Сергей Ушаков вернулся на базу управления. Настроение было препоганым. Он, конечно, мог отправиться домой. После таких вот боевых стрельб сотрудникам всегда давали несколько суток отдыха, но домой Адмирала не тянуло. Он взял у дежурного офицера ключ и отправился в спортзал, где в течение часа сперва колотил по боксерской груше, потом по сделанному в полный рост одетому в камуфляж манекену с бородой, изображающему исламского террориста-ваххабита. Немного устав, вытянулся на мате, закрыл глаза и стал делать расслабляющее упражнение.

– Серега! – вывел Ушакова из транса голос капитана Кузнецова.

Кузьма вытянулся перед Адмиралом и выполнил полагающийся в восточных единоборствах поклон ритцу-рэй.^[5] В ответ Ушаков, не поднимаясь в полный рост, выполнил поклон дза-рей.

– Новости? – наигранно небрежным тоном поинтересовался Адмирал.

– Да гнусней некуда, командир, – отозвался Кузьма. – Знаешь, кто такой Степа?

– И кто же?

– Сын Лени Шаинского. Помнишь спеца из разведки ВДВ?

Адмирал помнил. СОБР и спецназ ВДВ одно время работали в Чечне бок о бок. И командиром десантников был майор Леня с совсем не десантной фамилией Шаинский и соответствующим фамилии позывным Композитор. Как-то собровцы, среди которых были Кузьма и Адмирал, угодили в засаду боевиков из отряда самого Басаева. И если бы не Леня и его бойцы, прилетевшие на «вертушке», Ушаков сейчас не сидел бы на матах спортивного зала, не отдавал бы сидячие поклоны дза-рей и не беседовал бы с Кузьмой.

– У Леонида ведь сыновей не было, – вспомнив, заметил Адмирал.

– Да этот Степа ему не родной. Леня женился на женщине с ребенком. Семь лет назад… А десять минут назад Леню поехало брать наше боевое отделение. А тебя сейчас вызовет к себе генерал и настоятельно порекомендует до окончания следствия лишнего не болтать, вести себя тихо и спокойно.

– Ясно, – только и ответил Ушаков.

А сам думал о том, какой несуразной бывает жизнь у офицеров спецназа. Готовишься воевать против террористов, вооруженных бандитов, а приходится иной раз сражаться с тонкошеими девчатами. Такой «противник» был уже однажды у Сергея Ушакова. Только тогда с Леней они были плечом к плечу…

Молодежное кафе «Улыбка». Пригород Грозного. Пулеметные точки на крыше. И несколько снайперских точек в соседнем здании. Спецназ ВДВ штурмовал этот пригород, превращенный в укрепрайон, совместно с СОБРом.

– На усиление прислали, – отрекомендовался старший группы СОБРа, он же Сергей Ушаков.

Шаинский ранее знал его. И прозвище, и радиопозывной. И то, что этот молодой офицер милиции имел солидный боевой опыт.

– Вот послушай, Адмирал. – Леня Шаинский протянул Сергею рацию.

– Эй, ну кто там? – послышался из рации женский голос. – Чего замолчали? Скучно без вас…

Адмирал вопросительно посмотрел на Леню.

– Хорошая девушка, – кивнул Леонид. – Точнее, целых две хорошие девушки – Таня и Люся. Да скажи ты им пару слов, Серега.

– Здорово, девчата, – проговорил в рацию Ушаков. – Чем порадуете?

– Смотри ты, еще один, новенький появился! Тебя как звать?

– Сергей.

– У меня братишка тоже Сергей. Я тебя поэтому убивать не буду, только руки-ноги отстрелю…

– Что?! – Сергей уже вторично вопрошающим взглядом уставился на Леонида.

– Хорошая девушка Таня, – пояснил десантник. – Мы на волну боевиков попали. И болтаем с девчонками уже целые сутки. Они вон там! – Леонид кивнул в сторону укрепрайона. – Тань, а с Люсей можно поговорить?

– Ну чего тебе? – послышался другой голос, более глухой и раздражительный. – Зае…л ты меня уже.

– Не надо грубить, Люся, – произнес Шаинский. – Лучше расскажи, какая ты из себя?

– Хороша, сил нет, – вновь послышался голос Тани.

В этот момент гулко ударило орудие, и по другой рации Леонид получил боевую команду.

– За мной, Адмирал, – скомандовал Шаинский.

– Среди этой болтовни кое-что я выяснил, – сообщил Леонид Сергею, когда они заняли надлежащую боевую позицию. – Это две снайперши. Не прибалтийки. Или соотечественницы, или с Вильной Вкраины, воюют автономно, без прикрытия. Точнее, одна работает, другая ее на этот момент прикрывает с тылу.

– С чего так решил? – уточнил Сергей.

– Будь с ними рядом кто-нибудь из мужиков, тем более из местных, не дали бы им столько болтать. Бывает, конечно, что выйдешь на их волну, перебросишься парой слов с этими повстанцами, но не более того… И засели они вон в том крыле! – Леонид указал в сторону дальнего строения.

Ни вспышек, ни бликов оптики разглядеть было невозможно.

– У меня уже троих подстрелили, – пояснил Шаинский. – В голову, насмерть. И у меня, знаешь ли, над самой башкой дважды свист был. Бить могли оттуда… Или третий, или четвертый этаж. Выше не пойдут, в случае чего сматываться дольше, да и обзор не тот. Прицеливаться придется с поправкой на высоту и низкорасположенную цель.

– Ликбез по контрснайпингу можно не проводить, – отозвался Ушаков. – Хочешь, чтобы я с ребятами их оттуда выкурил?

– Это не приказ, хоть ты сейчас и под моим командованием, – пожал плечами Леонид. – Сам-то что думаешь?

– Попробовать можно, – проговорил Сергей. – Для начала подойдем поближе, ну а потом… Как-нибудь они себя да и проявят…

– Как? Хорошо, если оптика сбликует, а если нет, фильтры у них германские по полторы штуки баксов каждый. Насчет рук-ног Таня пошутила, они обычно в другое место стараются бить. Или в голову, чтобы наверняка. Выбить их оттуда необходимо. Через два часа подойдут мотострелки с техникой. Чтобы взять основной укрепрайон. – Шаинский кивнул в сторону «Улыбки», приземистого здания, забаррикадированного со всех сторон, – мы должны будем развернуть основные силы именно в зоне обстрела, где эти две твари засели. – Леонид перестал называть снайперш «хорошими девочками». – Вряд ли дадут развернуться, нескольких офицеров как пить дать выкосят.

– Командир, есть план, – подал голос молчавший до сей поры высокий, скандинавского вида боец спецназа ВДВ.

– Говори, Рейн, – кивнул Леонид.

План Рейна не слишком вдохновил Сергея. Он и раньше слышал, что Композитор любит всякие нестандартные решения. Сработает ли выдумка этого эстонца? Кто знает, однако ничего другого никто не предлагал.

– Ну пошли, Рейн, – чуть подумав, согласился Адмирал.

До корпуса, в котором засели «хорошие девушки», Рейн и Сергей сумели добраться без особых проблем. На руку им сыграл утренний туман, развалины и остовы сгоревших автомобилей и автобусов. Трудно было поверить, что совсем недавно это был заурядный район типовой застройки. В окнах невозможно было что-либо разглядеть.

– Третий этаж, четвертое окно, – полушепотом произнес Рейн.

Ушаков же ничего не заметил.

– С чего так решил? – спросил Сергей.

– Окурки, – кивнул Рейн.

В самом деле, под окном на мерзлой позднеосенней земле лежали несколько окурков. Издали разглядеть их было непросто, но прапорщик Тамм оказался зорким.

– Снайперы из девок ничего получились, но вот насчет маскировки…

– Просто они аккуратистки, потому что бабы, – перебил Рейна Ушаков. – Не хотят мусорить на рабочем месте.

– Наверное, – кивнул прапорщик Тамм. – Ну, встаем?

Ушаков неопределенно усмехнулся. То, что снайперши в четвертом окне, это лишь предположение. Можно, конечно, подождать, когда из окна вылетит очередной окурок, но за это время «девчата» могут уложить еще нескольких бойцов.

– Встаем! – кивнул Ушаков.

Рейн шел первым и что-то отрывисто и эмоционально говорил на родном языке. Сергей двигался за ним, не сводя глаз с четвертого окна. Он прекрасно понимал, что для «девчат» самое простое решение – уложить обоих незнакомцев парой выстрелов. Для общего душевного спокойствия… Тем не менее не прошло и минуты, как сверху послышался женский голос:

– Кто такие?

Сперва вопрос прозвучал на русском, потом на чеченском. Рейн в ответ произнес короткую эстонскую фразу, затем добавил по-русски:

– В помощь вам, девушки! Русские сюда танк выдвинуть решили, радиоперехват сообщил. Уходить вам надо!

– А ты вместо противотанкового ружья? – поинтересовались из окна, но показываться при этом не торопились.

Теперь уже вне всяких сомнений голос звучал со стороны четвертого окна. «Молодец, Рейн!» – мысленно похвалил Тамма Ушаков. Рейн загородил Сергея своей широченной спиной, и тот сумел, будучи незамеченным, вытащить две чеки из наступательных гранат. Сам же при этом сделал вид, что достает сигареты. В следующее мгновение Рейн ушел с огневой линии, и Ушаков почти одновременно кинул обе гранаты. Одну в четвертое, другую в третье окно…

– Поднимемся? – спустя минуту спросил Рейн у Сергея, когда они уже находились на первом этаже.

Взрывы грохнули так, что у Адмирала слегка заложило уши. Прежде чем докладывать об уничтожении снайперской точки, надо было убедиться в этом на все сто. Ушаков кивнул, и, держа оружие наготове, оба поднялись на третий этаж.

– Ну вот и … – только и произнес Сергей и, не договорив, снял с головы черную шапочку.

Тело женщины, одетой в камуфляж, было изуродовано так, что опознать в ней кого-либо было невозможно. Ушаков имел немалый боевой опыт, но превращенную в такое вот месиво женщину видел впервые.

– Вторая! – неожиданно вскрикнул Рейн и дал несколько коротких очередей во все углы.

Сергей тут же упал на пол, готовый отразить возможное нападение с тыла. В самом деле, увидев труп снайперши, он совсем забыл, что где-то должна быть и ее напарница. Адмирал клял себя последними словами, что так «лажанулся» перед прапором из десантуры… Выстрелов, иных шумов не было. Выбравшись из здания и укрывшись в очередных руинах, Тамм вышел на связь со своим командиром и сообщил, что «снайперская точка» уничтожена. Несмотря на то, что они так и не нашли вторую снайпершу (Таню или Люсю?). Одна снайперская винтовка была изувечена взрывом, вторую Тамм прихватил с собой.

Спустя полтора часа при поддержке бронетехники и вертолетов укрепрайон под названием «кафе „Улыбка“ был взят. Ушаков и его подчиненные-собровцы в самом штурме не участвовали, но затем зачищали весь освобожденный квартал.

– Смотрите, командир, кого нашли! – к Адмиралу подвели едва стоящую на ногах девушку лет восемнадцати, с наспех перебинтованной рукой. – Уж не ваша ли подопечная? – поинтересовался лейтенант-собровец, знавший, что уничтожена была только одна из снайперш.

Задержанная была совсем юная. Нет, не восемнадцать, дай бог пятнадцать с половиной ей, никак не больше. Перебинтованная рука вся в забуревших пятнах крови. Собровцы выловили ее в развалинах. Как сказал тот же лейтенант, будь она несчастной беженкой, вряд ли прятаться стала. Лейтенант был еще молод, не понимал, что на войне мирный житель одинаково боится и так называемых «своих», и «чужих».

– Пальцы, плечо проверили? – излишне резко рявкнул на подчиненных Сергей.

Ему не хотелось, ох как не хотелось, чтобы эта девчонка оказалась недобитой им же самим снайпершей. Лейтенант мгновенно выполнил команду, осмотрел пальцы, оголил плечо.

– Беженка это, говорю тебе… – после осмотра произнес Ушаков. – Под мою ответственность!

– Отпустить?! – переспросил обескураженный лейтенант.

«Пусть так и будет!» – мысленно скомандовал не лейтенанту, а скорее самому себе Ушаков. Тем более никаких признаков снайперши в этой худенькой девочке не было. Ни синяков на плече, ни мозолей на пальце.

– Есть отпустить, – отозвался лейтенант. – Ну, благодари командира, – сказал он девушке.

Та поспешно закивала, изобразила на лице подобие улыбки. «Или немая, или в сильном шоке… Или боится показать прибалтийский или украинский акцент…» – невольно подумал Адмирал, но менять своего решения не стал. Лейтенант разъяснил девушке, как найти медицинский пункт, и отпустил.

На следующий день собровцы и десантники сидели на совещании у представителя военной контрразведки.

– Убитая снайперша – некая Татьяна Карпова из Воронежа. В прошлом воевала в Приднестровье, причем, как это ни парадоксально, на стороне наших…

– Как же так? – подал голос Валера Касаткин.

– Да вот так, – не стал слишком грубо осаживать его особист. – В этой жизни все бывает, прапорщик…

– На войне, как в котле, варятся одни и те же, – сказал своему подчиненному Леонид. – Стороны она по бабской глупости на этот раз перепутала.

Никто не улыбнулся. Впрочем, Леонид и не думал шутить, сказал чистую правду, как он ее понимал.

– А вот вторая снайперша, некая Людмила, по нашим данным, с Западной Украины, сумела скрыться. Это означает, что вы, – контрразведчик повернулся к Ушакову, – должны в первую очередь задерживать молодых женщин славянской наружности. И на «фильтр» их, там ими займутся наши сотрудники.

– Будем задерживать, – кивнул Ушаков.

Лейтенант и другие собровцы молчали. Все они уже были осведомлены, что «немая» девушка в медпункте не объявилась…

Через несколько лет в управление МВД по борьбе с терроризмом и оргпреступностью, где служил Сергей Ушаков, поступила ориентировка: «За совершение ряда заказных убийств разыскивается женщина двадцати пяти – тридцати лет, рост 162–165 см, худощавого телосложения… Особые приметы – в районе спины три шрама от пулевых ранений…» Прилагаемый к ориентировке фоторобот представлял собой неприятного вида блондинку со злым, настороженным взглядом и резкими чертами лица. Ушакову такая гражданка знакома не была. Скажут – срочно едем паковать, спакуем и эту, со злым взглядом и пулевыми пробоинами. Иного отношения у Адмирала к подобным ориентировкам не было и быть не могло.

– Сергей Михайлович, вас срочно вызывает начальник управления! – не прошло и минуты, как в спортзал без стука заглянул дежурный офицер.

Леонид Григорьевич Шаинский в это самое время сидел со скованными наручниками руками перед высоким блондином средних лет, одетым в дорогой, не свойственный простым операм костюм.

– Ваш боевой радиопозывной – Композитор?

– И что из этого? – вопросом на вопрос отозвался гвардии подполковник.

– Ничего. Просто у вас лицо умного, хорошо воспитанного человека. И, думаю, быстро и правильно поймете меня.

– С кем имею честь?

– Майор Калистратов, столичная контрразведка, управление по борьбе с терроризмом… А знаете, кто вы, дорогой Композитор? Вы – главарь! Главарь экстремистской группировки действующих и отставных военных… – не давая Леониду вставить и слова, очень быстро, но при этом внятно заговорил Калистратов. – Разве это не так? Разве не для тайной террористической деятельности создается так называемый Оперативный Центр?

– На эти вопросы я буду отвечать лишь в присутствии полковника. – Леонид назвал фамилию исполняющего обязанности руководителя Оперативного Центра.

– И полковник будет отвечать, и ты, Композитор… Банда Композитора… Звучит неплохо, согласны?

Леонид Григорьевич ничего не ответил.

– Ты посмотри, посмотри… Неужели ни разу эту сумку не видел?

– Нет, – покачал головой Леонид.

Калистратов буквально всунул в руки Леонида обыкновенную спортивную сумку, не очень новую и не слишком дорогую. И вдруг быстро забрал обратно. Больше вопросов о сумке не было. «Вот черт! – мысленно обругал самого себя Леонид за то, что коснулся злосчастной сумки руками. – Он ведь мои отпечатки пальцев заполучил… А в этой сумке что угодно может оказаться. Несколько стволов, автоматы, боеприпасы или взрывное устройство…»

– Лучше будет, если вы сами начнете давать показания. У нас много способов вас разговорить. Например, посадим суток на пять в глухую камеру без туалета и вентиляции. Как после этого будет выглядеть гвардии подполковник? И это только для начала. Потом можно по старинке – на дыбу или на кол. Это я шучу. Ну а без шуток – можем еще, например…

– Хватит, Калистратов…

– Я все же договорю! Нами арестованы твой сынок Степаша и его подруга Настя. Кажется, дочка твоего однополчанина, погибшего сержанта-контрактника Денисенко… Так что думай! – После этих слов Калистратов вызвал конвой. – При обыске, конвоировании и этапировании принимать повышенные меры безопасности. Передвижения только в наручниках и под усиленным конвоем. Подобрать самых крепких охранников.

– Конвоировать будут ребята из внештатной группы по подавлению беспорядков, – кивнул лейтенант, назначенный старшим.

Выйдя из тюремного изолятора, майор Калистратов решил заехать домой, где его ждали собственные дети – дочь Верочка и сын Рома. Они были младше ребят, которых майор отправил в следственный изолятор. Калистратов любил поболтать с собственными ребятишками, повозиться, отвлечься от служебных тягот. Но прежде чем ехать домой, он позвонил по мобильному:

– Ганс? Пока все идет в соответствии с нашим планом. Телефон ни в коем случае не отключай, жди моих распоряжений!