9

«Форд фокус» неуверенно двигался по правой полосе узкого шоссе, мешая остальным машинам. Ольга Шувалова, вцепившись в руль, напряженно смотрела вперед. Она редко водила автомобиль, а сегодня еще и выпила. Но кто же знал, что взбалмошная сердцеедка Людочка бросится в холодную реку, наглотается воды, а Антон увяжется с ней на «скорой»!

«С сыном ему вечно некогда заниматься, а как только смазливая лаборантка почувствовала себя плохо, он кинулся ей на помощь», заочно упрекала мужа Ольга.

Ей не понравилось, с каким душевным надрывом Антон откачивал коллегу по работе. В его действиях она видела нечто большее, чем спасение постороннего человека. Возможно, она не заметила бы в поведении мужа ничего предосудительного, если бы на месте Людмилы Вербицкой оказалась любая другая женщина. Но про связь Антона с Людмилой ей назойливо намекали пару лет назад. Потом Людочка выскочила замуж за Вербицкого, и всё вроде успокоилось, но сегодняшняя боль в глазах мужа воскресила былую ревность.

Завизжали тормоза, «форд» клюнул носом и остановился в полуметре от припаркованной на обочине автоцистерны. Дремавший рядом Борис Вербицкий ткнулся в бардачок и выругался.

Ольга склонила голову на руль и беззвучно заплакала. «Может я плохая жена, поэтому он смотрит на других? Я стремлюсь быть хорошей матерью, а ему нужна ласковая баба. Что я делаю не так?»

– Ужасный день. Ужасный, – причитал Борис, глядя на вздрагивающие плечи Ольги. Перед тем, как сесть в машину, он выпил весь оставшийся алкоголь. – Хоронят обычно на третий день? Я ничего в этом не знаю.

– М-мама, игра н-не работает, – поднял с пола электронную пищалку сын.

– Какие похороны? – очнулась Ольга. Влажные округлившиеся глаза смотрели на выпившего пассажира.

– Люда утонула. Моя Людочка.

– Она не утонула. Антон ее спас.

Вербицкий сморщил лицо и пьяно замотал головой.

– Нет. Он опоздал. Или сам пихнул ее под воду.

– Что ты несешь?!

– Зачем он прыгнул? Людочка игралась, затаилась, а он на нее сверху… Он завидовал мне, он хотел ее увести, а когда не получилось, то…

– Борис! Очнись! Антон вытащил ее, делал искусственное дыхание, массаж сердца.

– Массаж… Вот-вот… Он лапал ее. Грязно. Она бездыханная, а он влез на нее…

– Борис! Люду увезли на «скорой». Ее спасут.

– Почему он меня не пустил в машину? Сам сел, а меня не пустил. Ее муж я, а не он!

С этим утверждением Ольга была полностью согласна. Она сама не понимала, как получилось так, что ее муж уехал с чужой женщиной, словно был ее ближайшим родственником.

– Теперь предстоят похороны. Такая красивая, молодая… и в гроб! – Борис зашмыгал носом.

– М-мама. Не включается, п-помоги, – заикаясь, канючил сын из-за спины.

Ольга наклонилась к Борису и зашипела:

– Хватит про похороны. Не пугай ребенка. Живехонька твоя Людочка.

– Не-ет. Я видел ее, видел, как смотрел на нее врач. У меня тоже медицинское образование, хоть я и работаю с железками. Ее мозг не дышал десять минут. Десять! Мозг умер. Людочку невозможно спасти.

– Почему же Антон этого не заметил? Он, что глупее тебя? – неожиданно обиделась Ольга.

– Шувалов твой – чудак. Был чудаком и останется. На букву «м»! Он из тех, кто всегда прется в другую сторону. Все идут прямо, а он ломится в закрытую дверь! Там аршинными буквами написано «ЗАКРЫТО»! Это вообще стена, а не дверь! А Шувалов обязательно проверит, лоб расшибет, но сунется, и других за собой потащит.

– И что, дверь всегда оказывалась закрытой? – защищала упрямство мужа Ольга. Она отдавала себе отчет, что слышит отголоски научных споров, и под словом «дверь» Вербицкий понимает направление научных поисков. Однако она лучше других знала, что даже при входе в метро Антон не идет вслед за толпой, а выбирает якобы закрытую дверь, которая часто оказывается незапертой. – Так, что на счет двери?

– У него есть интуиция, – согласился Борис и тут же вспылил. – Но кроме интуиции больше ничего! Он не может объяснить: почему он туда поперся!

– А если ты не способен понять его объяснения?

– Я?! У меня статей больше, чем у него. Я нейрофизиолог, а он простой физик. Мы изучаем живой мозг, а не бездушную машину! Я лучше в этом разбираюсь! Лучше!

– Ну-ну. – Молодая женщина с сочувствием смотрела на пьяного хвастуна.

Вербицкий уловил ее иронию, ухмыльнулся и сказал:

– А еще он мне завидует, потому что у меня жена красивее. И ты, Ольга, должна быть мне благодарна. Если бы я не перехватил Люду, она бы увела твоего Антошу из семейного гнездышка.

Обидные слова обожгли женщину, будто ей под кожу прыснули кипяток.

– Ты, кажется, готовился к похоронам?

Кривая улыбка на лице Вербицкого сменилась озабоченностью. Он хотел что-то сказать, но в его кармане заработал телефон. Непослушные пальцы неловко выхватили трубку.

– Антон? Да, слушаю… Что?! – Глаза Бориса округлились. – Ты запустил ее мозг! Она жива? Как тебе это удалось?.. Еду! Немедленно еду в институт. – Он захлопнул телефон и обратился к Ольге: – Люда жива. Представляешь, ее мозг работает!

Ольга Шувалова, слышавшая радостный голос мужа, нахмурилась.

– Он даже не поинтересовался, где я и ребенок?

– Не понимаю, как он это сделал. Это черт знает, что! Я должен всё узнать. Едем в институт.

– Антон спрашивал обо мне?

– Да при чем тут ты? Поехали быстрее!

Обиженная женщина, наклонилась, распахнула пассажирскую дверь и подтолкнула пассажира.

– Доберешься сам! У вас высокая наука, а я не знаю, как с сыном до дома доеду.

«Форд» криво вильнул, объезжая автоцистерну.

Удивленный Борис Вербицкий остался голосовать на обочине. В его глазах мелькнуло восхищение поступком гордой женщины, которое тут же затопило нестерпимое желание добраться до тайны Шувалова.

10

– Антон! Антон!

Стеклянная перегородка заглушала звук, но по отчаянной мимике Елены Репиной Шувалов понял, что случилось нечто ужасное.

Он быстро вернулся в бокс, где лежала Людмила. Пару минут назад он видел, как открылись ее глаза, а зрачки сдвинулись и сфокусировались на нем. Он дотронулся до ее руки и почувствовал, как шевельнулись ее пальцы. Он был счастлив, что Люда пришла в себя, узнает окружающих и понимает происходящее. Тогда он вышел, чтобы позвонить и обрадовать ее мужа, Бориса Вербицкого. Он был уверен, что рискованный эксперимент прошел удачно, и через два-три дня Людмила полностью восстановится.

А сейчас на каталке вновь покоилось бледное безжизненное тело молодой красивой женщины. Около нее суетилась Елена Репина.

– Всё плохо. Нет пульса, дыхание остановилось, зрачки не реагируют, – по-деловому доложила нейрохирург.

– Но она же только что…

– Я ничего не могу сделать.

– Сергей, подключай оборудование. Еще один импульс.

– У меня готово.

– Отойди. – Шувалов включил прибор и напряженно следил за Людмилой. Ничего не происходило. Ровным счетом ничего. – Я повторю.

Вновь задергались стрелки и побежали синусоиды на электронных индикаторах. Антон увеличил время воздействия, но это опять не принесло результата.

– Почему? Где я ошибся? Покажи расчеты, – обратился он к Задорину.

– Вот. Всё по вашим формулам, Антон Викторович. Но, я предупреждал, это базовый расчет. Каждый мозг индивидуален. Необходима полная томография пациентки, чтобы гарантированно вычислить нужные нейроны.

Шувалов отошел, рухнул в офисное кресло, облокотился о стол и уткнулся лбом в сцепленные кулаки. Его пальцы нервно двигались, лицо морщилось от досады.

– Я еще раз попробую. Уменьшу частоту и увеличу амплитуду, – вскочил он со стула.

– Нельзя! – Елена перехватила его руку, метнувшуюся к приборам. – Нельзя действовать наугад. Мы имеем дело с человеком.

Шувалов посмотрел на бездыханное тело, перевел вопросительный взгляд на Задорина.

– Ты тоже так думаешь?

– Вы всегда нас учили, что ученый руководствуется разумом, а не эмоциями. Одна простая точная теория лучше тысячи сложных экспериментов. Это ваши слова.

– Теория у меня уже есть!

– Надо ее проверить.

– И мы будем спокойно смотреть, как Люда умирает?

Елена Репина сжала руки Антона и бережно развернула его так, чтобы каталка не попадала в поле его зрения. Она поймала его болезненный взгляд и тихо произнесла:

– Это уже произошло. И твоей вины здесь нет.

Шувалов стиснул веки. Ресницы увлажнились. Он отдернул руки и выскочил из бокса. Загремели дверцы рабочих шкафов.

– У нас что, ничего нет?! – как раненный зверь ревел ученый и метался по лаборатории.

– Что вам надо?

– Водка! Коньяк! Спирт, наконец!

– Есть! – выкрикнул Задорин.

Нейропрограммист появился с бутылкой водки. Шувалов, усевшийся за свой стол в торце комнаты, сдвинул бумаги и шмякнул на центр обычную кружку.

– Может, поискать рюмки? – предложил Задорин.

– Не надо. Ты вот что, помоги Елене. Отсоедини всё… Приведите Люду в порядок.

– Мы сделаем.

– И еще… Надо, наверное, сообщить мужу…

Задорин понимающе кивнул и удалился.

Шувалов выпил. Его застывший взгляд упирался в отключенный экран компьютера, а видел он озорную улыбку Людмилы и слышал ее зажигательный смех.

С шумом распахнулась дверь. В лабораторию ворвался Борис Вербицкий. Мгновенно оценив обстановку, он направился в бокс. На пути к каталке его перехватила Елена Репина.

– Боря. Мы ничего не смогли сделать.

– Что?

– Люды больше нет.

– Но… Он звонил… Он говорил, что она ожила. – Тыкал руками Вербицкий. – Он уверял, что вы запустили мозг!

– Это так. Антону удалось вернуть ее сознание, но только на две минуты.

– Та она была жива, была?

– Когда ее привезли, нет. Врачи скорой ничего не смогли сделать. А Антон, он же не такой, как все. Он настаивал, что сможет ее спасти. Хотя я не верила.

– Рассказывай.

– Антон сделал это. Она вернулась. Только ненадолго. К сожалению.

– Ты уверена? Уверена, что она возвращалась? Ведь она утонула. Я видел, в каком состоянии ее увозили.

– Люда открыла глаза, шевелила пальцем, двигала зрачками. Она понимала нас.

– Значит, ее мозг работал. – Борис глубоко задумался, и было не ясно, рад он или огорчен услышанным. После паузы Вербицкий посмотрел на приборы рядом с телом и метнулся к Задорину. – Как? Как ему это удалось?

– Недавно Антон Викторович разработал теорию, что смерть мозга не происходит мгновенно. Это процесс. Шувалов понял, как повернуть его вспять.

– Ты можешь говорить четко?

– Я знаю только часть. Он познакомил меня с формулами. Как он их вывел, я не представляю, но я видел, как они действуют. Это совершенно потрясающе. Ваша жена была мертвой, и – ожила.

– Что вы делали?

– Если бы у нас было больше времени для точной локации нужной зоны, возможно, всё прошло бы удачно.

– Что он делал? Расскажи подробно.

– Антон Викторович обещал подготовить развернутый доклад по своей теории. Лучше спросить у него.

– Я хочу знать сейчас. Ты можешь мне рассказать?

Сергей Задорин покачал головой.

– Я что-нибудь напутаю.

Сузившиеся глаза Вербицкого с ожесточением пожирали нейропрограммиста сквозь прямоугольные очки «хамелеоны». Казалось, не будь этой преграды, Вербицкий прожег бы дырки на лбу Задорина.