– Думаю, немного найдется людей, которые не читали бессмертное произведение Николая Васильевича Гоголя «Вечер накануне Ивана Купала». Во всяком случае, очень хочется в это верить! Спросите, причем тут Гоголь? Отвечу. Если кратко, то дело в том, что я более чем уверен – события, описываемые в одном из любимейших мною произведений литературы никакой не вымысел. Они происходили на самом деле, более того, происходили в непосредственной близости от того места, где я сейчас нахожусь, точнее в Медвежьем овраге! Да, именно там, где я лично был лишь несколько часов тому назад!

Безусловно, я представляю, какую волну скептицизма особенно среди коллег-историков вызовут мои слова. Как иначе! Мы ведь привыкли отбрасывать те факты, которые не вписываются в общепризнанную теорию, привыкли не обращать внимания на свидетельства очевидцев, которые бросают тень на кажущиеся безоговорочной истиной зачастую ложные постулаты. Да, так и есть, так работает современная наука…

Вынужден сознаться, на данный момент я обладаю лишь несколькими исключительно косвенными доказательствами. Название оврага это раз, не зря же он называется Медвежьим! Далее, доподлинно известно, что в селе, располагавшемся на месте нынешнего городка, существовала Никольская церковь, это два, ведь упомянутая мною повесть была рассказана от имени дьячка Н…ской церкви. Плюс местность, плюс атмосфера. Очень подходящая атмосфера. Даже сегодня, пусть мы лишь чуточку углубились в лесок, спрятавшийся в овраге, но я не мог не ощутить, какой-то по-настоящему мистической наэлектризованности.

Конечно, я сразу соглашусь, это даже не косвенные доказательства, пожалуй, это и не доказательства вовсе. Более всего это напоминает игру фантазии не очень здорового человека. Тем не менее, я верю в то, что говорю и я уверен – к финалу нашей экспедиции доказательства непременно появятся, настоящие доказательства.

Ладно. Аргументов у меня нет, пока нет. Все так, но есть одно обстоятельство. Я ведь уже пытался это озвучить – я сам видел цветок папоротника. Именно так, видел, и видел я его не где-то, неведомо где, а именно там, в Медвежьем овраге. Такое вот оно… обстоятельство.

Мои слова прозвучат странно, но лишь сегодня утром, спустившись в царство деревьев и вдохнув его удивительный воздух, я окончательно убедился в том, что это оно, то самое место. Именно тот волшебный лесок из моих детских воспоминаний. Тот, где предо мною мелькнуло видение волшебного артефакта.

Сомнения? Странности? Да, я сомневаюсь и да это странно, но моя память растеряла все детали, все существенные детали, сохранила лишь событие, ярко, красочно. Что особенно озадачивает, так это тот факт, что я в ту пору был уже более или менее взрослым, было мне целых двенадцать лет, скоро должно было исполниться тринадцать, не тот это возраст, в котором память не спешит сохранять события, хотя, учитывая экстраординарность ситуации…

Опять-таки, я этого не помню, но, похоже, где-то в этом самом городке давно когда-то жила моя тетка (мне удалось отыскать старую открытку). И, кажется, однажды я у нее гостил. Скорее всего, гостил, потому что иного объяснения своему присутствию в этом месте я не имею. Зато я точно помню, что был в ту пору не один. Сдружился я тогда с одним местным пареньком, это точно помню, тезка мой, тоже Толик.

То ли воспоминание, то ли выдумка, но лишь слегка в тумане вижу высокий, сложенный из толстых бревен купальский костер. Помню девчонок, пускающих венки по воде. Помню, они купались, помню, нас заметили, помню, досталось нам…

Дальше, чуточку четче, воспоминания несколько ярче, тумана в них меньше. Каким-то дивом оказались мы в лесу. Оврага, увы, я не помню, помню только лес. Зато не забылась атмосфера, насыщенная влагой и предвкушения, слегка напряженная она, чуточку наэлектризованная, точно как та, что я ощутил сегодня утром. Не могу сказать, как мы тогда там оказались, не могу сказать с какой целью, скорее всего, готовили очередную проказу, дети, одним словом…

Точно помню, заблудились мы, что и не мудрено – ночь давно вступила в свои права. Долго мы бродили средь деревьев, долго пробирались сквозь кусты, пока не вышли на полянку, освещенную блеском висящей над землей искорки. На первый взгляд на полянке не было никого, но что-то нашептывало нам, мол, не так все, мол, стойте, где стоите, целей будете. Не одному мне так казалось. Помню, Толик одернул меня, я обернулся и в неверном свете покачивающейся искорки увидел выражение настоящего ужаса на его лице.

Тем временем искорка разгоралась, пульсировала она и вдруг сопровождаемая легким хлопком превратилась в удивительный алый с золотом переливающийся и пульсирующий цветок. Он покачивался над землей, подмигивал разными цветами, разбрасывал вокруг себя яркие блики.

Мне страшно захотелось подойти, сорвать его, забрать, оставить себе, вот только ноги совершенно не желали меня слушаться. Стояли они, будто вкопанные и не двигались с места.

Не могу сказать, сколько все это продолжалось. Подмигивал цветок, я на него смотрел, мы на него смотрели. Не знаю, секунды, минуты, вечность миновала, как бы там ни было, все закончилось. Волшебный огонек чуточку померк, скукожился, сжался и сопровождаемый тихим хлопком растворился в темноте.

Тут-таки по поляне разнесся ропот. Не угрожающий или недовольный, нет, скорее, то был отзвук облегчения. Будто бы множество существ одновременно вздохнули, осознав, что все позади.

Лишь цветок погас, своим собственным призрачно-холодным светом зажглись деревья. Они осветили полянку, толпу странных существ отвратительной наружности, заполонивших ее. Разные существа, некоторые ужасные и вызывающие отвращение, большей же частью просто непонятные, а то и вовсе смешные. В свете деревьев они увидели нас. Все как один повернулись к нам, протянули свои столь же разнообразные, как и они сами, руки, двинулись в нашу сторону. Медленно приближались они, а мы не могли сдвинуться с места, но вот когда ближайшее чудище с клешнями вместо пальцев коснулось меня, все изменилось. Они дрогнули и отступили.

Мне удалось повернуть голову. Я, то ли увидел, то ли представил, как к нам приближается человек в длинном сюртуке с элегантной тросточкой в руке. Лица не разглядеть, слишком слабым было освещение, но я более чем уверен – оно было мне знакомо. Тогда был уверен, да и сейчас, спустя много лет…

Увы, но это все. Что было дальше, сколько я ни старался вспомнить не удавалось. Позже, много лет спустя, я понял, осознал то, что видел. Понял я, что предо мной распустился самый настоящий цветок, самого настоящего волшебного папоротника. Понял я, что это был шанс, понял, что я его упустил…

С годами воспоминания померкли, только изредка большей частью во сне нет-нет, да и привидится яркий пульсирующий бутон, висящий в воздухе прямо над моей протянутой рукой. Переливается он, меняет цвет, в голове же моей звучит колокольчиками голосок, зовет он, нашептывает: «Поймай меня, сорви меня!»

Я поддаюсь, я пытаюсь, но каждый раз лишь только я сжимаю пальцы, стараюсь схватить, удержать, не дать добыче ускользнуть, цветок ярко вспыхивает. Его огонь не опаляет, нет. Он словно теплое дыханье ласкает кожу, на мгновение окрашивает ее в свой ало-золотистый цвет и тут же меркнет. Исчезают волшебные лепестки, лишь на ладонях остается горстка пыли, которая, словно вода, стекает меж пальцев. Но я все понимаю, я знаю, это не пыль вовсе, это пепел, пепел сгоревшей мечты, погасшие искры истлевшей надежды!

***

– Как видишь твое дневное бдение не столь бесполезно, как ты себе его представлял!

– Мое что? – Витя сонно посмотрел на начальника экспедиции, поморщился.

– Изучение документов и анализ происшествий…

– А!

– Это тебе не «а»! Молодец! Кое-что ты раскопал, а это зацепка. Возможно, она ни к чему не приведет, а возможно, наоборот. Шанс? Шанс! Вдруг тот неизвестный что-то видел, что-то может нам рассказать! Надо, да надо с ним поговорить. Чего молчишь? О чем задумался?

Виктор с трудом отвел глаза от тлеющей в руке Анатолия Константиновича сигареты, демонстративно сглотнул слюну.

– Молодец, держишься! – шутливо похвалил его начальник экспедиции.

– Да, держусь. Между прочим, завтра будет ровно два месяца, как не курю, вот так вот! И это несмотря на то, что вы постоянно искушаете!

– Ничего, это полезно. Сила воли вырабатывается. Кстати, а почему ты до сих пор не спишь?

– Готовлюсь, морально, так сказать. Надо же ваше распоряжение выполнять. Как вы сказали? Каждый день, хоть несколько слов в дневник. Вот сейчас соберусь с духом…

– Ладно, так и быть освобождаю тебя от столь тяжкой повинности на сегодняшний день, заслужил. Но чтоб завтра!

– Нет, не согласен. Если надо каждый день, значит надо каждый день. Иначе это как… бросать курить с перекурами!

– Дело твое! – Анатолий Константинович погасил сигарету. – Я же на боковую…

30 июля 2013 года

Виктор

– За окном темным темно, дяди спят и тети, только я один не сплю, так как на работе…

Итак, день прошедший. Вынужден признаться, хороший был день, несмотря ни на что. Пусть меня одного оставили, пусть работать заставили…

Нет, серьезно, сколько себя помню, никогда не любил сидячий труд! Да мне всегда проще было лопатой размахивать и камни ворочать, нежели за столом усидеть. А вот сегодня я просто-таки дал! Сам себе удивляюсь. Правда, я ведь всю сознательную жизнь от компьютера старался держаться подальше (ну да, за исключением того года, когда мне показалось, что я программист).

Но не об этом я! Как-то все сегодня стало не таким, как я его себе представлял. Оказывается и сидячая работа может быть полезной, более того, интересной!

Начинаю подозревать, что все это происки Константиныча, не иначе как перевоспитывает. Что тут скажешь, получается у него! Вот я уже и с компьютером дружить начинаю. А оттого вновь возникает вопрос, а может я и не историк вовсе? Может все-таки компьютерщик? Может я не тогда ошибался, может, неправ сейчас?

Вот везет же людям! Бывало, еще не родился человек, а уже точно знает, кто он, и что для него предначертано. Бетховен, к примеру, сразу понял, что он композитор, более того, он уже в шесть лет музыку писать начал. А я?!

Все ровесники, одноклассники, как нормальные люди давно нашли свое место в жизни, семьями обзавелись, взрослые, солидные, животы отрастили. Хотя последнее это лишнее. Живот мне ни к чему, а вот остальное…

Сяду, бывает, задумаюсь – тридцать шесть! Уже! Ау! Люди, кто я? Кто подскажет?! А в ответ тишина, – Виктор открыл рот, собираясь продолжить монолог, но в это время из коридора донеслось сонное: «Потому-то и тишина, что все нормальные люди спят давно!». Он вздохнул, печально пожал плечами. – Вот так всегда, может, другу помощь нужна, а они спят. Коллеги, одним словом! Ладно, спите, и я пойду.

Еще одним днем меньше. Все, отбой!