного тряпья.

– Ты уж, хозяюшка, постарайся всё привести в порядок к воскресенью, – вежливо попросил он Кристину Эрнестовну. – А я заплачу как надо. Не поскуплюсь.

Сортируя по корытам и вываркам одежду, Вера обнаружила на одном из сюртуков прорехи, напоминающие ножевые порезы.

– Ничего страшного, – устало проронила Кристина Эрнестовна, – подошьём где следует. – Но здесь бурые пятна! – И что?.. Почистим. Такая наша работа. – Да это, кажется, кровь! – не унималась Вера.

– Какая кровь? Не выдумывай! – рассердилась мать. – Иди лучше поешь. Клиенты сегодня продуктами рассчитались.

«Расскажу Валерию и Саше. Они офицеры, знают, что делать в подобном случае…» – не без тревоги думала Вера, очищая сваренную в мундире картофелину, и тут её тревожную думу неожиданно прервали подозрительные всхлипы в сенях.

– Мама! – испугалась Вера. – За дверью кто-то плачет!

– Да слышу! Слышу! – кинулась Кристина Эрнестовна к двери и распахнула её.

В сенях в истерике тряслась растрёпанная, забрызганная кровью Нина.

– Тётя Кристина!.. Вера!.. Там!.. Валерий!.. – прокричала она, захлёбываясь слезами.

– Господи Боже мой! Что случилось?! – подхватила Кристина Эрнестовна под руки теряющую сознание племянницу.

– Валерий Галю застрелил! И себя тоже!.. – из последних сил выкрикнула Нина.

Кристина Эрнестовна известила через знакомых родителей Нины, что их дочь осталась у неё на ночлег и принялась отпаивать бредившую племянницу отварами лечебных трав.

К полуночи Нина успокоилась и крепко задремала.

– Всё, – с горечью вздохнула Кристина Эрнестовна, когда племянница стала вздрагивать во сне, – не ходить ей более своими ноженьками по земле-матушке.

– Мама, не говори так! Нельзя! – запротестовала Вера.

– Я знаю, доченька, что говорю, – обняла её мать за плечи и, усадив рядом с собой на лавку, стала полушёпотом рассказывать:

– Нина совсем малюткой была, когда у неё первый раз ноги отнялись. Бабушка выставила её за баловство в тёмный чулан и сказала, что в следующий раз отдаст цыгану, который посадит её в мешок и унесёт. А тут, как на грех, в чулан на самом деле вошёл бородатый мужчина с мешком на плече. Нина так перепугалась, что три года потом заикалась и совсем не ходила. Врач строго-настрого предупредил, чтобы мы все впредь любыми путями оберегали её от подобных страстей. А тут видишь, какая оказия.

– Это я во всём виновата! – заплакала Вера. – Пошла бы с ними, глядишь, не случилось бы этой беды.

– Нет, доченька. Это судьба, – убеждённо сказала Кристина Эрнестовна. – Её никак не изменишь.

* * *

Нелепая и страшная трагедия, приключившаяся с подругами, до такой степени потрясла Веру, что она тоже слегла в постель на нервной почве. В эти дни её часто навещал по вечерам Саша и всеми силами старался отвлечь от невесёлых мыслей. Вера поначалу относилась к Саше настороженно, но со временем привыкла и рассказала ему о своих подозрениях, когда бородатый клиент снова принёс на стирку сомнительные вещи.

Вскоре милиция арестовала банду, промышлявшую на окрестных дорогах разбоем и грабежами. В тот же день, под вечер, к Кристине Эрнестовне пришёл младший брат перекупщика старья. Такой же здоровенный, бородатый и хмурый, и грозил расправой за дачу каких-либо показаний против арестованных.

Кристина Эрнестовна жутко перепугалась. Она вечером выждала во дворе Сашу, напрямую причастному к этому делу, и с мольбой кинулась к нему в ноги.

Саша, без памяти влюбившийся в Веру с первого взгляда, давно ждал подходящего для объяснения случая. И этот случай сам свалился к нему в руки. Он тоже упал на колени и умоляюще вскричал: – Кристина Эрнестовна, отдайте Веру за меня замуж! – Что же ты, милок, ко мне с этим вопросом цепляешься?.. – опешила Кристина Эрнестовна. – Ты её спроси.

– А вдруг откажет?

– Всяко может быть. Строптивая она у меня.

– Я ведь хочу как лучше. Чтобы вы были подальше от этих негодяев.

– Пустое. С чего это мы вдруг станем дальше?

– Меня на днях переведут вместо Валерия в Смоленск.

– Ладно, я поговорю с ней, – подумав, пообещала Кристина Эрнестовна. – А ты, от греха, убирайся. Завтра узнаешь свою судьбу.

Глава 38
Кристина Эрнестовна

– Вера, вставай. Да вставай же ты!.. – трясла дочь за руку Кристина Эрнестовна. – Полдень скоро.

– Мама, ну что ты говоришь? Какой полдень? Дай хоть в воскресенье выспаться, – полусонно лепетала Вера и всё норовила укрыть голову одеялом.

– А как же дети? Ты обещала покружить их на каруселях!

– Обещала.

– Тогда вставай. Они завтракать не садятся без тебя.

Последний весомый аргумент Кристины Эрнестовны окончательно разбудил Веру. Она свесила с кровати ноги и протянула к детям руки.

– Мама! Мамочка! А на слониках покатаемся? – первой кинулась к ней белокурая веселушка Галя и обняла за шею.

– Обязательно.

– А на лошадках? – пробасил чернявый степенный толстячок Валерий и залез к маме на колени.

– А как же. И на лошадках.

– Хватит к маме приставать! Дайте ей одеться! – прикрикнула на внучат Кристина Эрнестовна и подхватила их под мышки.

– Бабуля, а папа с нами пойдёт? – загалдели дети, болтая ногами.

– Он на службе. Сколько вам повторять, – мягко, но внушительно объясняла внучатам Кристина Эрнестовна, усаживая их за стол.

– А после службы? Он же рано вернётся?

– Когда вернётся, тогда и вернётся. Не нашего это ума дело. Ешьте и не задавайте лишних вопросов, – опять повысила голос Кристина Эрнестовна и стала накладывать в тарелки манную кашу.

Вера наскоро привела себя в порядок и стала ухаживать за детьми. А Кристина Эрнестовна, пользуясь случаем, выскочила на улицу посудачить с соседками. Но вернулась она тотчас и прямо с порога закричала срывающимся голосом:

– Вера! Война!..

– Мама, – рассердилась Вера, – ты опять сплетен нахваталась.

– Война, доченька! Правда, война! – ошеломлённо твердила Кристина Эрнестовна, делая неуверенные шаги.

– Ты-то откуда знаешь? – подхватила её под руки Вера и усадила на стул.

– Так дом же офицерский. По тревоге всех подняли.

– А почему нам не сообщили? – с подозрением посмотрела Вера на мать и дала ей полную кружку холодной воды.

– Кому? Саше? Так он и так на дежурстве. Первым, наверно, всё узнал.

– Это точно! – согласилась Вера и стала торопливо переодеваться.

– Куда это ты собралась? – насторожилась Кристина Эрнестовна, жадно выпив всю воду.

– На работу.

– Верочка, оставайся лучше дома. Немцы, говорят, Минск уже бомбили. А оттуда до Смоленска рукой подать на самолётах.

– Нет! – категорически возразила Вера. – Мне никак нельзя сидеть сложа руки! Я член партии, заведующая сберкассой и в конце концов – жена офицера!

– Ладно, беги. За детьми я присмотрю, – угрюмо буркнула Кристина Эрнестовна, понимая, что дочь в данной ситуации не переубедить.

Первым делом Вера проверила сберкассу. День был выходной, на работу никто не приходил, и сторож Родион Кузьмич даже не знал, что началась война. Вера велела ему быть повнимательнее и направилась в горком партии.

«Уж там-то точно объяснят, что да как!..» – думала она, задыхаясь от быстрого бега.

В горкоме была страшная суматоха. Невозможно было с ходу прорваться ни в один кабинет, все они были забиты невесть откуда взявшимися людьми. Вера оторопела, не зная куда идти и к кому обратиться. Она стояла в растерянности в фойе и искала взглядом кого-либо из знакомых. На её удачу со второго этажа как раз быстро сбежал, звонко стуча по ступенькам каблуками хромовых сапог, начальник Смоленского областного управления гострудсберкасс и госкредита Фрадков. Фрадков подтвердил, что на рассвете фашистская Германия напала на Советский Союз без объявления войны, и на ходу – он спешил в своё управление – приказал ни под каким предлогом не открывать сберкассу без его команды.

– А мне что делать? – крикнула Вера, едва поспевая за Фрадковым.

– Иди домой и жди моих личных указаний.

– Домой? – совсем растерялась Вера. – Дак как же это? Война ведь?..

– Домой, домой. Да поскорее! – прикрикнул на неё Фрадков и поспешно заскочил в свой служебный автомобиль.

«Как же так?.. На прошлой неделе секретарь обкома партии утверждал на открытом партийном собрании, что наша армия сильна и ни за что на свете не допустит никакого врага на свою территорию! А тут… фашистские самолёты уже кружат над нашими городами и не ровён час появятся над Смоленском! Может, это неправда?.. Может, это случайный приграничный конфликт или вовсе – проверка бдительности?..» – роились у Веры в голове многочисленные трудноразрешимые вопросы. Она даже не заметила в горьких думах, как прибежала домой. Опомнилась только тогда, когда навстречу выскочили дети и наперебой загалдели:

– Мама!.. Мамочка!.. Мы и позавтракали, и пообедали, а тебя всё нет и нет! Когда пойдём на карусели?

Вера взяла детей за руки и молча, под вопросительные взгляды Кристины Эрнестовны, прошла в комнату. Включила местную радиоточку и обессилено опустилась на стул.

Дети, видя суровое, озабоченное лицо мамы, сразу притихли и крепко прижались к ней.

– Неужели правда настоящая война? – побледнела Кристина Эрнестовна.

– Налей во фляжку воды, – попросила Вера вместо ответа.

– Зачем?! – в недоумении воскликнула мать.

– Пойдём в бомбоубежище, если объявят тревогу.

– Значит, правда, – упал голос матери.

– Правда, – тяжело вздохнула Вера и закрыла глаза – в её сознании всё ещё роились прежние удручающие мысли, ход которых оборвал неожиданно вырвавшийся из динамика радио хрипловатый, растерянный голос диктора, объявивший воздушную тревогу.

– Скорее все на улицу! Скорее! – скомандовала Вера и выбежала во двор с Валериком на руках, а следом за ней без промедления выскочили Галинка с фляжкой, заполненной водой, и Кристина Эрнестовна с солдатским одеялом под мышкой. Они непроизвольно затесались в общую массу народа, кричавшую на разные голоса, и благополучно добрались до дома офицеров. Но едва только спустились в бомбоубежище, как над городом заревели моторы самолётов, перекрываемые лающим гулом зениток и стрекочущим воем спаренных вчетверо станковых пулемётов.

Оглушительные взрывы бомб, гулко сотрясавшие землю, хорошо были слышны в бомбоубежище. Они доносились сначала издалека, а потом стали раздаваться всё ближе и ближе, и наконец одна из бомб угодила в дом офицеров. Взрывом разнесло часть здания и обломками засыпало выход из бомбоубежища.

Люди, впервые ощутившие на себе ужасы бомбардировки, страшно перепугались. Они стали в панике кричать, зовя на помощь. И помощь пришла. Снаружи раздался басистый мужской голос, ежеминутно повторявший в рупор одни и те же слова – отрывисто, чётко, спокойно:

– Граждане, не волнуйтесь. Спасательные работы ведутся. Вас скоро освободят.

И действительно – солдаты и курсанты военного училища довольно быстро очистили, сменяя друг друга, засыпанный битым кирпичом и бетоном выход из бомбоубежища и вывели всех наверх.

На улице пахло гарью. Люди кричали и метались из стороны в сторону. Возле дома офицеров лежала неразорвавшаяся бомба, рядом с которой уже были сапёры. Они нашли внутри бомбы записку на русском языке:

«Дорогие братья! Чем можем, тем поможем…» – писали немецкие антифашисты.

В тот же день командование военного гарнизона приняло решение срочно эвакуировать из города всех детей и стариков. Но транспорта не хватало – он позарез нужен был в военно-оборонительных целях, и люди, не дожидаясь посторонней помощи, стали спасаться самостоятельно.

Вера с Кристиной Эрнестовной наспех собрали немного продуктов, одели детей чуть теплее, чем положено летом, и пешком направились за город – в район Липовой рощи, таков был приказ командования гарнизона. Младшенького Валерика несли на плечах по очереди, а Галинка всю дорогу упорно шла сама.

Все главные улицы города, кроме западного направления, были запружены такими же, как и они, беженцами. Некоторые люди катили впереди себя или тащили за собой коляски и тачки, доверху заполненные разнообразными предметами и вещами, некоторые несли мешки и тюки прямо на себе, но большинство шло налегке, волоча за собой детей, а совсем маленьких несли на руках и плечах.

Вера устроила маму с детьми в бездетной крестьянской семье, жившей неподалёку от Липовой рощи, переночевала у них и засобиралась ранним утром 23 июня обратно в Смоленск. Кристина Эрнестовна упросила хозяев присмотреть за детьми и тоже увязалась следом.

– Нечего тебе делать в городе! Нечего! – запротестовала Вера. – Там бомбят!

– Не переживай. Я только одежду тёплую возьму и сразу вернусь, – пообещала мать.

– Ну зачем тебе летом тёплая одежда? – продолжала негодовать Вера.

– Как это зачем? – в удивлении всплеснула руками Кристина Эрнестовна. – Ты же слышала, что сказал офицер. В деревне можно находиться только ночью, а днём надо сидеть в роще. Чем я детей укрою, если дождь пойдёт?

– Действительно… днём деревню могут бомбить, – согласилась Вера и притихла.

До самого Смоленска мать с дочерью шли молча, занятые своими думами. Но когда вышли на окраину своей улицы, Кристина Эрнестовна вдруг остановилась.

– Что-то нехорошо у меня на душе, – тяжело вздохнула она. – Наверно, наш дом разбомбили.

Хорошо зная, что предчувствия матери часто сбываются, Вера не на шутку испугалась и ускорила шаг. Со щемящим сердцем подошла она к груде кирпичей, ещё вчера бывших её домом, и тихо заплакала.

– Изверги! Разбомбили-таки! – с ненавистью проворчала за её спиной запыхавшаяся Кристина Эрнестовна и, глядя на дымящиеся руины, тоже заплакала.

Мимо них то и дело быстро пробегали напуганные бомбёжкой люди и на ходу бросали в утешение короткие общепринятые фразы.

– Прямым попаданием разбило, – сказал вдруг кто-то хрипловато и, в отличие от других, остановился позади.

– Что? – не расслышав, переспросила Вера и обернулась.

– Прямым попаданием, говорю, разбило, – повторил сторож сберкассы Родион Кузьмич, тоже живший в этом доме.

– Ничего, мы победим и построим на этом месте новый дом! Ещё красивее и уютнее старого!

– Мы-то победим. Это точно. И дом новый отстроим. А вот Анисимовну кто мне вернёт?

– Вы о чём говорите? – не поняла Вера.

– Старуха моя там лежит, – кивнул Родион Кузмич на развалины, и из его выцветших старческих глаз покатились по сухим морщинистым щекам две крупные капли. – Строптивая она у меня была. Ни за что не хотела эвакуироваться: «С тобой, – говорит, – сберкассу охранять буду! А нужда заставит, воевать стану!»

– Вот видишь! – упрекнула Кристина Эрнестовна Веру. – Тётя Фёкла осталась. А ты меня гонишь.

– Смелая она у меня была… – всхлипнул Родион Кузмич. – В империалистическую, мы тогда в Белоруссии жили, немец хотел ссильничать её младшую сестру. Так она его лопатой пришибла. И теперь в партизаны собиралась.

– И я партизанить стану, раз надо! – заявила Кристина Эрнестовна.

– Мама, ну какой из тебя партизан? – возмутилась Вера. – Пойдём в сберкассу. Я дам тебе из подсобки солдатское одеяло, и уходи скорее в деревню.

– Это точно. Уходи, Христинушка. Уходи поскорее, – поддержал Веру Родион Кузьмич. – А то, не ровён час, опять бомбить станут.

– Правильно, – сказала Вера. – И вы идите вместе с мамой.