Глава 4

1

По каким только признакам не делили человечество: на черных и белых, белых и красных, умных и глупых, экстравертов и интровертов, мужчин и женщин, наконец. Среди всего этого многообразия есть и такой признак, также не обойденный вниманием дотошных исследователей человеческой природы: все мы делимся на тех, кто любит просыпаться рано, и тех, кому утро не приносит никакого удовольствия. В одной известной старой советской песне это разделение нашло свое выражение в просто-таки гениальной строчке: "…Любимая, что ж ты не рада веселому пенью гудка?". Тут вам и главный герой, полной грудью вдыхающий утреннюю свежесть, с оптимизмом предвкушающий предстоящий завтрак, полный сил, здоровья и энергии, и, как подсолнух, раскрывающийся навстречу восходящему солнцу. Но тут же незримо присутствует и его антипод – его любимая, стремящаяся укрыться под одеялом от реалий наступающего дня, уходящая как во внутреннюю эмиграцию в мир иллюзий, порождаемых сном разума.

Каждый из нас находится по ту или иную сторону этой невидимой границы. И выражения наших лиц по утрам непреложно свидетельствуют – по какую именно.

Выражение лица капитана Хватова с головой выдавало в нем человека, не испытывающего никакой радости по поводу начинающегося дня. Лег он уже заполночь, а телефонный звонок, поднявший его с постели, раздался в пять утра. Ни свет, ни заря обнаружился криминальный труп в их районе, а дежурный следователь, капитан Юсупов, внезапно попал в больницу, пострадав вместе с машиной в дорожно-транспортном происшествии когда возвращался с другого вызова. У него был открытый перелом ноги и сотрясение мозга. Он всерьез и надолго выбыл из строя, а кому-то надо же было… Вот его, Хватова, и выдернули из дома в такую рань. И не надо ждать извинений. Служба такая.

Честно говоря, Хватову хватало и своих забот. Вчерашние, безуспешно закончившиеся, поиски трупа убитого им хмыря не вселяли оптимизма, грозя неопределенными пока еще осложнениями. И именно их неопределенность угнетала больше всего.

Ехать, тем не менее, пришлось.

Ни место происшествия, ни вид жертвы ничем не поразили Хватова. Такое он видел много раз. Очевидная бытовуха. Ссора по пьянке, драка, подвернувшийся некстати нож…

Жертва пока оставалась неопознанной. Никаких документов у трупа не нашли. Был у него в кармане летнего пиджака бумажник и в нем около тысячи рублей. Остались нетронутыми на руке хорошие дорогие часы. В общем – не ограбление.

Да нет, что там говорить, явная ссора.

Была, правда, одна непонятность. Судя по словам медэксперта, совпадавшим с показаниями соседей, слышавших шум, убийство случилось часов в одиннадцать-полдвенадцатого. Обнаружен же труп был нарядом милиции, посланным в адрес по звонку. Звонивший представился соседом, фамилии не назвал, номер определить не удалось. И сказал этот сосед, что сейчас в соседней квартире шум, крики и, кажется, кого-то убивают. И было это где-то около полпятого утра, то есть через пять-шесть часов после того, как тут это все произошло на самом деле. К тому же никто из опрошенных соседей в совершении этого звонка не признавался. Все они в это время еще дрыхли, как дрых и сам Хватов, с той только разницей, что его подняли через полчаса, а им, соседям, дали поспать где-то на полчаса больше.

Самое занятное было то, что звонивший, тем ни менее, не соврал: и убийство было, и даже убийца, склонившийся над трупом и с руками, запачканными кровью убитого. Картина совершенно ясная и недвусмысленная. Теперь, когда необходимые формальности были выполнены, место происшествия осмотрено, соседи опрошены и все необходимые протоколы составлены, пора было приступать к главному – допросу самого подозреваемого, который уже давно дожидался в обезьяннике их отделения.

Подозреваемый, по крайней мере по своему внешнему виду, вполне походил к этой роли. Перед Хватовым сидел немолодой уже, кряжистый и, по всему видать, физически сильный мужик, тертый, битый, с угрюмым, если не сказать – злобным, выражением на небритой физиономии. Его коротко стриженая голова была опущена, но серые глаза внимательно, пожалуй, даже слишком внимательно, наблюдали за ним, Хватовым из под набрякших, тяжелых век.

Мужик сидел спокойно, слегка скособочившись, прижав свои скованные наручниками руки к левому боку. С ним уже поработали опера, но, к сожалению, безуспешно. Задержанный молчал как Зоя Космодемьянская. Молчал он и сейчас, все так же пристально разглядывая сидевшего перед ним следователя.

Молчание затягивалось. Хватов уже сказал все, что можно сказать в такой ситуации и теперь так же молча смотрел на допрашиваемого, рассуждая про себя, не послать ли его снова на обработку. Что-то его смущало. То ли этот чересчур пристальный взгляд исподлобья, то ли… Что-то знакомое было в облике сидящего перед ним человека. Где-то они явно встречались. Но в памяти пока ничего не всплывало.

– Простите, гражданин начальник, – вдруг, впервые за все время допроса, подал голос подозреваемый. Голос был низкий, с хрипотцой, но слова он произносил внятно. Хватов встрепенулся – ну-ну!.. Пошло, кажется, дерьмо по трубам. Но тут подозреваемый вдруг выдал нечто совершенно ни с чем не сообразующееся: – Вас не затруднит встать. На минутку… – добавил он, чуть подумав.

– Что?.. – только и смог выдавить из себя удивленный Хватов.

– Встаньте, пожалуйста, – повторил мужик свою странную просьбу, – и пройдитесь пару раз вот тут, вдоль стеночки.

– Зачем?

– Я объясню. Только вы сперва сделайте это, что я вас прошу.

Хватов нехотя встал из-за стола.

– Ну?..

– Так, хорошо… Повернитесь-ка боком.

Подозреваемый смотрел на него пристальным, УЗНАВАЮЩИМ взглядом, чуть подавшись всем телом в его сторону.

– А скажите, – вдруг спросил он, – вы-то меня не узнаете?

– А мы с вами встречались? – вопросом на вопрос отреагировал Хватов.

– У вас есть машина? – вечер вопросов без ответов продолжался.

– Какая тебе-то разница?

– Значит, есть. – сделал вывод подозреваемый. – "Жигули"? И, по моему, девятка?

– Ну, допустим…

– Все-таки, это были вы.

– Слушай, ты мне… – начал было Хватов. Этот тип, похоже, собирался валять Ваньку и пудрить ему, Хватову, мозги.

– Подождите, капитан! – неожиданно резко и властно прервал его подозреваемый. Он вел себя так, будто роли их вдруг поменялись. – Не надо лишнего базара. Сейчас мы во всем разберемся. Вчера вы на своей машине ездили за город, так?..

И тут до Хватова дошло. Так вот, где он его видел. Мельком, правда, и в потемках. Потому и плохо запомнил. А этот-то его видел, надо полагать не в пример лучше, в свете фонарика…

– Ездили, да? – продолжал СВОЙ допрос подозреваемый.

Второй. Теперь Хватову это было ясно. Тот самый, второй.

– Молчите, гражданин начальник? – теперь в его голосе явно читалась издевка. – Ну, что ж… Я вам сам все расскажу.

Подозреваемый уселся поудобнее на своем стуле, выпрямился, даже откинулся на спинку. Наручники явно мешали ему чувствовать себя совсем уж непринужденно, но глаза его заметно ожили и повеселели.

– Итак, как говаривал Эркюль Пуаро, вчера вечером вы с неизвестной мне, но наверняка очаровательной, спутницей совершили вылазку на природу. В некоем месте, которое знаем мы оба, вы решили заняться с ней любовью. Говоря современным языком – оттрахать ее.

Хватов сел на свое место. Теперь уже он слушал. Слушал внимательно, настороженно, как опытный преступник слушает следователя в надежде, что тот проговорится, ляпнет лишнего и тем самым даст ему хотя бы хвостик той информации, что так ему необходима.

А тот продолжал.

– К сожалению, романтическое свидание получилось не совсем таким, как задумывалось. К вам подошли какие-то люди и стали требовать у вас документы. Ха!.. Это у вас-то! Вы же сами привыкли их требовать у других, а тут – у вас! Форменное безобразие! И вы в возмущении убили одного из них. Правильно? – подмигнул он Хватову и зло осклабился. – Убили бы и второго, да промазали. На свою беду. И, как вы догадались, гражданин начальник, вторым-то был я. Ну, что, верно излагаю? – спросил он, чуть помедлив.

– Не совсем, – отозвался Хватов. – Но не беда. Продолжайте. Интересно.

– Ну, еще бы не интересно. Но это только начало. Знаете, что было дальше, когда вы уехали?

– Догадываюсь. Вы утащили труп.

– Точно! – обрадовался подозреваемый. – Я так и думал. Вы потом вернулись за телом моего безвременно погибшего товарища. Концы в воду хотели, да? Ан, тела-то и нет! Тю-тю!.. Вы, может, даже подумали, что не убили его. Вы, может, подумали, что просто оглушили его, и он потом встал, да и ушел? Так вот, хрен вам, гражданин начальник, убили вы его. Досмерти. А это уж я вот, взял да и упер его оттуда. Сам не знаю, зачем… Но это и не важно.

– Ну, хорошо, а что важно? – перебил его Хватов, чувствующий, что безнадежно упустил инициативу в этом разговоре.

– А важно, уважаемый, вот что. Когда этого парня, Ордынцева, убивали, я был там же, где были и вы. Вместе мы были. Алиби у меня такое. Его же убили-то раньше, чем меня взяли. Я-то тоже не маленький, кое-что видел. Труп уже несколько часов пролежал, а значит, что?.. А значит, резали его вечером. Ну, а вечером мы с вами…

И он выразительно посмотрел на Хватова.

– Так, подожди, – выпрямился на своем стуле Хватов, – ты как его назвал? Ордынцев?

– Ага!.. – обрадовался подозреваемый. – Так вы еще и личность его не выяснили. То-то мне повезло, а то вместо вас меня бы уже давно генералы допрашивали. Да, Ордынцев. Сын кандидата в губернаторы.

– Ну, хорошо, допустим, ты его не убивал. Но скажи мне тогда, – повысил голос Хватов, – какого черта ты там делал?

– Что-то вы все не о том, капитан. Что я там делал… Да какая тебе разница… – Хватов услышал это ТЕБЕ, но не прореагировал. Роли действительно менялись. – Дело вовсе не в этом. Дело в том, что если ты и дальше будешь раскручивать меня на роль убийцы, мне просто придется, – он сделал ударение на этом слове, – рассказать о том, как, где, когда и при каких обстоятельствах мы встретились. А отпереться у вас не получится, знаете, почему?

– Почему? – механически спросил Хватов, чувствуя, как силы покидают его. На лбу выступила испарина.

– Дело в том, что когда вы уезжали, я увидел номер вашего автомобиля. У меня плохая память на числа и я записал этот номер на бумажке, а бумажку эту сунул в нагрудный карман рубахи убитого вами парня. Теперь, когда его найдут, по этой бумажке вас быстро вычислят. Точно?

Он замолчал, внимательно глядя на Хватова. Молчал и Хватов.

– Я примерно догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. – продолжил подозреваемый. – Ты думаешь, как бы избавиться от меня потихоньку, да? Мало ли способов… Я-то знаю. Но я тебе скажу: тело моего приятеля скоро найдут. Я его неподалеку от шоссе спрятал. Тебе надо не от меня, а от него избавляться. А помочь тебе в этом могу только я. Ну а ты теперь точно знаешь, что это не я зарезал Ордынцева. Значит, должен помочь мне. Видишь, как мы теперь… просто-таки скованные одной цепью.

Да, это надо же, просто сказка какая-то!.. – думал про себя Вадим, молча глядя на то, как этот следак переваривает все это, только что им скушанное. – Просто какое-то чудовищное везенье. Впрочем, как и невезенье. Уйти бы ему из той проклятой квартиры ну хоть на пять минут раньше!.. Вот только как бы он ушел без Викиных документов? Чертова сумочка!.. А, кстати, похоже, эти-то тоже ее не нашли. Во всяком случае, пока ни слова про нее не было сказано. Может, ее и правда там не было?

Ну, а насчет везенья – тоже особо-то губу оттопыривать не стоит. Еще не известно… Конечно, этот капитан попал в историю, вон как его крючит. Понимает, стало быть… Но сможет ли он что-нибудь сделать? Во всяком случае, докладывать начальству о вновь открывшихся обстоятельствах он наверняка не побежит. А что тогда?

– Так, ладно, – нарушил, наконец, тишину капитан, – скованные, говоришь?.. Может быть, может быть… – он встал, неторопливо обогнул свой стол и сел на его краешек прямо напротив Вадима. – Ну, что ж… Раз уж мы оба с тобой в дерьме, давай тогда вместе и думать, как нам из него вылезать.

Ну, давай, давай… – все так же молча смотрел на него Вадим, – Это все присказка. Давай, рожай, что ты там надумал.

Но, похоже, ничего пока капитан не надумал.

– Познакомимся все же? – сказал он.

– Давай. Меня зовут Вадим. Фамилию пока не скажу.

– Почему?

– Да так…

– Ну что ж, Вадим, ты мне все-таки расскажи, что ты там делал. А то, знаешь, информации слишком мало, чтобы что-то решить.

– Ладно, – согласился Вадим. – В самом общем виде. Без имен. Я там находился по просьбе одного человека, который без всякой вины, случайно оказался замешан в это дело.

– И что ты там делал?

– Да так… Искал кое-что.

– За одно ножик зачем-то протер… – задумчиво проговорил капитан. – Ну, и нашел?

– Нет.

– Та-ак… Ты думаешь, мне это что-нибудь дает? Ни хрена мне это не дает. Ну ладно, ты тут не при чем, допустим… Хотя, какого черта?!. Ладно… не при чем. Примем это за факт. Не ты ножиком того парня кромсал. И не тот человек, который тебя туда зачем-то послал… Кстати, что же это за сволочь такая, хм… Послал, как пса на минное поле. Сам побоялся?

– Вот что, капитан. – Вадим резко встал и теперь стоял в одном шаге от следователя, глядя на него сверху вниз. Глаза его зло прищурились. Руки, скованные наручниками он непроизвольно поднял на уровень груди. – Давай об этом не будем. Не зли меня, капитан. Обоим хуже будет, сам понимаешь…

Капитан непроизвольно отшатнулся назад, но со стола не встал.

– Понятно… – процедил он.

– Что тебе понятно?

– Сядь. – Капитан принял прежнюю позу и махнул рукой в сторону Вадима. Тот перевел дух и сел. Ссориться было невыгодно им обоим.

–