17

С лязгом раскрылись многопудовые двери. Коршунова вывели из бетонного отсека бомбоубежища, где он провел целые сутки, и запихнули в БМВ на заднее сиденье.

– Куда? Что с Таней? – торопливо спросил Кирилл.

Агенты действовали молча. Вязаная шапочка, надвинутая на глаза, лишила Коршунова возможности обзора. Сцепленные за спиной руки вынуждали сидеть сгорбленным. Оставалось слушать и ждать.

Заурчал двигатель, автомобиль, задрав нос, выехал из подземного «бункера». Коршунову показалось, что водитель сознательно петляет по переулкам. На всякий случай, он отсчитывал время и запоминал повороты. «Шестнадцать – налево, тридцать четыре – направо…» Это позволяло ему сконцентрироваться и не чувствовать себя безвольным пленником.

После шестого поворота автомобиль оказался на шумной трассе, разогнался, через восемь минут четырнадцать секунд свернул вправо, и на счет «двадцать один» остановился в тихом месте. Клацнула открывшаяся дверца.

– Руки давай!

Кирилл Коршунов узнал голос Лесника. Он вывернул руки. Щелкнул замок наручников. Теперь можно было протереть запястья и размять плечи.

Лесник сдернул с Коршунова шапочку и выдернул из машины.

– Свободен. Поживи пока.

Кирилл осмотрелся. Улица тихая, но люди ходят. Это хороший знак. Сзади приткнулся его «чероки», из которого вышел насупленный Гном и направился к Коршунову.

– Хотел нас под пули Демона подставить! Наши люди обыскали тот заводик, куда ты нас привез, и нашли винтовку с оптикой. Она должна была нас грохнуть, да?

Гном ударил кулаком в живот. Кирилл стерпел удар, понимая, что его привезли сюда не для того, чтобы отдубасить.

– Ты идиот, Коршун! Предал систему! Мог быть с нами, а связался со списанной киллершей. Ей по любому кранты!

– Погоди, вас тоже спишут.

Гном презрительно сплюнул:

– Я же говорю – идиот!

– Отдельный, обособленный человек, – согласился Лесник. В отличие от напарника он был настроен философски. – Таково первоначальное значение слова «идиот».

– Чего? – скривился Гном.

– Древние греки уважали общественные обязанности и называли себя «политес». А тех, кто игнорировал общественную жизнь, например, не ходил на голосования, называли «идиотес». Коршун, ты участвовал в выборах? – Не дождавшись ответа, Лесник развел руки: – Я так и думал. Такого гражданина сознательные греки презирали и подчеркивали, что это ограниченный, невежественный человек. Так, постепенно, «идиот» стало синонимом слова «тупица».

– Скоро у нас «идиотес» станет больше чем «политес». Но мы подправим статистику!

Гном снова замахнулся, но его остановил Лесник:

– Нашего идиота лечить поздно.

– Эй, вы, сознательные греки, что с Таней? – прервал словоблудие оперативников Коршунов. – Где моя дочь?

Лесник бросил мобильный Коршунова на водительское сиденье в «чероки» и ушел к своей машине. За ним последовал Гном. Агенты уехали. Коршунов заметил ключи в замке зажигания и сел за руль.

Его выпустили, вернули машину и телефон. Что бы это значило? Ночь он провел в неизвестном бункере. Полчаса назад дали попить и вывезли сюда.

Взволнованный Кирилл подхватил телефон и набрал номер дочери.

– Таня! – обрадовался он, когда ему ответили. – Ты где?

– Я уже дома. Меня держали в камере, а недавно отпустили.

– Ты в порядке? С тобой ничего не сделали?

– Всё нормально. Но почему со мной так поступили?

– Это из-за меня. Прости.

– И из-за нее? – Оба поняли, о ком идет речь. – Вам пришлось выполнить их условия?

– Таня, я тебя прошу срочно уехать в Польшу. И затеряться где-нибудь в Европе. Никому не говори, где ты. Связь только через почту.

– Всё так серьезно?

– Да.

– И надолго мне надо исчезнуть?

– Пока мы не решим проблему. Оставаться в Калининграде тебе опасно.

– Вообще-то я и так собиралась уехать на зимние каникулы.

– Вот и прекрасно! Уезжай сегодня же, только измени маршрут.

– Я попробую что-нибудь придумать.

После разговора с дочерью Коршунов набрал номер Светланы. Ее телефон был отключен. Звонок Николаю Субботину тоже ничего не прояснил. Николай не видел мать со вчерашнего дня.

Коршунов запомнил место, где его освободили, записал время и повороты в обратном порядке, выехал на оживленную магистраль и понял, в какой район Москвы его вывезли. До их нового жилья не так и далеко. Конечно, в машине может быть «маячок», показывающий его местоположение. Но это можно проверить позже. Пока он оставит «чероки» подальше от дома и воспользуется метро.

Как только Коршунов припарковался у станции метро, ему позвонили с незнакомого номера. Взволнованный Кирилл узнал спокойный голос любимой женщины:

– Это я. Они освободили тебя и Таню?

– Да, я только что разговаривал с ней. С нами всё в порядке. Где ты?

– Я в СИЗО. Сама приехала в Следственный Комитет. Заявила об убийстве мэра Валяпинска.

Кирилл осмысливал неожиданную новость.

– И что теперь будет? – спросил он.

– Это был единственный способ заставить Дикого Кота, прыгающего по деревьям, пойти на сделку. Детали обо мне можешь узнать у адвоката Ревзина. Я звоню с его телефона.

– Откуда ты взяла адвоката?

– Его мне предоставил Дикий Кот.

Светлана отключила связь. Коршунов растерянно смотрел на трубку. Вот и прояснилась истинная цена его освобождения. Любимая женщина заплатила своей свободой. Разговор о негласном противостоянии Следственного Комитета и ФСБ не прошел даром. Светлый Демон на шантаж ответила шантажом. Как же Рысь боится свидетельницы своих грехов! А если так, то живой отработанная киллерша ему не нужна даже за решеткой.

Через полчаса Кирилл Коршунов вошел в квартиру. Там его ждал обеспокоенный Николай Субботин и невозмутимый Пифик.

– Где вы? Я места себе не нахожу! – размахивал руками Николай. – Что случилось?

– Светлая в большой опасности. – Коршунов коротко рассказал о произошедшем за минувшие сутки. – Ее надо вызволять. И чем быстрее, тем лучше.

– Она же в тюрьме. Как мы ее вытащим?

– Из СИЗО нереально. А вот по пути в суд или обратно…

Кирилл узнал от адвоката, когда и в какой суд Светлану доставят. Но адвокат связан с Рысевым. Значит, генерал тоже знает о передвижении своей противницы. Там, где есть шанс освободить заключенного, еще проще его ликвидировать. Вряд ли Рысев не воспользуется представившейся возможностью.

Коршунов задумчиво смотрел на пол, где за неимением террариума отмерял шаги неторопливый Пифик. К задней лапе животного Светлана привязала рыжую ленточку, чтобы проще было найти черепаху, если он забьется под диван или в темный угол.

– Собирайся. У нас мало времени, – принял решение Кирилл.

Лесник и Гном не преследовали Коршунова. Они сидели в автомобиле и смотрели на дисплее компьютера за положением датчика ГЛОНАСС, спрятанного в «чероки». Последние полчаса датчик не двигался.

– Он бросил тачку у метро, – сделал вывод Лесник.

– Осторожный. Ты бы на его месте тоже так поступил.

– А если он не вернется?

– Коршун знает, как обнаружить «жучки» и просканирует автомобиль. На это я и рассчитываю.

– Что-то я не понял.

– Он найдет датчик и микрофон – и успокоится. А заряд останется на месте.

– Как же мы поймем, что надо взрывать, если не сможем его слушать?

– Прошлый раз слушали, и Коршун нас перехитрил. На этот раз будут работать законы физики, а мы будем отдыхать.

Лесник удивленно взглянул на напарника. Гном усмехнулся:

– Это тебе не про «идиотес» языком чесать. Взрыватель сработает от перегрузки. Коршунов в одежде тянет на сто килограмм, СД еще шестьдесят-семьдесят. Так вот, как только нагрузка на автомобиль превысит двести килограмм, заряд взорвется.

– Но если они сядут в «чероки» вдвоем – получится сто семьдесят.

– Я все учел. Они взорвутся в движении. «Лежачий полицейский», выбоина, крутой поворот добавят недостающую перегрузку. Усек, в чем фишка? На этот раз фокус с диктофоном не прокатит. Две задницы на передних сиденьях – и они в аду. Без нашего участия.

– И как мы узнаем?

– Наши технари чего только не разработали. За секунду до взрыва устройство передаст сигнал. Мы увидим, где они загнулись. – Гордый Гном указал на дисплей.

– Ты гений. – Лесник демонстративно зевнул. – Забыл тебе сказать. СД парится в СИЗО, и вряд ли когда-нибудь сядет в «чероки».

– Блин! Какого хрена ты…

– Полегче, Гном! Я сам недавно узнал у Рыси. Но ты не зря работал. Коршунов с Субботиным тоже потянут на двести кило.

18

Кирилл Коршунов заметил худосочного Николая Субботина на обочине, притормозил машину и распахнул дверцу.

– Садись.

Николай отряхнул ноги от снега и аккуратно сел рядом с водителем.

– Чего такой худой? Никак не отъешься после армии?

– До армии интернат был. Организм приучен к голодному пайку.

Коршунов только стал разгоняться, как дорогу ему резко пересек «бомбила» на старой «ладе», свернувший к голосующему пассажиру.

– Дебил! – Кирилл ударил по тормозам.

Пассажиров качнуло к стеклу и отбросило обратно на сиденье. Коршунов облегченно выдохнул:

– Были бы сейчас на «чероки», я бы ему багажник в салон вмял. А у «лансера» тормоза зверь.

Кирилл запомнил фразу Светланы: «сама приехала в Следственный Комитет». Как он и рассчитывал, ее «лансер» он обнаружил неподалеку от Главного управлении СК по Москве. Автомобиль был не заперт. Под водительским сиденьем лежали ключи, документы и пистолет «глок». Коршунов резонно посчитал, что на рискованное дело следует отправляться на не засвеченной машине. «Чероки» подождет.

Коршунов и Субботин покрутились на «лансере» вблизи Кузьминского суда, запоминая расположение улиц, и заняли наблюдательную позицию в прямой видимости от здания. Ждать доставки заключенного пришлось около часа.

Из-за больших сугробов автозак не мог подъехать вплотную к служебному входу и остановился на дороге. По обеим сторонам от автозака расположились конвойные, вооруженные автоматами. Еще один охранник вывел арестанта в наручниках из машины. Конвоировать до входа предстояло метров пять.

Коршунов мучительно прикидывал, как завтра в подобной ситуации вытащить Светлану. С дороги арестант отгорожен фургоном автозака. Тротуара для прохожих у служебного входа нет, и любой слоняющийся рядом вызовет подозрение у полицейских. А вот сверху вид отличный. Голые ветки тополей никак не мешают обзору. Но чем это поможет освобождению?