Путеводная «Звезда»

Став первенцем советской литературной периодики, журнал «Красная новь» был запущен в январе 1921 года, а уже весной 1923-го в Петроград с заданием и там открыть на государственные деньги аналогичное издание командировали Ивана Михайловича Майского, на ту пору заведовавшего отделом печати в Наркомате иностранных дел.

И дело пошло споро. В декабре того же года первый номер «Звезды», датированный, правда, уже январем 1924-го, увидел свет.

Там есть чему изумиться – например, тому, что рядом со статьями В. Ленина, Г. Зиновьева, Л. Рейснер еще вполне себе мирно соседствовали рассказ Ал. Толстого, только что вернувшегося из эмиграции, и стихи В. Ходасевича, в эту эмиграцию уже убывшего. Так оно и дальше пойдет – и при И. Майском, который в начале 1924 года был, впрочем, отозван на дипломатическую работу, и при его преемниках – безупречных, казалось бы, большевиках Г. Горбачеве (1925–1926) и П. Петровском (1926–1928)¹³².

В разделе критики, разумеется, крошили попутчиков и эмигрантов, грозно заявляли, что «Эренбурги же, Серапионы, Пильняки и т. д. – это враги, хотя бы и легальные» (1928, № 3), зато в художественном разделе давали этой самой недобитой контре едва ли не полную волю.

Среди авторов – Федор Сологуб (1924, № 2), Андрей Белый (1924, № 3), Николай Клюев (1926, № 2; 1927, № 1, 5), Сергей Есенин с «Песнью о великом походе» (1924, № 5)¹³³, да только ли они? Вот Борис Пастернак – стихи (1926, № 2; 1927, № 9, 11; 1928, № 4, 8, 9) и «Охранная грамота» (1929, № 8)¹³⁴. Вот Николай Заболоцкий – стихи (1927, № 12; 1929, № 2, 8, 10; 1933, № 2/3) и «Торжество земледелия» (1933, № 5). Наконец Осип Мандельштам – переводы из О. Барбье (1924, № 2, 3), стихи (1927, № 8; 1931, № 4), «Египетская марка» (1928, № 5), «Путешествие в Армению» (1933, № 5).

Так с поэтами. Но и с прозаиками не слабее: «Сорок первый» Бориса Лавренева (1924, № 6), «Смерть Вазир-Мухтара» (1927, № 1–6, 11–12; 1928, № 1–6) и «Восковая персона» (1931, № 1–2) Юрия Тынянова, «Братья» Константина Федина (1927, № 3–9, 11–12; 1928, № 3), «Скандалист, или Вечера на Васильевском острове» Вениамина Каверина (1928, № 2–7), «Сумасшедший корабль» Ольги Форш (1930, № 2–4, 6, 12), третья книга горьковской «Жизни Клима Самгина» (1930, № 1–4; 1931, № 4), «Возвращенная молодость» Михаила Зощенко (1933, № 6–8, 10) – вплоть до данной в отрывках «Козлиной песни» Константина Вагинова (1927, № 10), его же «Трудов и дней Свистонова» (1929, № 5)…

Что ни публикация, то строка, если не глава в истории русской литературы XX века. И можно либо восхититься отвагой редакторов «Звезды», либо действительно изумиться шизофрении, царившей в их головах. Но лучше этот когнитивный диссонанс объяснить свойствами времени, еще гибридного.

Однако же оно, время, постепенно суровело, щадящий термин «попутничество» из советского словаря был изъят, и в годы, когда редакций управлял Юрий Либединский (1933–1937), а затем и его сменщики, художественный раздел «Звезды» стал заметно выцветать. Да, что-то нетривиальное еще проникало в печать – статья А. Ахматовой «Последняя сказка Пушкина» (1933, № 1), переводы из «Илиады», предложенные М. Кузминым (1933, № 6). Но в целом хвастаться было уже почти нечем. И признанный классик М. Зощенко, не считая малоудачных пьес, печатал теперь по преимуществу «Рассказы о Ленине» (1940, № 1, 7, 8/9). И начинавший тогда Ю. Герман пропуск в литературу получил четырьмя рассказами о Дзержинском (1940, № 12).

А на первый план вышли парадные номера к 150-летию со дня смерти Пушкина (1937, № 1), к смерти Горького, признанной его убийством (1937, № 6), к принятию сталинской конституции (1937, № 11, 12). Господствующим же трендом стали статьи – то подписные, то редакционные, – уже одни названия которых дышат классовой злобой: «Презренные враги народа» (1937, № 2), «От эстетизма к лженародности» (там же), «Тщетны происки врага» (1937, № 7), «Троцкистская агентура в литературе» (там же), «Враждебная повесть» (1937, № 9), «Нет и не будет жизни фашистским изуверам на советской земле» (1938, № 3), «Книги, мешающие работать» (1938, № 4) и т. п.

Разумеется, в дни Большого террора и другие журналы спешили доложить о своей наклонности к палачеству, но возникает впечатление, что редакторы «Звезды» делали это с особым усердием. Как с особым усердием и до войны, и в годы войны выпалывали с журнальных страниц все подающее признаки жизни, и в этом смысле редкие стихотворные публикации А. Ахматовой (1940, № 3/4; 1944, № 7/8; 1945, № 2; 1946, № 1) или пастернаковский перевод «Короля Генриха Четвертого» (1946, № 2/3) выглядят диковинными заплатами на форменном мундире советской литературы.

Жизнь между тем продолжалась: за Ю. Либединским последовали Г. Холопов и И. Груздев, затем должность главного редактора перешла к В. Саянову, и тот, отставленный 25 июня 1946 года, еще только-только собрался передавать дела П. Капице, как вдруг все оборвалось.

Весь ход событий, предшествовавших постановлению Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» от 14 августа 1946 года и соответствующим докладам А. Жданова (15 и 16 августа) в Ленинграде, превосходно изучен. Установлено, что мысль о наведении идеологического порядка в мире советской литературной периодики вызревала у властей уже давно, и еще в конце 1943 года как крик «Бойся!» прозвучали вышедшие подряд постановления Секретариата ЦК ВКП(б) «О контроле над литературно-художественными журналами» (2 декабря) и «О повышении ответственности секретарей литературно-художественных журналов» (3 декабря).

Однако «Звезда» в обоих постановлениях даже не упомянута, так что персональные контролеры-кураторы из Управления пропаганды и агитации ЦК были приставлены к другим особо провинившимся журналам: т. Александров к «Новому миру», т. Пузин к «Знамени», т. Федосеев к «Октябрю». Молнии руководящего гнева и потом сверкали – но опять-таки над «Октябрем» (22 декабря 1943 года), над «Знаменем» (23 августа 1944 года). Вот ведь и Сталин, 13 апреля 1946-го выступая на заседании Оргбюро ЦК, худшим советским журналом назовет отнюдь не «Звезду», а «Новый мир», и руководителей всех ежемесячников сменят в эти годы без шумовых эффектов, втихую: Минну Юнович в «Октябре» на Федора Панферова, Е. Михайлову в «Знамени» на Всеволода Вишневского, Владимира Щербину в «Новом мире» на Константина Симонова. В конце концов, и Виссариона Саянова из «Звезды» в июне 1946-го уберут тоже без публичной порки, да и потом особо преследовать не будут.

Похоже, словом, что вовсе не редакционная практика «Звезды» стала причиной столь зловещего августовского приговора. Тогда что же? Подковерная борьба сталинских бульдогов за власть, как единодушно говорят исследователи, и в этом смысле литературный сюжет 1946 года действительно можно рассматривать как пролог к кровавому «ленинградскому делу» 1949 года. Но была, рискну предположить, и еще одна причина – застарелая личная ненависть Жданова, главного идеолога тех лет, к Ахматовой и Зощенко.

Напомню, что еще 29 сентября 1940 года в связи с изданием книги избранных стихотворений Ахматовой Жданов оставил резолюцию на поступившей к нему докладной записке:

Просто позор, когда появляются в свет, с позволения сказать, сборники. Как этот Ахматовский «блуд с молитвой во славу божию» мог появиться в свет? Кто его продвинул? Какова также позиция Главлита? Выясните и внесите предложения. Жданов¹³⁵.

Предложения тут же отлились в форму распоряжения Секретариата ЦК ВКП(б): «Книгу стихов Ахматовой изъять»¹³⁶.

То же и с Зощенко, впервые попавшим под бой после того, как в «Октябре» была обнаружена «аморальная», «пошлая антихудожественная» и «вредная» повесть «Перед восходом солнца» (№ 6/7–8/9 за 1943 год). От редакторов «Октября» потребовали объяснений, а публикацию повести тотчас же оборвали. Казалось бы, достаточно. Однако Жданову показалось мало, и, направляя в журнал «Большевик» письмо разгневанных «ленинградских читателей», он счел нужным сопроводить его раздраженным указанием: «Еще усилить нападение на Зощенко, которого нужно расклевать, чтобы от него мокрого места не осталось»¹³⁷.

В годы войны положение Ахматовой и Зощенко вроде бы выправилось. Стихотворение Ахматовой «Мужество» появилось в «Правде» (8 марта 1942 года)¹³⁸, и это можно было расценить как акт ее политической реабилитации, стихи изредка печатались не только в «Звезде», но и в «Красной нови» (1942, № 3/4), в «Ленинграде» (1943, № 5, 8; 1944, № 10/11; 1945, № 3; 1946, № 1/2, 3/4), в «Знамени» (1945, № 4), даже в «Огоньке» (1945, № 36), были изданы отдельной книгой в Ташкенте (1943), готовились к выходу еще двумя высокотиражными сборниками в Москве, да и у Зощенко вышел ворох новых книжек, а в июне 1946 года его даже ввели в обновленную редколлегию «Звезды». Но если враг не сдается, его уничтожают, и для гражданской казни нужен был только предлог, каким и стали вполне рядовые публикации обоих личных ждановских врагов в журнале, по тем временам чуть ли не заштатном, едва набиравшем десятитысячный тираж – в сравнении с тогдашним тиражом «Нового мира» в 64 тысячи экземпляров.

Здесь нет смысла ни цитировать чудовищно оскорбительные пассажи постановления и ждановских докладов, ни говорить о том, что оба писателя были буквально выброшены из жизни, по крайней мере литературной. Достаточно сказать, что головы полетели всюду – и в Ленинграде, где своих постов лишились тамошние партийные надсмотрщики, и в Москве, где вяло либеральничавший Тихонов¹³⁹ уступил должность руководителя Союза советских писателей послушно рассвирепевшему Фадееву.

А командовать «Звездой» был назначен Александр Еголин «с сохранением за ним должности заместителя начальника Управления пропаганды ЦК ВКП(б)», и он, – по словам Андрея Арьева, – «катался еженедельно из Москвы в Ленинград и обратно в течение четырех месяцев»¹⁴⁰, пока не передал бразды правления проверенному питерскому критику Валерию Друзину (1947–1957).

И они с поставленными задачами справились отлично. Уже в тот же сдвоенный № 7/8, который открывался публикацией постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград», успели поставить статью Л. Плоткина «Проповедник безыдейности – М. Зощенко»¹⁴¹, в следующий 9-й номер заверстали перепечатанную из газеты «Культура и жизнь» (30 августа) статью И. Сергиевского «Об антинародной поэзии А. Ахматовой»… И за короткое время бичующих опусов набралось столько, что они были собраны даже в отдельную книгу «Против безидейности в литературе: Сб. статей журнала „Звезда“» (Л.: Сов. писатель, 1947).

Дули на воду, и отмываясь от прежних грехов, и чуть позже без паузы включившись в борьбу со злокозненными космополитами, буржуазными националистами, прочими «знаменосцами безыдейности». Хотя, конечно, без промашек, без неприятностей и тут не обходилось.