Только Скорняк лежал на вытяжке, после того как чуть не попал в перезагрузку стен кластера. Ему пришлось срочно прыгать вниз со скалы. Хорошо, что в поселке имелись врачи, догадавшиеся правильно срастить кости Скорняка, иначе быстро схватывающаяся костная ткань могла превратить его в Квазимодо. Дизель пропал неизвестно где, оставив людям ощущение сиротства. Мэрша хотела перешагнуть через свою гордость и обратиться за помощью ко второй половине стаба, но через Дюйм узнала, что у тех дела идут ненамного лучше. Самостоятельная охота сильно проредила их ряды. В итоге Мэрше пришлось собирать отряд и отправляться на поиски Дизеля, попутно набивая споранами рюкзаки.

Впереди отряда шел неплохой сенс Черепашка, бывший до жизни в Улье забулдыгой, вруном и просто непутевым человеком. Он прибился чуть живой, когда Дизель ходил за оружием. Выдержал два дня после загрузки кластера в лесополосе, думая, что помер и находится в аду за свои провинности. После того как его приняли, он начал меняться в лучшую сторону, а когда обрел удачный дар, пользующийся спросом в рейдах, то и совсем изменился.

Черепашка был вооружен «винторезом», на случай бесшумной ликвидации помех. Он шел впереди метрах в двухстах от основной группы. В центре шла Мэрша, вооруженная старым «калашниковым» с самодельным глушителем, за нею Репей и Немец тащили один «утес» на двоих. Без крупнокалиберного оружия в походе было никак нельзя. Замыкал группу Булкин, бывший пекарь, с СВД.

Группа шла по следам Дизеля и остановилась только там, где была ночная стоянка его группы. До сего момента никаких подозрительных следов замечено не было. Ни гильз, ни крови, красной или черной, ничего подозрительного. Только спрятанные под камнями упаковки еды и другие следы присутствия людей.

Пустые кластеры создали вокруг «Затерянного мира» идеальную полосу отчуждения, изолировав стаб от постороннего внимания. Поэтому любое проявление активности в его окрестностях выглядело подозрительным. У Мэрши было два варианта: либо кто-то решил занять их стаб, либо кто-то снова явился свести с ними счеты. После подозрительного исчезновения Рэба (явно не по своей воле) из-за найденных в его пещере газовых гранат стаб больше не считался секретным. Исчезновение группы Дизеля могло быть звеном одной цепочки чьих-то интересов. Ни мотивацию, ни смысл их Мэрша понять не могла. Для нее Улей был простым миром из мутантов и людей, убивающих друг друга по необходимости. Иные поводы для конфликтов между людьми Мэрша считала производными неуемной человеческой натуры, которой мало власти, мало вещей, мало прочего.

Отряд спокойно переночевал. Во время своей смены Булкин слышал вдалеке рев крупного мутанта – с той стороны, откуда они пришли. По карте загрузок, он мог двигаться в сторону кластера с аэропортом, до обновления которого оставалось меньше суток. Да и не пугали мутанты, они не способны были устроить ловушку, в которой мог погибнуть весь отряд Дизеля. Нутром Мэрша чувствовала, что появился враг из числа людей, иначе зачем было организовывать поиски тех, кого точно не вернуть.

Отряд миновал долину, в которой когда-то были разбиты силы Ордена Тиамат, мечтающего о реванше. Черепашка не заметил ничего подозрительного, поэтому пошли по центру, не таясь. Однако на выходе из долины сенс дал предупредительный знак и долго сидел, замерев среди камней. Мэрша измаялась в ожидании, не вытерпела и бесшумно подобралась к Черепашке, чтобы узнать причину его подозрений.

– Не могу понять, чую что-то.

– Не можешь отличить тварь от человека?

– Не могу: не похоже ни на то, ни на другое.

– Ты чего говоришь-то? У нас, что, третья сила появилась?

– А я почем знаю, третья или четвертая? Понимаешь, хоть тварь, хоть человек, они неровный сигнал дают, двигаются, думают или не думают, наоборот, фон такой получается неравномерный, а сейчас – как от техники, ровный вот уже полчаса. Я думаю, тут сенсор какой-то стоит.

– Да? – Мэрша расстроилась. – Мы уже попались ему?

– Думаю, нет, иначе он поменялся бы, если б засек.

– Так какого хрена лежать тут?! Обходить надо, по горам.

Предположения насчет враждебной силы человеческой природы подтвердились. Осталось понять, какого черта им нужны люди, пытающиеся жить сами по себе. Улей был полон кластеров, в которых раз в неделю загружался обновляемый человеческий материал, годный хоть на органы, хоть на работы, хоть для всяких изощренных потех. Стоило ли тащиться через горы, чтобы с такими трудами добыть себе кучку народа, способную защитить себя? Мэрша поверила в то, что за Рэбом и его товарищами тянулась какая-то история, о которой она не знала. Судя по тому, что она никак не могла их отпустить, история была важной.

Через полдня пути по каменистым горам Черепашка снова подал сигнал тревоги. На этот раз они находились на самом виду, на отроге скалы, по которому собирались перейти перевал. Выбрать другой путь означало серьезно задержаться, а этот маршрут до сего момента был известным и безопасным.

– Что делать? – Мэрша оглядела неприступные стены гор слева и справа.

– Вертаться, – предложил Булкин.

– А смысл? – не согласился Немец. – Ты не понял еще, что нас не оставят в покое. Я не хочу жить и ждать, что скоро придут за мной, как за свиньей, чтобы зарезать. Хренушки, надо разобраться!

– Да, правильно, Немец, – поддержала его Мэрша. – Нас пасут, несмотря на затраты и прочие неудобства.

– А вы что, уже придумали, как обойти ловушку?

– Думаем. – Репей почесал отрастающую на месте прежней лысины шевелюру.

– Неделя, минимум, чтобы срезать, – не унимался Булкин.

– Есть один вариант, но я его еще не пробовал, – вмешался Черепашка. – Если датчик не оптический, то я могу настроиться на противоизлучение, как антирадар, но долго не выдержу. Вам надо успеть прошмыгнуть.

– Ну вот! – обрадовалась Мэрша. – А ты, Булкин, – паникер.

– Так он не пробовал еще. Вдруг не выйдет?

– Сможешь проверить, Черепашка?

– Слушайте, задрали вы меня с этой Черепашкой! Давайте, если у меня получится, вы будете звать меня Черепом?

Отряд заржал.

– Я буду звать тебя хоть Иисусом, если сможешь обмануть сенсор. – Мэрша тяжелой рукой хлопнула напарника по плечу.

– Черепом достаточно, а то я бабу себе никогда не найду. Татуху набью с черепом и радар сверху, чтоб ясно было, кто я такой.

– Хорош строить из себя раньше времени, дурная примета это, – окоротил его Репей.

– Да, Черепашка, поешь сейчас плотнее, запей живцом и попытайся пошаманить по-своему.

Его неудача могла привести к тому, что пришлось бы поворачивать назад, дабы не нарваться на подготовленного противника. Черепашка набил желудок так, что он стал у него выпирать, запил живцом, сыто отрыгнул и направился в сторону сенсора.

– Будьте готовы быстро идти, знак не подам, а то потеряю контроль.

– А как мы поймем? – Мэрша побоялась, что они сунутся, когда не надо.

– Короче, когда я растопырю пальцы от напряжения, тогда можно. Раньше – нет.

– Ладно, поняли. Давай, Черепушка, аккуратнее.

Черепашка мягко двинулся по камням. Со спины казалось, что он движется, как лунатик без костей, мягко обтекая препятствия. Голова у него оставалась неподвижной, двигалось только тело. Сенс замер. Мэрша впилась взглядом в его ладони.

– Видит кто-нибудь, растопырил он их или нет? – спросила она.

– Ни хрена не видно отсюда. – Немец положил ствол «утеса» на плечо Репью.

На крупнокалиберном пулемете имелась оптика, через которую можно было разглядеть состояние рук Черепашки.

– Так, кажись, растопыривает. – Немец потер глаз, которым смотрел в прицел. – Точно растопырил.

– Так, вперед, скоренько, а то не успеем. Булкин, шевели булками! – поторопила она замешкавшегося напарника.

Отряд, стараясь ступать как можно мягче и более бесшумно, двинулся вперед. Они быстро поравнялись с Черепашкой. Мэрша заметила, как его била мелкая дрожь, а на лице выступили капли пота, несмотря на то, что воздух в горах был прохладным. Не издавая ни звука, они отошли на безопасную дистанцию. Черепашка медленно шел за ними следом, не открывая глаз.

– Он же споткнется! – испугалась Мэрша.

Но сенс снова двигался неестественно мягкой, обтекающей походкой, без намека на то, что он не видит препятствия. Черепашка не дошел десяти шагов до основной группы и упал без сознания. Репей, который был ближе всех к нему, подскочил первым, положил его голову к себе на колени и попытался влить ему в рот живец через стиснутые зубы.

– Скорее, у него шок, – прошипел он.

Булкин вынул из голенища нож, просунул его между зубов Черепашки и разжал их. Репей влил живец. Сенс рефлекторно сглотнул, но не очнулся.

– Выложился на все сто, – произнесла Мэрша, и в её голосе слышалась огромная благодарность.

Черепашка засипел, закашлялся и открыл глаза. Он поводил ими, будто не понимал, где находится и кого видит.

– Все нормально, Череп, ты смог. – Немец взял в свою руку ладонь товарища и пожал ее.

– А? А-а-а, класс! – Он закрыл глаза. – Фух, еще одна такая ловушка – и я съеду с катушек.

– Крофт тебе вправит и катушки, и шарики за ролики заведет, и крышку заварит. Набирайся сил, пойдем дальше, Череп. – Мэрша сделала акцент на новом имени напарника.

Череп, не открывая глаз, довольно улыбнулся.

– Чую, обманули сенсор, ровно работает.

Черепу понадобилось полчаса, чтобы снова встать на ноги. Его рюкзак повесил себе на плечи крепко сбитый Немец. Пошатывающийся от слабости Череп налегке встал в дозор отряда. Миновав хребет, они вышли в кластер, перенесенный из предгорий Кавказа. Меж невысоких скалистых гор цвели абрикосы. Воздух был напоен их ароматом и жужжанием пчел, собирающих нектар.

Кластер был свежим, что хорошо наблюдалось на стыке с соседним, с подвядшей на солнце растительностью. Следы отряда Дизеля терялись в нем, но он однозначно должен был пройти сквозь него. Мэрша не дала мужикам насладиться бесподобным воздухом земного мира, еще не развеявшимся по Улью.

– Жаль, что не в урожай попали, сто лет абрикосы не ел, – посетовал Репей.

– И так здорово, надышаться не могу! – ответил ему Немец, с наслаждением выдыхая ароматный воздух.

– Жаль, я вашего Рэба не застал: вот бы, когда этот кластер будет грузиться со спелыми абрикосами, такого ручного мутанта нам – корзины возить, – размечтался Булкин.

– Сам ты ручной мутант, Булкин! – Мэршу рассердило такое сравнение.

В камень рядом с Черепом ударила пуля. Отряд мгновенно упал ниц. Сенс завертел головой, пытаясь почувствовать угрозу, но был еще слишком слаб. Стреляли из оружия с глушителем, мешая определить стрелка хотя бы на звук. Череп, пятясь, отполз под камни, за которыми залег отряд.

– Чуешь? – спросила Мэрша.

– Ни черта. Не чую и не вижу. – Он вскинул винторез и огляделся через его оптику.

Следующая пуля смачно шлепнулась о камень, из-за которого он выглядывал.

– Черепашка, это ты? – раздался крик.

– Я, скотина, ты чего по своим шарашишь? – Череп повернулся к Мэрше. – Узнали? Это же Ломоть!

Сенс Ломоть ушел с отрядом Дизеля.

– Ломоть, что с Крабом? – крикнула Мэрша, чтобы дать шанс Ломтю, если тот на мушке, предупредить их.

– Краб погиб давно. Один я, один. – Последнее слово Ломоть проговорил с печалью в голосе.

Ломоть появился на тропе, идущей вдоль поросшего травой склона. Он опирался на автомат с насадкой для бесшумной стрельбы. У него не было рюкзака, одежда его была изорвана. Мэрша поднялась и пошла навстречу. Вблизи Ломоть выглядел еще хуже: лицо в ссадинах, рукав в крови.

– Что случилось с вами? – первым делом спросила Мэрша.

– Дайте живец, а то сейчас сдохну. – Ломоть устало опустился на траву. – Три дня ни глотка.

Мэрша отдала ему свою бутылку. Ломоть присосался к ней, сделал три больших глотка и вернул ее хозяйке. Щеки его сразу же порозовели, в глазах появился здоровый блеск.

– Мы нарвались на них внезапно. Я ничего не почувствовал. Сдается мне, у них есть люди с даром, как у нашего Скорняка, либо технические возможности глушить свое присутствие.

– Они напали на вас? – Мэрше не терпелось узнать судьбу Дизеля и его отряда.

– Да, напали.

– Всех убили?

– Я не знаю. Они закидали нас какой-то дрянью с дымом. Я-то был в стороне, сховался, меня дым не достал, а мужики сознание быстро потеряли, я почувствовал.

– Ты хоть видел, кто? – наседала на него Мэрша.

– Да, видел. На «внешников» похожи, одеты одинаково, как солдатня.

– Какого им тут надо? – возмутился Немец.

– Я без понятия, – признался Ломоть.

– А ты чего такой драный?

– Упал. Я же не просто смотрел, отстреливаться начал, парочку снял точно, а они меня так прижали, что я пополз пятой точкой вперед, а камушек подо мной – хрусь! – и я прямо с ним закувыркался вниз. Сознание сразу потерял, и сколько провалялся без него, не знаю. Если бы тварь какая рядом прошла, сожрала меня, я бы и не узнал.

– Нога цела? – Мэрша глянула на распухшую голень Ломтя, торчащую из расшнурованного берца.

– Распухла, болит, конечно, но кое-как я на ней ковылял.

– Далеко отсюда это случилось?

– Не знаю, я плелся трое суток, но с моей скоростью…

– Что делать будем, мужики? – Мэрша оглядела отряд.

– Я бы дал восстановиться Ломтю, да и мне. С двумя отдохнувшими сенсами будет надежнее.

– Согласен с Черепом, – поддержал его Репей.

– Черепом? – удивился Ломоть.

– Да, он заслужил новое имя. А ты видишь сенсоры, которые оставили «внешники», или кто они там?

– Сенсоры? Нет, не видел.

– Вот, а Череп видел и обманул их, поэтому ты пока походишь Ломтем.

– Как это? – Ломоть перевел озадаченный взгляд на Черепа.

– Диапазон расширил, видимо, чую их как человека, но на своей волне.

– Научишь?

– Научил бы, если б знал, как.

– Так, ладно, отряд… – Мэрша оглядела местность. – Надо спрятаться здесь и переночевать. Моя интуиция говорит мне, что торопиться в гости не надо, гости скоро сами сюда придут.

– А если Дизель с мужиками еще живы? Мы могли бы попытаться их освободить.

– Не вариант. – Ломоть покачал головой. – Их дохренища, и вооружены они как надо.

– А чего тогда мы их ждать будем? – Булкин, как всегда, малодушничал.

– Я думаю, мы должны попытаться взять кого-то из их команды, тогда и вопросы отпадут, – предложила Мэрша.

– Языка? – догадался Немец.

– Точно, как в свое время немцев из окопов таскали! – хохотнул Репей, поддевая кличку товарища.

– Я – поволжский немец.

– Тихо! – прошипела Мэрша. – Поднимаемся на ту скалу, на привал.

Скалой заросший кусок горной породы назвать было сложно: от основания до вершины было не больше тридцати метров. Однако он удобно возвышался над местностью и прекрасно скрывал людей в буйной растительности. Раненого Ломтя взял на прицеп Булкин.

Отряд нашел удобное укрытие за камнями и кустами акации, закрепившейся корнями в щелях между ними. Репей и Немец отошли в разные стороны от привала метров на двадцать, чтобы иметь возможность наблюдать за местностью. «Утес» поставили на ту сторону, откуда явился Ломоть.

Солнце припекало. Над кустами носилась мошкара, норовя сесть на лицо, пробраться в глаза или нос. Репей отгонял ее в стороны, потом ему надоело это, и он накинул на голову куртку. Сумрак под ней незаметно склонил уставшее тело к легкой дреме. Если бы не неловкая поза, заставившая его пошевелиться, он мог бы уснуть более крепким сном.

Репей вытянул ногу, в которую одновременно укололи сотни иголок, и на миг потерял дар речи. По тропе, не более чем в трехстах метрах от них, шел большой отряд. Репей приложился к прицелу пулемета. В мареве от нагретого камня колыхались фигуры не менее тридцати человек, слишком одинаково экипированных, чтобы принять их за рейдеров. В дозоре отряда шли двое.

Репей заметался между желанием предупредить группу и желанием огнем подавить врага, чтобы дать отряду время уйти. Он приложился к «утесу» и взял на прицел дозорных. Наверняка Череп или Ломоть почуяли его тревогу и дали знать остальным. Позади раздался шорох. Репей обернулся. К нему довольно ловко карабкался Ломоть.

– Я почуял тебя, – прошептал сенс, занимая место рядом с Репьем. – Это «внешники»?

Репей еще раз приложился к оптике.

– Не похожи, я видел их раньше. Разве что новую форму выдали.

– Ага, не очень похожи.

Репью голос Ломтя показался странным, он собрался обернуться, но в этот момент, в шею ему что-то ударило, место удара обожгло, голова закружилась. Репей увидел лицо человека, совсем не похожего на Ломтя, и отключился.