До Валентины донесся голос Надежды:
– Валь, слушай. Ты говоришь, что вы с Танькой сами свое предприятие замутили. А как вы на этого Айварса вышли?
Валентина недовольно поморщилась:
– Дался тебе этот Айварс.
Но тут же задумчиво усмехнулась:
– Не поверишь. Все с подачи этой самой комнаты исполнения желаний.
Надежда удивленно расширила глаза:
– Да, брось! Это как?
– А так. Эта комната желаний и нагадала Таньке встречу с Айварсом. Ладно, это дело прошлое, как-нибудь потом расскажу. Надь, лирику давай оставим до следующего раза. Ты лучше меня просвети как нам с тобой разрулить то, с чем я к тебе пришла. Договорились?
Надежда обижено отстранилась
– А, это не лирика, Валя. Это к твоему делу имеет самое непосредственное отношение. Ты, главное, вникни в то, что я тебе рассказываю.
Валентина покорно согласилась:
– Ну, как скажешь, Надь. Давай рассказывай. Буду вникать.
Про себя Валентина подумала:
– Сколько еще придется слушать эту ахинею? А куда деваться? Похоже, Надька единственный ключик к этому делу. Вот чего его ей стоило? Взяла бы и толкнула мне документацию по этим бутылкам, никто бы ничего и не заметил. Эти бутылки даже в номенклатуру готовых изделий не входят. И всем хорошо было бы – ей деньги, нам документация. Нет сейчас она будет мне эту белиберду, битый час, нести. Цену набивать. А чего ее набивать-то? Возьми просто и назови цену. Всего дел -то. Ладно, придется терпеть эти ее совковые замашки.
Делая вид, что слушает приятельницу, Валентина погрузилась в воспоминания, о которых ей ненароком напомнила Надежда.
Татьяна наводила порядок на кухне после непредвиденных посиделок и прогулки с подругой. Движения ее были доведены до автоматизма, а мысли в это время перескакивали с одного на другое. Основное направление потоку мыслей задавало посещение фургончика с комнатой исполнения желаний. Завихрения в этом потоке создавала несуразность реальности того, что Татьяна ощутила в фургончике. Конечно, Татьяна не питала больших надежд на то, что она могла бы увидеть в этом пресловутом фургончике. В ее сознании комната исполнения желаний была, и осталась, не более чем, занятный аттракцион. Но желание, пусть виртуально почувствовать то, что почувствовала Валентина в ней жило, и было неистребимо. И это ожидание было омрачено несовпадением ожидаемого с тем, что она почувствовала. Рассказ подруги произвел на нее сильное впечатление. Но самое главное, ее поразила абсурдная нереальность того, что с ней происходила в фургончике. Эта нереальность была соткана из фактов ее собственной жизни. Это обескураживало и злило Татьяну. Она обижено рассуждала:
– Лучше бы этот деятель из комнаты желаний, что-нибудь про мужиков замутил. Ну, как с Валькой.
Татьяна вслух буркнула:
– Предупреждал он, блин, видите ли. Алкоголь, понимаешь, как-то не так влияет. Предупреждал. Ну и что?
Татьяна озлобленно продолжала рассуждать:
– Вот чувствую, ведь, что мог он изобразить все как надо. Мог! Но, повредничал. Зараза такая. А, может он и правда не врет? Тогда, почему все в этих ресторанах, барах, кафе, ну или просто на гулянках пьют, а потом знакомятся, и любовь? Нет, это он, точно, повредничал. Типа, это моя конура, тут мои правила, и будет так, как я сказал. И, вот ведь, подлюка, и мужика показал, и мужик ничего, симпатичный мужик. Мне понравился.
Татьяна перестала вытирать тарелку полотенцем и улыбнулась. И тут же нахмурилась и остервенело продолжила драить тарелку полотенцем:
– И никакой тебе любви, одна производственная тема. Да мне эта производственная тема, во, где сидит, на работе она мне осточертела.
Татьяна снова нежно улыбнулась:
– Нет, а мужик был ничего, симпатичный такой, на прибалта смахивал.
Тень сомнения пробежала по лицу Татьяны:
Стоп-стоп-стоп, а ведь я этого мужика вспомнила. Он к нашему Михалычу в кабинет приходил. А, из того, что было в этой комнате желаний следует, что он и является заказчиком той халтуры, которую нам Михалыч подкидывает. Ну, однако, и дела… Валька похоже права. В этом фургончике засели еще те деятели. Ну вот откуда они про этого парня узнали? Вопрос.
Татьяна снова улыбнулась:
– Нет, что ни говори, а Михалыч у нас золото. Если бы не он с его халтурой, мы бы все ноги протянули с такой зарплатой. Входит, где надо, нашего Михалыча знают, заказы ему подкидывают. Не к каким-то там Васям Пупкиным, а к нему с заказами идут.
Лицо Татьяны снова стало суровым:
– А, этот прибалт, хотел, чтобы мы нашего Михалыча кинули. Давайте говорит работать на прямую. Шалишь дружок! Мы своих не сдаем, и не кидаем. Нет, он, этот прибалт, конечно, парень симпатичный, но это дело у него не пройдет. Интересно, конечно, сколько с этой халтуры сам Михалыч имеет?
Татьяна задумчиво поморщилась:
– А, чего он уж там такого большого имеет? Ну, берет он свои комиссионные, и это правильно. Он эту халтуру надыбал, ему и флаг в руки.
Она снова перестала тереть тарелку:
– Хотя, конечно, интересно. Прибалт-то говорил, что, если с ним на прямую закантачить, то он платить будет в десять раз больше.
Полотенце вновь заскользило по тарелке:
– Врет, конечно. В десять раз больше, это сколько-же он платить собирается. Нет, это не реально. В таком случае, сколько же он отваливает Михалычу? Стоп, блин, размечталась дура. Остынь. Сказки это все, пустые сны.
Татьяна хлопнула себя ладонью по лбу:
– Е-мое. А, главное из башки совсем вылетело. У нас же с завтрашнего дня столовку на работе отменили. Ешкин кот, и как теперь жить? Столовку нам талонами отоваривали. С этими талонами хоть знали, что с голодухи не загнемся. А все это гребаное начальство. Им, видите-ли, эта столовка не подходит, у них от столовской еды несварение в желудках. Они теперь дома будут обедать. Им то никуда спешить не надо, они не опаздывают. Они, едрена мать, задерживаются. А для нас они, такую вот красивую сказочку придумали.
О проекте
О подписке