Глава 6

Чего стоило убедить жителей посёлка спрятаться на борту подводной лодки, знал только сам Коннелли.

– Не будет никакого обвала, – пытался убедить его Оскар Лемке, старый матрос, вечно имеющий на всё своё мнение, – камни усядутся после землетрясения по-новому и все дела.

– А если нет? – капитан боялся себе представить последствия схода оползня. От посёлка, да и от уютной бухты могло ничего не остаться.

– И сколько ждать?

Лемке стоял на рубке рядом с капитаном, наблюдая за привычной картиной посёлка с борта подводной лодки.

– Сутки. А потом пойдём посмотрим, как там дела. Если угрозы никакой и, как ты говоришь, всё уселось по-новому, то можно будет заняться изготовлением плотов, чтобы перевезти всё необходимое на новое место.

Лемке цыкнул и затряс головой, выражая таким образом несогласие с решением капитана.

– Народ же задохнётся в лодке. В десять раз больше, чем положено по штату. Даже вон, в торпедный аппарат пришлось сунуть, чтоб всем поместиться. Это же стоять придётся даже ночью.

– Уж лучше одну ночь постоять, чем потом лежать под грудой камней.

– Ничего. Не. Будет, – делая ударение на каждом слове, уверенно произнёс матрос.

– Посмотрим, – капитан и не думал уступать ему, делая всегда так, как считал нужным.

– И чего я тогда не остался на Новой Земле? – вспомнил вдруг Оскар. – Там и гор никаких, и Питер, кореш мой, остался.

– Ты же сказал, что не сможешь жить с русскими.

– Да я… почему-то тогда я так считал, что не смогу, а сейчас думаю, да какая нахрен разница, кто ты. Я же не считаю себя сейчас американцем или немцем. Всё, что у меня есть, это имя и фамилия, чтобы откликаться.

– Поздно теперь. Панчезе угнал нашу единственную надежду на общение с людьми с Новой Земли. Может, они найдут какое-нибудь судно и сами придут.

– Они знают, где мы?

– Конечно. Я оставил крестик на их карте с расположением нашего посёлка.

– Давно бы уже пришли. А что там космонавтка наша, не захотела вернуться на родину?

– Джейн? Нет, у неё муж погиб там. Сказала, что не оставит его могилу. Хочет верить, что у неё с дочкой будет возможность проведать её.

– Да-а-а, как всё перетряслось после этого урагана.

– Как ты сказал, тряхнуло и всё уселось по-новому?

– Да, похоже, что у Господа было желание снова превратить нас в один народ. Очень доходчивый способ, после тысячи предупреждений.

Оскар Лемке закатал рукав на рубашке и рассмотрел надрезы, сделанные врачом.

– Болит? – поинтересовался Джон.

– Нет. Просто, как вспомню, как выглядел Олбрайт, так страшно делается. Надеюсь, вы с Сэмом знали, что делали, и я не превращусь в такую же мерзкую тушу с шишками, – Лемке пощупал свои лимфоузлы.

– Не бойся, не превратишься. Сейчас гораздо опаснее оползень. Как думаешь, если он случится, то за сколько дойдёт до бухты?

Лемке сморщил и без того сморщенный лоб.

– Минут десять, – произнёс он неуверенно.

– Я тоже так считаю. У нас будет время отойти на полмили отсюда.

– А что не отойти заранее.

– Реактор при смерти. Если не случится оползня, то нам его ещё хватит на год освещения, а так только на полмили хода.

– Вот чёртова техника. И чего не делали подлодки на угле? На века хватило бы.

– Верно. Если бы знали заранее, то всю технику можно было бы перевести на работу от угля или дров. Но никто не знал, так же, как и мы с тобой сейчас не знаем, будет оползень или нет.

– Интрига, однако. Хотя я знаю, что никакого оползня не будет.

– А я нет. Я был наверху и видел, как разрушается стена.

– Усаживается.

– Разрушается.

– Ладно, Джон, всего-то сутки в тёмном душном нутре подлодки, и ты сам поймёшь, что был неправ.

– Хочу тебе верить, но знаю, что ты неправ.

Лемке снова цыкнул и закатил глаза под лоб.

– Пойду на нос, отлить надо.

– Если что, Оскар, мы тебя ждать не будем, – усмехнулся капитан.

Лемке только отмахнулся. Он прошёл по корпусу до самого носа, посмотрел в сторону суши, будто проверяя, стоит ли приступать к оправлению или нет. Коннелли достал бинокль и тоже посмотрел в сторону опасного участка. Ему показалось, что он потемнел сильнее обычного. Сложенную из обрушившихся во время урагана камней стену сложно было разглядеть под разрастающейся молодой зеленью.

Вдруг вся стена вместе с зеленью пришла в движение. Десятки тысяч тонн камней ухнули вниз под напором воды и понеслись к подножию горы.

Творящаяся на глазах катастрофа выглядела пугающе грандиозно. Из-за расстояния она происходила без звука.

– Оскар! Оскар! – крикнул Коннелли. – Бегом в лодку! Началось!

– Что началось? – Лемке подслепо посмотрел в сторону суши в тот момент, когда воздух донёс звуковое известие о наступившей катастрофе.

Лемке не стал заправлять ширинку. Припустил к рубке, как не бегал в свои двадцать лет. Ветер доносил грохочущие звуки сходящего оползня.

– Полный вперёд! – скомандовал по внутренней связи Коннелли.

Он спустился по лестнице и ждал Лемке, чтобы задраить люк. Оскар начал кричать ещё до того, как добежал до рубки.

– Джон, подожди! Джон, не закрывай!

Его лицо, появившееся в люке, выражало неподдельный страх.

– Живее. Нашёл момент справлять нужду.

Лемке слетел по лестнице вниз. Капитан задраил люк и спешно направился на мостик, посмотреть на оползень через перископ. Лодка, не двигавшаяся с места уже несколько лет, затряслась всем корпусом, качнулась и медленно двинулась вперёд.

На мостике уже разглядывали природную катастрофу.

– Что там? – капитану уступили место.

– Сами смотрите, – ответил бывший член команды подлодки.

Коннелли приложился к окулярам. Ему пришлось поводить перископом, чтобы понять, что он смотрит в нужную сторону. Пейзаж долины, в которой находился посёлок, изменился кардинально. Чёрная река разлившегося озера снесла всё, что здесь успело вырасти и было построено за пятнадцать лет после урагана.

Поток приближался к бухте, гоня перед собой огромные валуны. Он снёс последние рыбацкие постройки у берега и растяжки, на которых сохли сети. Оползень вклинился в бухту, подняв брызги.

– Прибавьте хода, – приказал капитан.

Его поручение выполнили. Лодка завибрировала сильнее. Через несколько секунд свет заморгал и потух. Вибрация корпуса пропала. Двигатели и вращаемые ими винты остановились. У реактора закончилось топливо.

– Чёрт! – выругался капитан. – Ещё бы минуту и мы бы точно ушли.

Лампочки на капитанском мостике разгорелись тусклым жёлтым светом на десятую часть своей мощности.

– Выключите всё освещение на судне и попробуйте снова запустить генераторы, – приказал он.

Свет потух. По корпусу снова пробежала судорога, но она оказалась предсмертной. Реактор больше не подавал признаков жизни. Тем временем лодку настигла волна. Её ощутимо качнуло. Тёмное нутро судна наполнились детскими и женскими криками. Коннелли посчитал, что на этом всё должно было закончиться, следующей волне взяться было неоткуда, но он ошибся.

Буквально спустя несколько секунд по корпусу лодки раздались мощные удары, сотрясающие её. Это было ужасно, и здорово напоминало события пятнадцатилетней давности, когда пришлось проверить крепость корпуса судна, бомбардируемого камнями. Сквозь грохот слышались крики. Коннелли ухватился за перископ. Ему показалось, что корму начало задирать.

Под корпус лодки, капитан ощущал это, будто был соединён с ним органами чувств, набивались камни. Лодка скользила по ним, несомая собственной инерцией и потоками воды, и в какой-то момент вестибулярный аппарат дал понять, что она заваливается набок. Народ тоже почувствовал это. Крики усилились. Все, кто был на капитанском мостике, ухватились, чтобы не упасть.

Скрежет затих, и лодка замерла.

– Все живы? – громко спросил капитан. – Включите свет!

Тусклый свет появился спустя полминуты. Капитан достал из кармана старинные часы на цепочке и вывесил их, чтобы понять насколько лодка отклонилась от вертикали. По его прикидкам получилось, что она лежит на правом борту и наклонена носом вниз. Капитан не знал, насколько глубоко они погрузились и можно ли открыть люк на рубке, как и не знал, была ли лодка завалена камнями или нет. Он посмотрел в перископ, но ситуация только усугубилась. В него ничего не было видно, и капитан решил, что его сломало.

В помещение пробрался Паликовски.

– Что у тебя Сэм, есть раненые?

– Нет. Ушибы и испуг, ничего серьёзного. Мы что, легли на мель?

– Это было бы хорошо, Сэм.

– А что плохо?

– То, что нас могло завалить, – шепнул на ухо врачу капитан. – Надо обсудить, как выбираться отсюда, чтобы не наделать глупостей.

В рубке стали появляться заинтересованные в дальнейших действиях жители посёлка.

– Капитан, почему не открывают люки? Воздух становится очень спёртым, дети жалуются, что у них кружится голова, – это была Линда Ларсон, первая активистка.

– Скажи людям, пусть потерпят, пока мы не определим, какая ситуация снаружи.

– В смысле? Вы что, думаете, что над нами вода?

– Я думаю обо всём, и мне надо, чтобы на меня не давили, пока я размышляю. Скажи людям, чтобы меньше двигались, чтобы сэкономить воздух.

Женщина ушла, а капитан обратился к тем, кто служили офицерами на подлодке и находились сейчас на мостике.

– Люк на рубке открывать опасно. Если его завалило, то при попытке открыть, камни его заклинят, и тогда мы не сможем его закрыть снова, – пояснил Коннелли свои опасения.

– Торпедный отсек? – предложил кто-то.

Лет семь назад, капитан провёл последнее военное учение, которому дал условное название «Бесполезная ярость», отстреляв все торпеды и выпустив все «Томагавки» в белый свет. Не хотелось иметь на борту источник опасности в виде стареющих ракет и торпед.

– Хорошее предложение, – согласился капитан. – Единственное, что нас может остановить, это гидравлика, открывающая внешнюю крышку.

– Надо отключить всё электричество.

– Всё, до последней лампочки.

Свет на подлодке снова потух. Коннелли и несколько человек, служившие на подлодке старшими офицерами, направились к торпедным аппаратам. Сделать это оказалось непросто. В проходах было тесно, к тому же становилось душно. Система вентиляции уже давно не работала, а необходимости в её ремонте никто не видел. Напротив, всё, что было ненужным на подлодке, пригождалось в посёлке.

– Пропустите пожалуйста. Посторонитесь, – требовательно обращался капитан к людям начинающим паниковать. – Всё в порядке! Мы сейчас откроем люк и выйдем наружу.

– А все выйдут? – спросил женский голос.

– Кто хочет остаться здесь, я препятствовать не буду.

– Ни за что. Воздух заканчивается, у меня уже кружится голова.

– Потерпите немного.

В торпедном отсеке народ тоже набился плотно. Капитан на ощупь добрался до установок по левому борту, оказавшихся теперь наверху. Постучал в крышку торпедного аппарата, чтобы проверить, есть в нём вода или нет. Внутренности торпедного аппарата отозвались колокольным звоном. К счастью, воды в нём не было.

– Пустой, – догадался и Лемке, оказавшийся рядом.

– Слышу, – капитан помассировал виски, пытаясь заставить голову найти самое удачное решение.

Оно напрашивалось само собой. Попытка выйти через торпедный аппарат могла оказаться последней для смельчака. Внешняя крышка могла не открыться на достаточную величину, чтобы пропустить человека, и тогда он оказывался в «мышеловке». Его можно было вернуть назад, открыв торпедный аппарат, но тогда не факт, что удалось бы закрыть его вновь. Торпедный отсек пришлось бы закрыть, а людей разместить в остальной части лодки, ещё сильнее усугубив их состояние.

– Мне нужен скафандр, – известил людей капитан, приняв смелое решение выполнить работу самостоятельно.

– Капитан, не стоит вам рисковать собой, давайте я, – неожиданно подал голос Оскар Лемке.

– Ты? – удивился капитан.

– Я, а что? Я-то как раз выбирался наружу в скафандре. Если помнишь, это моя специальность.

– Слушай, Оскар, это опасно. Мы не знаем, что с лодкой. Что, если оползень накрыл её целиком?

– А чего гадать, откроем люк и посмотрим. Если всё так печально, помолимся и будем помирать. Отличный склеп у нас. Наверное, половина человечества собрана в нём.

– Оскар, чтоб у тебя язык отсох, – пожурил его женский голос.

– Аманда, ты?

– Я. Не признал в темноте?

– Обещай, что бросишь Джона, если я вернусь живым.

Аманда молчала несколько секунд.

– Давайте лучше я сама выберусь наружу, без всяких условий, – предложила она.

– У, ведьма, – картинно выругался Оскар.

Коннелли уступил Лемке под нажимом толпы. Ей не хотелось терять человека, который заслужил, чтобы не рисковать собой в первых рядах. Оскара облачили в громоздкий водолазный костюм. Прежде, чем прикрутить «колокол» он договорился с капитаном об условном сигнале, означающем состояние люка на рубке.

– Три удара в люк означают, что он над водой, – повторил Оскар за капитаном, – если под водой, то один и тогда я возвращаюсь назад.

– Так точно, – капитан хлопнул матроса по плечу. – Консервируйте.