2. Основание Псебая

Как это ни странно, но жители поселка сохранили генетическую память о переселении черноморских казаков на Кубань, и отразилось это в надгробных крестах в лучах солнца, которых очень много на нашем кладбище, что было отмечено НИЦ ТК Кубани. А ведь освоение наших краев началось много позже. Отразилось это и в песенной культуре. Так местная жительница Екатерина Ивановна Цветикова пела:

Ой, ты, Катя, Катерина,
Что ж ты наробыла!
Кавказ туркам подарила,
А про нас забыла!
Что ты гордо поступаешь,
Генерал ты Кочетков.
Того гордо поступаешь,
Кавказ туркам отдала.
Своих согнала в Россию,
Про нас забыла!
Турок злой, жестоко бьется,
Боюсь, уничтожит вас.
А я турка не боюся,
Кавказ же свой возьму!
Если ж ты Кавказ возьмешь,
Всех крестами награжу!
И медали непростые,
Золотые вам кресты.
Мы Кавказ же свой узяли.
Земля кровью облилась.
Генерал же Кочетков,
В бою он погиб.
Перед смертию своей
Он поздравил казаков:
Вы казаченьки-герои,
Мои верные бойцы!
Хоть я смерть получаю,
Но Кавказ я свой узял.

Проблема подчинения долины реки Малой Лабы впервые встала в 1850 г. Выписка из журнала полковника Волкова о военных происшествиях на правом фланге Кавказской линии с 23 января по 26 февраля 1850 г.:

…В скалистых горах, примыкающих к правой стороне Малой Лабы, на дне глубоких оврагов, поросших густым лесом, таятся аулы кизылбековцев, – притом всех беглецов и абреков.

Из неприступных гнезд этих они сторожат дороги и движения колонн на Верхней Лабе. Надежные оплоты их: ущелья Малой Лабы, затруднительная переправа через четыре ее притока, окаймленные на полторы версты в ширину густым лесом, и обрывистые крутые перевалы через гору по ту сторону Малой Лабы. Самая дорога к этим аулам по левой стороне Малой Лабы, идя ущельем от самого впадения Шедока до переправы через Малую Лабу на несколько верст, при широте до 200 сажен, с одной стороны примыкает к высоким и обрывистым отрогам гор, а с другой – к лесу, сопровождающему все течение Малой Лабы. Перевалы через горы и ущелья близ курганов, находящихся у переправы Малой Лабы, соединяют бек-мурзаевцев, кизылбековцев, баговцев и шахгиреевцев.

Соединенные эти племена могли бы занять переправу и лес на Малой Лабе, равно горы и ущелья до самого впадения Шедока, почти неприступные с фронта, и, пользуясь этими выгодами местности, столь важными в руках горцев, заставить купить дорогою ценою проход в ущелья Малой Лабы.

Для наказания этих племен, беспокоивших постоянно верхний участок Лабинской линии, нужно было быстро и неожиданно захватить их в самых неприступных убежищах и в то время, когда они всего менее этого ожидают.

Сознавая вполне необходимость наказания кизылбековцев с присоединившимся к ним аулом Шелохой, бежавшим в 1849 году с р. Тегени, по наущению шейха Эммин-эфенди, а также отложившегося от покорности бесленеевского князя Каспот Конокова за измену и злодеяния, я, возвратясь 27 января из первого набега в ст. Владимирскую и дав суточный отдых отряду, согласно прежде предположенного мною плана экспедиции, предпринял вторичное движение, тогда как еще зарево пожара от горящих аулов Бек-Мурзы и Изиго не погасло.

Хотя после набега, по примеру прошлых лет, я знал, что горцы считают отряд распущенным; но чтобы еще более вовлечь их в это заблуждение, я отпустил из ст. Владимирской 5-ю и 7-ю роты Ставропольского егерского полка на зимовье квартиры в станицы Лабинскую и Константиновскую и отправил усталых казаков.

Движение этих рот, роспуск усталых казаков и в особенности неожидание вторичного удара убедили горцев, следивших с высот противоположного берега, в совершенном роспуске войск. Ночью с 27-го на 28-е число я притянул из ст. Лабинской 3-ю сотню Лабинского казачьего №2-го полка, которая и вошла в отряд с 2-ю линейною ротой Кавказского линейного №3-го батальона.

9-я егерская рота оставлена была для занятия караулов в укр. Зассовском и ст. Владимирской. Затем командование всею пехотой я возложил на заведывающего верхним участком кордона Лабинской линии, командира линейного №3-го батальона подполк. Павлова.

В ночь с 28-го на 29-е число отряд вышел из ст. Владимирской и перешел Лабу в 5-ти верстах выше укр. Зассовского, быстро двинулся по левому берегу этой реки, вверх к Малой Лабе.

В 4 часа по полуночи, после 35-ти верстного перехода, я сосредоточил отряд на левом берегу Малой Лабы, близ переправы, и занял важную по своему положению позицию и курганы; этим преграждалось соединение кизылбековцев с баговцами и беглыми бек-мурзаевцами.

Отсюда подполк. Мещеринов, с 5-ю сотнями вверенной ему бригады, направлен мною вправо, для взятия кошей и скота, принадлежавших Каспот Конокову.

Коши эти находились верстах в 12-ти от занятой нами позиции и расположены были за утесистыми перевалами, в глубоких балках. В то же время поручено было мною полк. Ягодину, переправившись через р. Малую Лабу с 8-ю сотнями казаков (двумя Донскими, 2-мя Лабинскими и 4-мя Кубанскими), взять аул Кизылбековский и близ лежащие хутора.

Защита переправы на Малой Лабе и занятие леса стрелками поручены подполк. Павлову, с 3-ю карабинерною, 8-ю егерскою и 2-ю линейною ротами, 2-мя сотнями казаков, 4-мя орудиями и ракетною командой. На прежде занятой позиции у курганов остались: 4-я карабинерная, 11-я и 12-я егерские роты, одна сотня 3-й бригады и два пеших орудия, поставленные на возвышенностях, выгодно командующих окрестностями.

Быстро перенесся со своими казаками подполк. Мещеринов через крутизны и скоро атаковал коши Каспот Конокова. Несмотря на упорное сопротивление защитников кошей, неприступность места расположения их в глубоких балках и оврагах, взято 500 штук рогатого скота, несколько лошадей, более 1500 баранов и 3 чел. пленных; остальное все: хлеб, сено и самые коши преданы огню, а через 3 часа казаки с добычею были уже на сборном пункте.

Полк. Ягодин, имея в виду дальнее расстояние аула от позиции (около 14-ти верст), со всею стремительностью поскакал с вверенными ему сотнями к переправе на Малой Лабе; но здесь их встретили в лесу завалы, устроенные неприятелем.

Не удержали, однако же, храбрых ни завалы, ни переправа, ни трудная в один конь дорога, пересекаемая оврагами, балками, утесистыми подъемами и узкою переправой через р. Андрюк. На половине дороги казаки были замечены караульными и встречены выстрелами и гиком на тревогу.

Дорожа временем, полк. Ягодин отделил 3 сотни казаков, под командою состоящего по кавалерии майора Матуса, для поспешного занятия хуторов, а сам с остальными устремился на аул. Несмотря на сильный огонь неприятеля и местоположение аула, как бы в котловине, на облегающий аул со всех сторон густой лес и естественную ограду из скал и утесов, аул взят с боя. Пользуясь временем драки и предупрежденное выстрелами караульных, население аула успело укрыться в лес, оставив в добычу все свое достояние.

Клубы дыма взвились над саклями кизылбековскими и обозначили уничтожение гнезда хищников. В то же время и той же участи подверглись и хутора кизылбековские, с огромными запасами хлеба и сена. [1] Ожесточенные конечным разорением, кизылбековцы не раз на возвратном пути бросались в рукопашный бой с казаками до самой переправы и падали жертвой своего самоотвержения, а тут орудия и меткие выстрелы пехоты заставили их решительно отказаться от отчаянного преследования. В 11 часов дня казаки с богатой добычей нескольких сот штук скота и домашней утвари присоединились к общему отряду, а с ними и прикрывавшая их пехота и артиллерия.

В 12 часов дня весело тронулся отряд в обратный путь. Приведенные в совершенное недоумение горцы, группами разнесенненные по горам, издали только провожали смельчаков, впервые нарушивших дикие и недоступные их жилища, а в полночь отряд был в ст. Владимирской.

В продолжении этого дня с нашей стороны: убиты Кубанского казачьего №20-го полка хорунжий Ступников и казаков 2; ранено – казаков 11; контужено – 4 казака; лошадей: убито 20, ранено 27.

Неприятель, по наскоро собранным и верным сведениям, понес в обоих делах значительную потерю убитыми и ранеными. В числе тяжело раненых находится предводитель и вожатый партии, а также вредный по своему влиянию Хаджи-Каномать Талаходухов и убит известный по хищничеству абрек Омар Маргушев; при том уже доставлено сведение поименно о 40 старшинах и узденях, которые находятся в числе убитых и раненых.

Следствием успешного разорения аулов: Бек-Мурзы, Изиго, Кизылбековского, коршей Каспот Конокова, хуторов, чувствительнейшей потери в убитых, раненых и взятых в плен и, наконец, следствием лишения всего имущества были – не только явный упадок духа горцев, возмущенных против нас Шейх-Эмин-эфенди, но и полное убеждение их, что вероломство не всегда остается безнаказанным. Не далее как на другой день (30-го января) явились уже ко мне в укр. Зассовское покорные старшины Бесленеевские, с изъявлением удовольствия за наказание их соплеменников, постыдно отклонившихся от них по увлечению лживого учения возмутителя Эммина-эфенди. Урок этот, я полагаю, необходимо подействует выгодно на прочих горцев и докажет им, что не сила и не неприступность мест – их защита, но единственно великодушие и милость Русского правительства. [2]

То же, ген.-л. Козловского кн. Воронцову от 12-го декабря 1853 года №2543 Покойный ген. Завадовский в предположении о военных действиях и занятиях на Кавказской Линии, представленном в. св., от 26-го июля, №1384, имел, между прочим, намерение действовать на правом фланге во время текущей зимы между Лабою и Белою. Объяснившись лично с начальником правого фланга и нашедши, что настоящее время есть самое удобное для предположенных военных действий, потому что с февраля месяца, с наступлением теплого времени, надобно будет преимущественно заботиться об прикрытии края, я предписал ген.-м. Евдокимову, от 9-го числа, собрать около 15-го числа этого месяца отряд из войск, состоящих в его распоряжении, до 6-ти батальонов и 20-ти сотен, с нужным числом артиллерии, а также некоторой части милиции, и открыть военные действия со следующей целью: 1) Осмотреть течение Малой Лабы от устья оной до Шагиреевского ущелья и выше, сколько возможно, с тем, чтобы составить подробное предположение об устройстве линии по этой реке и тем окончить кордонную линию по р. Лабе и собрать сведения о возможности сообщения с береговою линией по этому ущелью. 2) Открыть сообщение этой предполагаемой линии с некоторыми внутренними пунктами края устройством просек через р. Андюк и Большую Лабу, по направлению к укр. Надежинскому. Исполнение этого предприятия будет иметь важное влияние на край в том еще смысле, что значительные неприятельские партии, при намерении действовать на Карачай или на Бесленеевцев, всегда избирают закрытые дороги по подножию Черных гор, и потому устройство пути, удобного для движения войск наших, дозволит нам действовать на неприязненные толпы во фланг и в тыл и тем обеспечить наши покорные туземные населения и Верхнюю Кубань, а также с большим удобством приступить к устройству поселений наших на Урупе и Тегени, и 3) Истребить и отбросить непокорное население, гнездящееся на Большой и Малой Лабе и на притоках этих рек, и тем лишить неприятеля средств сосредотачивать партии и толпы на этом пространстве для хищничеств и движений на Верхнюю Кубань. Для рубки леса ген.-м. Евдокимов имеет в распоряжении своем 1200 топоров, заведенных при Ставропольском и Кубанском полках. Место сбора отряда, а также продолжительность действия оного, я предоставил ген.-м. Евдокимову, тем более, что последнее зависеть будет от различных обстоятельств, которых теперь предвидеть невозможно; но вместе с тем я объявил начальнику правого фланга, что желательно, дабы отряд был в действии, по крайней мере, около 3-х недель, дабы он мог удовлетворительно исполнить вышеизложенные предприятия. Находя вместе с этим, что ген.-м. Евдокимов для успешного исполнения этого предприятия должен будет стянуть войска от нижнего течения Лабы и Кубани и что пространства эти должны быть прикрыты от могущих быть покушений неприятеля во время сосредоточения войска правого фланга на верхнем течении Лабы, я предписал командующему Черноморскою кордонною линию, дабы он от Черноморского казачьего войска, на время сбора отряда на правом фланге, соответственно с потребностью, занял пространство по Кубани от границы Черномория через ст. Воронежскую до Усть-Лабы [3].

Зимой 1853 г. отряд из 6 батальонов пехоты, 21 сотни кавалеристов, 360 милиционеров при 18 орудиях и 21 ракетном станке под командованием генерала В. М. Козловского сделали просеку по долине Малой Лабы до Андрука, на Андруке избран пункт для постройки поста [4]. Так было положено начало освоения данного уголка Мостовского района.

26 мая 1856 г. отряд генерала Козловского (12 сотен казаков, 4 конными орудиями и 8 станками) дошел до реки Псебая и подвергся стремительному нападению конных шахгиреевцев и бесленеевцев. «Дело было жаркое, четырехчасовое. Неприятель был отброшен с большим уроном, а отряд, достигнув цели, возвратился к вечеру в лагерь на Шедке, потеряв убитыми двух человек и ранеными 12 человек нижних чинов» [5].

Целью похода было определение места второго укрепления. Выбор пал на возвышенности по левую сторону р. Псебая, около 8 верст от Шахгиреевского ущелья. Оно удовлетворяло всем условиям, необходимым для укрепления [6]. Уроженец Псебая (1957 г.р.), полковник медицинской службы Сергей Викторович Чокмосов, бывший главный психиатр СКВО, проживающий в Ростове-на-Дону, нашел в РГБ рукописную литографированную книгу рубежа XIX—XX веков, где на стр. 58 четко написано, что место под Псебайское укрепление освящено 5 (17) августа 1856 г. «А работы, сопричастные с возведением укрепления на Псебае, тем временем подвигались успешно. 5 августа совершено молебствие и освещено место, занятое укреплением». Командующий войсками оставил на р. Псебае для продолжения работ пять батальонов, 6 орудий и 4 сотни казаков под командою генерального штаба подполковника Рыльцева [7]. А 24 января следующего года 5 батальонов поступили на усиление псебайского гарнизона, в т.ч. 1 батальон Ставропольского полка [8].