Глава 1.
Осмысление графики букв Азбуки

Исторические условия исследования

Согласно современным научным представлениям, принято считать, что письменность на Руси появилась в конце X века вместе с принятием христианства. Это значит, что для графического анализа мы не можем взять машинописные буквы или буквы гражданского шрифта Петра I, которые в угоду книгопечатанию частично или полностью утратили многие свои изначальные графические особенности. Для исследования нам нужно найти самую древнюю русскую азбуку. На сегодняшний день таковой является азбука «Новгородского кодекса» начала XI века, которую подробно описал в своих работах академик А. А. Зализняк⁵.

Рис.1. Изображения букв «Новгородского кодекса», начало XI века

Рис.1. Изображения букв «Новгородского кодекса», начало XI века

Рис.1. Изображения букв «Новгородского кодекса», начало XI века

Азбука данного артефакта является более чем замечательным объектом для нашего исследования еще и потому, что даже академик А. А. Зализняк в исследовании, посвященном «Кодексу», отмечает:

«…В таблице 1 мы стремились отразить как можно больше замеченных вариаций в начертании одной и той же буквы. Несмотря на это, бросается в глаза, напротив, чрезвычайная устойчивость начерков каждой из букв алфавита, на фоне которой варьирование, как правило, оказывается весьма незначительным. Наряду с собственно каллиграфическими достоинствами письма, это служит верным свидетельством высокого профессионализма писца…»⁶

Представить что-то лучшее для исследования графики букв, чем каллиграфический почерк писца-профессионала, вряд ли возможно. Тем более что ни один из древнейших «кириллических»⁷ текстов не обладает сразу всеми графическими особенностями букв, которые будут описаны ниже. С одной стороны, эти особенности можно было бы списать на стиль конкретного писаря, но его последовательность в начертании каждой буквы, с другой стороны, заставляет усомниться в том, что он по своему усмотрению додумывал их графику, сильно усложняя свою работу. Дощечки, обнаруженные в земле Великого Новгорода, использовались писарем в качестве черновика в течение десятков лет, а изображения букв все это время практически не изменялись, что скорее указывает на соблюдение писарем некой традиции, чем на поддержание им собственного стиля. Это, конечно же, не дает нам права утверждать, что в данном «Кодексе» собраны единственно правильные изображения «кириллических» букв. Однако наличие характерных особенностей некоторых из них, непоследовательно повторяющихся в других древнейших «кириллических» памятниках, позволяет нам это предположить. Принято считать, что прототипом «кириллической» азбуки являлся греческий унциал, ведь греческая письменность намного старше, а «кириллические» буквы на греческие аналоги очень похожи. Странным выглядит лишь то, что при переносе в «кириллическую» азбуку некоторые буквы изменили свою графику по какому-то не вполне очевидному правилу. Мы говорим про греческие буквы «альфа», «дельта» и «лямбда» (Рис. 2).

В их графике можно заметить общее правило написания: у всех трех букв правая наклонная черта переходит в надстрочный элемент. Однако изображения тех же букв в «Новгородском кодексе» выглядят несколько по-другому (Рис. 3).

Рис.2. Изображения букв «А», «Д» и «Л» в греческих рукописях

Рис.3. Изображения букв «А», «Д» и «Л» в «Новгородском кодексе»

Правилу написания греческих «прототипов» соответствует только буква А, тогда как графика букв Д и Л изменилась: в надстрочный элемент переходит не правая, а левая их черта. Данная особенность показывает, что среди этих трех букв «наследуемой» графикой обладают лишь буквы Д и Л, причем в приведенном изображении буквы Д сохранен даже нижний ограничитель левой наклонной линии буквы Л. Такое изменение графики вполне могло бы быть всего лишь ошибкой конкретного новгородского писаря, но точно такое написание буквы Л можно встретить в самых древних на сегодняшний день «кириллических» надписях на плитах собора болгарского царя Симеона, датируемых 893 годом, при том что буква Д в той же надписи соответствует греческому варианту ее написания. То, что это не еще одна случайная описка, а правило, подтверждает троекратное одинаковое написание буквы Л:

Рис.4. Прорись надписи на плитах собора царя Симеона

Чуть более поздние документы, такие как «Саввина книга» (по разным оценкам, Х—XI век) и «Енинский апостол» (XI век) показывают нам те же буквы как точные копии греческих букв. В «надписи царя Самуила», датируемой 993 годом, выносные элементы букв Л и Д совсем не просматриваются. В графике тех же трех букв из «Остромирова Евангелия» (XI век) надстрочных элементов нет, их заменяют горизонтальные штрихи-ограничители, которые прописаны у всех трех букв, делая их похожими скорее на греческие буквы, чем на буквы «Новгородского кодекса».

Рис.5. Вырезка из «Остромирова Евангелия», XI век

Новгородские берестяные грамоты исписаны буквами, которые своей графикой очень похожи на буквы «Остромирова Евангелия». В них надстрочный элемент иногда встречается в графике буквы А, но в большинстве случаев все три буквы имеют верхний горизонтальный штрих-ограничитель либо их наклонные линии сводятся в одну точку без него. В целом в новгородских грамотах видно сильное влияние церковного стиля написания букв, согласно которому буквы стремятся принять квадратную форму, для чего, вероятно, и прорисовывались ограничители всех вертикальных линий букв:

Рис.6. Фрагмент грамоты №349, 1260—1280 гг., Великий Новгород

Такое вписывание букв в воображаемый квадрат наблюдается не только в берестяных грамотах, где это явление могло возникнуть вследствие сложности начертания букв на таком материале, но и в пергаментных рукописях, где подобных сложностей не возникает. Рисовать буквы сложной формы не в пример проще, чем вырезать их на бересте. Это позволяет нам предположить унификацию графики «кириллических» букв по графической модели латинских букв, которые также стремились к квадратной форме. Вероятно, на такое изменение графики букв (по сравнению с графикой букв «Новгородского кодекса») сильное влияние оказала церковно-славянская письменность, которая пришла на Русь вместе с принятием христианства в самом конце X века. Тем не менее среди более чем тысячи новгородских берестяных грамот нашлись две грамоты, которые содержат точно такие же правила написания букв А, Д и Л, которыми пользовался автор «Новгородского кодекса»:

Рис.7. Грамота №636, 1260—1280 гг., Великий Новгород

Рис.8. Грамота №704, 1260—1280 гг., Великий Новгород

Грамота №704 расширяет список рассматриваемых букв до четырех, ведь она дополнительно содержит букву Ѧ, которая выглядит как видоизмененная буква Л, точно так же, как и в «Новгородском кодексе». И это несмотря на более чем двухсотлетнюю разницу между временем написания этих письменных памятников!

Достоверно ответить на вопрос о причине унификации графики букв в рассматриваемом периоде сегодня вряд ли возможно, но наличие переходного написания букв А, Д и Л в древнейшей «кириллической» надписи 893 года и точное повторение графики букв А, Д, Л и Ѧ «Новгородского кодекса» начала XI века в новгородских берестяных грамотах конца XIII века позволяет сделать следующее предположение: новгородский писарь начала XI века владел иной письменной традицией, нежели писари Болгарии и Греции того же периода. В таком случае становится непонятым, кто кого учил писать, болгары русских или наоборот… Предлагаем вам самостоятельно ответить на этот вопрос после прочтения нашего исследования полностью, а пока выполним обязательную подготовку к началу анализа графики букв.

Графическая матрица букв

Первоочередной задачей нашего исследования является обнаружение матрицы, по которой строится графика всех «кириллических» букв. Для ее построения нужно лишь заметить, что среди рассматриваемых букв есть те, в графике которых присутствует всего одна вертикальная линия, это, например, буквы Г, Б и В. Есть буквы, в графике которых вертикальных линий уже две, это, например, буквы Н, П и Ц, и есть буквы, в графике которых вертикальных линий три, это, например, буква Ш. Буквы, содержащие большее количество вертикальных линий, в «кириллической» азбуке отсутствуют. Таким образом, в искомой матрице должно быть три вертикальных направляющих. Графика букв, например, Ц, Н и П показывает, что горизонтальные линии букв могут занимать также только три положения. Это приводит к появлению в искомой матрице трех горизонтальных направляющих. В результате этих несложных наблюдений мы выявили матрицу с тремя вертикальными и тремя горизонтальными направляющими. Однако пока мы не определим, что они означают, эти направляющие о смысле букв нам ничего не скажут, оставаясь всего лишь линиями. Наделение всех направляющих матрицы собственным смыслом является нашей следующей задачей. Для ее решения необходимо определиться с тем, что же собой представляют буквы.

По нашему мнению, буква – это графическое изображение, передающее нам, как и любое другое изображение, образ какого-то объекта или явления на определенном уровне абстракции. Как сообщают ученые, финикийские буквы произошли от пиктограмм, изображавших конкретные объекты: «алеф» – голова быка, «бет» – дом и так далее. Вследствие изобретения фонетического алфавита эти изображения перестали соотноситься людьми с родительскими понятиями, а стали обозначать только звуки, на которые начинались соответствующие слова. У нас нет причин не доверять выводам историков, но буквы-то от этого не перестали быть изображениями и не могли полностью потерять свой графический смысл. Оттого, что люди перестали их соотносить с конкретными объектами, сами изображения некогда конкретных объектов никуда не делись. Изображение не может быть полностью бессмысленным, ведь оно обязательно олицетворяет какой-то образ⁸, даже если это просто точка или линия. Иначе изображение просто не существовало бы. Изображение обязательно передает нам образ чего-то. Выявленная нами графическая матрица букв – тоже изображение, поэтому можно предположить, что и она соотносится с каким-то объектом материального мира. Письменная форма языка (а наша матрица служит основой именно для ее простейших элементов – букв) одинаково используется нами для описания всего, что только возможно ей описать, поэтому выделить для сравнения с нашей матрицей какой-то конкретный объект не представляется возможным. Это должен быть какой-то универсальный образ, параметры которого были бы применимы к любому объекту окружающего нас мира. Такими объединяющими любые объекты параметрами, по нашему мнению, являются время существования объекта и формы его существования, которые в конкретный момент времени у любого объекта окружающего нас мира в каком-то виде обязательно присутствуют. Время существования объекта применительно к объектам неживой и живой природы имеет два крайних состояния: момент создания/рождения и момент разрушения/смерти, а между ними лежит, собственно, сам период существования/жизни объекта.

С формами существования объекта определиться немного сложнее, ведь они тоже должны быть универсальны как для живого существа, так и для объекта неживой природы. В своей физической форме любой объект или существует, или не существует. В данной форме никаких других этапов существования объекта быть не может. Значит, мы можем предположить, что остальные две формы существования объекта не связаны с его физическим проявлением.

Мы с вами рассматриваем буквы, которые являются инструментом только лишь человека, поэтому давайте рассмотрим этапы сотворения чего-то материального именно им. Их нам будет проще всего представить.

Первым этапом создания человеком чего-либо является мысленное представление желаемого результата в самых общих чертах. Например, мы представили, что нам нужен стул. На этом этапе, кроме нашего сиюминутного желания, еще ничего нет, а сам стул представлен в физическом мире лишь в форме самого общего мысленного образа.

На втором этапе воображаемый нами стул «обрастает» подробностями и конкретикой, а также строится план по достижению желаемого на физическом уровне, превращая нашу мысль в замысел. Это уже не абстрактный воображаемый стул, а стул конкретной формы, размеров, из конкретной породы дерева, который мы сможем сделать, выполнив какие-то действия. Сам стул уже представлен в физическом мире в форме детального мысленного образа.

На третьем этапе мы принимаем решение воплотить замысел в жизнь. То есть выражаем намерение сделать то, что задумали. Очень многие замыслы разрушаются именно на этом этапе реализации. Ведь человек может принять решение, но не дополнив его соответствующим замыслу количеством собственных сил, может так и не приступить к его реализации. На этом этапе детальный мысленный образ стула дополняется энергией, позволяющей ему обрести физическую форму.

Далее, если наше намерение достаточно сильно́, следует процесс реализации замысла на физическом уровне. Совокупность наших действий и различных материалов, из которых будет состоять наш стул, на данном этапе является следующей формой его физического существования.

Конечным результатом наших действий, согласно замыслу, в той или иной мере является задуманный нами объект. В случае рассматриваемого примера это стул. Соответствие его формы и качества исходному замыслу зависит от проработанности намерения, прилежности в его исполнении и многих других факторов, включая мастерство исполнителя.

Из этих пяти этапов выделим диаметрально противоположные состояния объекта: абстрактный мысленный образ и физический объект, а также две области действия: замысел или мыслительный процесс, детализирующий образ создаваемого объекта, и физическая реализация замысла. Пятым этапом, отделяющим две области действия, является решение о реализации замысла.

Абстрактный мысленный образ, решение о реализации замысла и физический объект как «граничные состояния» мы предлагаем соотнести с тремя направляющими матрицы, а мыслительный процесс детализации образа создаваемого объекта и физическое действие по созданию объекта – с областями между этими направляющими.

С обозначением всех направляющих матрицы мы определились, и нам осталось только правильно их расположить: какие из них необходимо соотнести с ее вертикальными направляющими, а какие с горизонтальными, и в каком порядке они должны следовать. В этом нам помогут сами изображения букв. В их графике обнаружились замечательные особенности, которые последовательно и в полном объеме встречаются только в «Новгородском кодексе». Применительно к вертикальным элементам буквы это нижний ограничитель левой линии буквы (показан стрелкой на примере букв В, Г, Д, М и Ї) (Рис. 9).

Этот ограничитель обнаружился и у буквы Ш, хотя именно в ее графике он не просматривается. Однако он показан в графике буквы Щ, которая образована непосредственно из графики буквы Ш, что позволяет сделать вывод о его наличии и в ней (Рис. 10)

Рис. 9. Изображения букв В, Г, Д, Ми Ї в «Новгородском кодексе»

Рис.10. Изображение буквы Щ в «Новгородском кодексе»

Прорисовка нижнего ограничителя в графике данной буквы более чем примечательна, ведь он мог просто совпасть с горизонтальным элементом буквы. Так эту букву было бы проще нарисовать, но писарь упорно продолжал показывать ограничитель отдельно, отрывая левый вертикальный элемент буквы от горизонтального. Подобный отрыв не наблюдается ни у среднего, ни у правого вертикального элемента ни в одном изображении букв. Если в графике какой-то буквы присутствуют два вертикальных элемента, то нижний ограничитель может присутствовать только у левого из них. В случае если буква занимает всю ширину матрицы, то не будет его и у правого вертикального элемента:

Рис.11. Изображения букв Н, N, П и М в «Новгородском кодексе»

Самые широкие буквы азбуки М и Ш имеют ограничитель левого вертикального элемента, средние по ширине буквы, например Н, N и П, тоже имеют его в своем составе, и единственная узкая буква нашей азбуки, буква Ї, также его содержит. Это позволяет предположить, что вертикальная линия буквы, которая может быть и наклонена, имеющая нижний ограничитель, отвечает за одну и ту же характеристику объекта и должна располагаться только на левой вертикальной направляющей матрицы. Иначе графика букв М и Ш выйдет за правый предел матрицы.

Та же левая вертикальная линия в некоторых случаях оканчивается еще и верхним ограничителем:

Рис.12. Изображения букв К и N в «Новгородском кодексе»

В целом по изображениям букв «Новгородского кодекса» нами замечено, что верхний ограничитель может совмещаться с горизонтальным элементом букв. Его наличие в графике буквы в данном случае выражается выходом горизонтального элемента за вертикальный элемент буквы, с которым он соприкасается, слева:

Рис.13. Изображения букв Г, М и П в «Новгородском кодексе»

Последовательное изображение ограничителей вертикальных линий букв позволяет нам сформулировать общее правило их употребления: левая вертикальная линия может иметь нижний и верхний ограничители либо только нижний, а к средней и правой вертикальным линиям такие ограничители не применимы⁹