Ещё «Бабки» учили

Н. Денисов с мастерицей Евдокией Ильиничной Лукьяновой (из семейного архива Денисовых)

Брёл Денисов по деревне. Трудно поверить рассказам стариков. Опустела деревня. Разошлись, как он, по свету люди. Нынче три десятка дворов не насчитались. Заколоченные избы редко распахивают двери заезжим дачникам даже летом. Не дымят теперь печи. Два-три холмика напоминают о них – нечего стало обжигать в тех печах. Тихо в деревне. Вместе с песней уходит из деревни жизнь.

Остановился у знакомого дома. В тени веранды, за столом, две сгорбленные старушечьи фигуры. Вокруг десяток ребятишек внимательно наблюдают за тем, что делают слабые руки бабушек. Готова очередная потешка. Детвора, толкаясь, пробивается к столу. Свистулька досталась счастливчику. Он аккуратно берет её в руки. Ещё невысохшая чёрная глина отливает синевой. Знает ли мальчуган, что игрушка пока не готова? Увидит ли он когда-нибудь перевоплощение глиняной фигурки в огне? Когда засверкает потешка белизной. И потом, чтоб расписали её куриными перышками в три цвета.

Остановился Денисов в проулке: два осталось в деревне. И не знал он, надолго ли. Посмотрел на свои руки: крепкие, сильные. И может, подумалось ему тогда: «Видно быть по писанному – где родился, там и сгодился».

Начался у сложившегося зрелого художника новый период ученичества.

Филимоновские мастерицы (из семейного архива Денисовых)

Благо было кому подсказать – рядом оказались старые мастерицы Антонина Ильинична Карпова, Анна Иосифовна Дербенёва, Александра Фёдоровна Масленникова, Елена Ильинична Лукьянова и Елена Кузьминична Евдокимова, тетя Доня Лукьянова… И у каждой своего почерка пластика и раскраска игрушки.

Николай Васильевич учился у каждой её манеры лепки, приёмам раскраски, секретам обжига. А они ученику спуску не давали, при этом каждая считала свои игрушки верхом совершенства.

Тяжело поначалу приходилось Денисову. Не сразу смогли руки освоить веками оттачиваемые пластики и росписи. Час за часом, день за днём приходилось делать одну и ту же операцию только для того, чтобы привыкли пальцы, увидели глаза.

Н. Денисов с мастерицей Максимовной (из семейного архива Денисовых)

Многое нужно было узнать, заново вспомнить увиденное в детстве.

Прежде всего узнать, как искать и заготавливать глину. Оказывается, глины в округе много, но той самой «синики», пригодной для пластики лепки и обжига игрушки, просто так не сыскать. Залегает она в одном месте узким пластом на глубине полутора метров. Так, что надо там изрядно покорячиться, чтобы выкопать шурф, попасть на этот пласт и натаскать оттуда запасов сырья для работы долгой зимой. А потом ещё приволочь это сокровище в деревню и правильно хранить в подполе.

И так с игрушкой во всём. С виду незамысловатая свистулька, а за что не возьмёшься – везде свои выверенные веками правила в работе.

Денисов со временем понял, что в процессе лепки, скульптурку приходиться по нескольку раз сушить, а значит помещение должно быть тёплым. Несмотря на то, что «синика» необычайно вязкая и пластичная, фигурка из неё вытягивается с одного раза, однако в процессе сушки игрушка проседает, и приходиться её снова обновлять и вытягивать. И так по несколько раз.

Потом хорошо высушенную свистульку полсуток надо обжигать при температуре под 800 градусов. И правда – из печи выходит она белоснежная.

Вот и у росписи филимоновской игрушки свои секреты. Как правило её расписывают не кисточкой, а гусиным пером. Краски теперь используют анилиновые, разведённые на яйце. Оттого рисунки на ней такие сочные и яркие.

В росписи есть своя очередность. Оказывается, поначалу на фигурку наносят основные рисунки жёлтой краской, а потом их уже обводят каймой, сначала красного цвета, затем зелёным, синим или фиолетовым.

Филимоновская мастерица (из семейного архива Денисовых)

Не от бабок, а из книг, потом Денисов узнал смысл в узорах филимоновской потешки. В них выражается символика древних верований вятичей. Николай Васильевич зарисовал целый каталог рисунков, характерных для росписи только этой игрушки.

Со временем к ученичеству подключилась жена Денисова – Римма и старший сын Сергей. Они и домик в деревне Красёнки – это часть Большого Филимоново, рядом с родным сельцом Денисова, купили.

Вскоре предприимчивый сын даже стал сдавать готовую игрушку в художественный салон в Москве. И там брали её охотно, платили немного, но сразу.

Возрождение

Река Упа в районе деревни Филимоново. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Денисов окончательно переехал в родную деревню. Многое увиделось и почувствовалось тогда острее, словно впервые. Воздух другой – чистый, наполненный забытым пением птиц. Холодная вода, до ломоты зубов, сладка и прозрачна. А закат!..

И поначалу новое познание деревенской жизни, приносившее много радости, казалось, заслонило собой боль за судьбу промысла. Но так только казалось. Просто Денисову было необходимо вновь ощутить себя в деревне своим человеком, а не заезжим городским дачником, как, бывало, прежде. Нащупать корни на этой земле, чтобы крепче стоять на ней.

И настало время – забил Денисов тревогу. Забегал по длинным коридорам учреждений, становился в очереди на приёмы, писал обстоятельные письма во всевозможные инстанции. То и дело ездил в Тулу, Москву. Где уговаривал, а где требовал, убеждал, стучал кулаком по столу, обещая чиновникам возмездие – чуть ли не от тех же самых берегинь. В таком ритме прожил Николай Васильевич год.

Чиновники после окрика из Москвы отреагировали по-своему. Взяли, и поставили игрушку… на конвейер! На щёкинском заводе с характерным названием – «Кислотоупор». Из тёплых человеческих рук перешла игрушка в металлические объятия бездушных механизмов. И послышались справедливые голоса, будто вместо произведения искусства подсунули людям базарную подделку.

Где же крылась ошибка?

На протяжении веков, из поколения в поколение долгими зимними вечерами «делали» мастерицы по избам глиняные фигурки. И был в этой работе свой особый ритуал. Лепили игрушку руками без каких-либо приспособлений, лепили под песню. Звучала она по-особому. Может быть плавно, с длинными паузами, или по-иному, только сегодня трудно даже представить, насколько сильно помогала песня в работе, оказала свое прямое влияние на пластику рождавшейся глиняной свистульки. Была у мастериц и цель. Лепили они потешки поначалу для своих детей, внуков. Особое, значит, было отношение к работе – делали фактически для себя, во благо своего будущего. Так вот, на мой взгляд, только владея мастерством, песенным ритуалом, особенным отношением, могли мастерицы создавать истинные произведения самобытного искусства. Может, в этом и заключается причина, по которой подчас не принимают и не понимают нынешние дети «продукцию» многих современных промыслов? Скорее это попахивает ширпотребом и спекуляцией на народных традициях. Вроде бы всё осталось по-прежнему, но нет главного – связей с жизнью, землёй. Слепое копирование старого не приносит удовлетворения ни мастерам, ни покупателю. И ставим мы ярко раскрашенные сувениры пылиться в сервант, обижаясь порой, на людей, подаривших нам безделицу.