«Когда славнейший Анум, царь Аннуннаков, и Эллиль, владыка небес и земли… возвысили Вавилон над четырьмя странами света, – гласит вступление к законам Хаммурапи, – тогда-то меня, Хаммурапи, правителя заботливого и богобоязненного, назвали по имени, дабы справедливость в стране была установлена, дабы погубить беззаконных и злых, дабы сильный не притеснял слабого»^[281]. Установление правового порядка, таким образом, преследовало четко выраженную социальную задачу – остановить произвол «богатых и сильных». Именно с этой целью Хаммурапи создал царские суды, которые судили по писаным законам и в которые мог обратиться любой общинник, недовольный решением общинного суда. И. М. Дьяконов особо отмечает, что царь поощрял подачу жалоб в эти суды, но не вмешивался в их деятельность и не диктовал свою волю^[282].

Законы Хаммурапи практически уничтожили долговое рабство: отныне отработка долга несостоятельным должником ограничивалась работой одного из членов его семьи в течение трех лет, причем отрабатывающий не считался рабом^[283]. Несколько статей законов Хаммурапи посвящены государственному регулированию оплаты за труд, и это позволяет оценить «официальный» уровень потребления в середине XVIII в. При краткосрочном найме оплата составляла 5-6 шеумов серебра – в пересчете на зерно 8-10 сила в день (5 – 6,2 кг), значительно меньше, чем в законах Эшнунны^[284]. При постоянном найме работник низкой квалификации (погонщик волов) получал 6 гур зерна в год, т. е. 5 сила (3,2 кг) в день.

Как видно из приводимых ниже данных (рис. 3), реально заработная плата при месячном найме составляла в правление Хаммурапи около 5 кг ячменя. Таким образом, уровень демографического давления был меньшим, чем в период Сжатия при III династии Ура. Строительство новых ирригационных систем какое-то время позволяло компенсировать рост демографического давления, но экологическая ситуация осложнялась прогрессирующим засолением земель; по сравнению со временами Саргонидов урожайность снизилась с 12 до 8 ц/га^[285].

В правление сына Хаммурапи, Самсуилуны (1749-1712 гг. до н. э.), на Двуречье обрушились орды варваров-касситов, это были пастушеские племена, освоившие новое оружие, боевую колесницу, их вторжение грозило цивилизации страшной опасностью. С большим трудом, после нескольких поражений, Самсулуине удалось отбросить варваров; касситы отступили на средний Евфрат и основали здесь царство Хана, из Ханы они продолжали совершать набеги на Вавилон. Неудачи Самсуилуны побудили к действию всех врагов монархии, прежде всего крупных собственников, потерявших свои земли и доходы^[286]; на юге Двуречья началось восстание, переросшее в большую гражданскую войну. Война продолжалась три года, царские войска жестоко опустошили половину страны; Урук, Ур, Ларса и многие другие города были разрушены, а их население вырезано^[287]. Гражданская война означала демографическую катастрофу.

Рис. 2. Динамика цен на рабов и землю в Вавилонии

Американский исследователь Х. Фарбер посвятил обстоятельное исследование вопросу о динамике цен в XVIII – XVII вв. до н. э.^[288]. Наиболее подробная информация имеется о ценах на рабов и участки земли. На рис. 2 мы совместили два графика, приводимых Х. Фарбером и отражающих динамику этих величин^[289]. Цены на рабов характеризуют стоимость рабочей силы и в экономической теории ведут себя так же, как реальная зарплата, т. е. с ростом численности населения цены на рабов уменьшаются, а с сокращением населения – увеличиваются. Цена на землю жестко связана с земельной рентой, и при увеличении численности населения она, как и рента, возрастает, а при уменьшении – убывает. Таким образом, на графике представлена динамика двух составляющих экономического процесса, которые, по мальтузианской теории, должны колебаться в противофазе. На графиках Х. Фарбера плоские участки обозначают среднюю цену за соответствующий период, а наклонные участки – переход от одной средней цене к другой, т. е. динамика передана «в первом приближении». Тем не менее мы можем наблюдать достаточно хорошее совпадение с теорией: цена на рабов и стоимость земли действительно колеблются в противофазе.

Данных о ценах и заработной плате значительно меньше; на рис. 3 мы представили имеющиеся данные о ценах на ячмень и заработной плате, выплачиваемой зерном. Как видно из рис. 3, эти данные содержат большую лакуну, приходящуюся как раз на время после катастрофы 1730-х гг.; когда же в 1680-х гг. снова появляются сведения о заработной плате, то ее уровень (насколько можно судить по немногочисленным документам) оказывается в полтора-два раза выше, чем до катастрофы.

В целом заработная плата и цены на продовольствие ведут себя в соответствии с теорией демографических циклов (ср. рис. 1). Как видно из рис. 3, тренд реальной заработной платы, как и должно быть в теории, соответствует динамике цен на рабов, поэтому для анализа экономической динамики удобнее использовать более подкрепленные данные для цен на рабов и землю (рис. 2).

Как видно из этих графиков, после катастрофы 1730-х гг. цена на рабов возросла, а цена на землю резко упала. Это, очевидно, свидетельствует о резком уменьшении численности населения, о чем говорят также сведения о разрушении многих городов и запустении южных областей. Х. Фарбер приводит сведения о резком росте цен не только на рабов, но и на скот, на шерсть, на аренду домов, и хотя эти данные фрагментарны, в совокупности они позволяют говорить о резком скачке цен после 1740 г, что вместе с падением цен на землю говорит об обстановке кризиса, разрухи и войн. Как отмечалось выше, мы практически не имеем сведений об уровне потребления в этот период, но трудно ожидать, чтобы он был высоким (связь между ценой рабов и заработной платой устойчива только в нормальных условиях). Как показывают данные рис. 2, период разрухи продолжался около полувека, что объясняется, по-видимому, возобновлявшимися время от времени смутами и опустошительными вторжениями касситов. Восстановление началось в период правления Абиешу (1711-1684 гг. до н. э.), от которого сохранились сведения об отчистке и обновлении каналов и сооружении на них новых городов^[290]. В условиях стабилизации должен был возрасти – и прийти в соответствие с ценой рабов – также и уровень реальной заработной платы; действительно, мы имеем отдельные (хотя и фрагментарные) факты, подтверждающие эти соображения (см. рис. 3). В правление Аммидитаны (1683-1647 гг. до н. э.) процесс восстановления становится более интенсивным; уменьшение цены на рабочую силу и удорожание земли в этот период, очевидно, свидетельствуют о быстром росте населения. В социально-политическом отношении цари XVII в. продолжали традиции предшествующей эпохи и время от времени провозглашали «справедливость». При Амиццадуке (1646 – 1626 гг. до н. э.) цены на рабов и реальная заработная плата практически вернулись к уровню времен Хаммурапи, т. е. к уровню, предшествовавшему кризису. Однако для правления Самсудианы (1625 – 1595 гг. до н. э.) данные о цене рабов и земли отсутствуют. Отрывочные сведения о ценах на скот и ячмень говорят о резком скачке цен^[291], таком, как в период кризиса после 1740 г, т. е. есть основания говорить о наступлении нового экосоциального кризиса. О том, что происходило в правление Самсудианы, практически ничего неизвестно. Достоверно лишь то, что касситы продолжали наступать на царство Шумера и Аккада; войны тянулись десятилетиями, в конце концов в 1595 г. касситы и хетты овладели Вавилоном. Нашествие принесло с собой новую катастрофу, Вавилон был разрушен, население вырезано или угнано в плен. Масштабы катастрофы были таковы, что от двух последующих столетий не осталось практически никаких документов. Писцы Вавилона погибли, и не кому было рассказать о том, что было после «конца света»^[292].

Рис. 3. Данные о заработной плате при месячном найме (в пересчете на кг в день) и цена ячменя (в сиклях за пан = 1/5 кура). Полиномиальные тренды для заработной платы (сплошная линия) и цен (прерывистая линия)^[293]

* * *

Возвращаясь к анализу исторического процесса с позиций трехфакторной модели, необходимо заметить, что нашествие амореев было намного более разрушительным, чем нашествие кутиев, – междоусобные войны продолжались около двух столетий. Долгие войны не позволяли приступить к восстановлению хозяйства, военное давление оставалось высоким, а численность населения – низкой; как условлено ранее, мы называем такие периоды интерциклами.

Масштабы нашествия были таковы, что этнокультурная традиция шумеров оказалась надломленной, – в процессе социального синтеза изменился даже язык, в культурном (и, вероятно, антропологическом) отношении получили преобладание семитические элементы. Хотя амореи не обладали новым оружием, их физическое и психологическое превосходство было признано, и они стали военным сословием в тех городах-государствах, на которые распалось единое царство после нашествия. Падение монархии под ударами варваров привело к разрушению государственных хозяйств, «приватизации» и возрождению частного сектора; так же как нашествие кутиев, нашествие амореев вызвало реверсивную трансформацию структуры и возврат к ранним формам социальной организации (трансформация типа ВА^C). Повторяемость этого явления (оно еще раз повторится после нашествия касситов, а затем после нашествия халдеев) заставляет видеть в нем некую закономерность, не объяснимую в рамках трехфакторной модели. Очевидно лишь то обстоятельство, что частнособственническое общество, возникающее среди развалин, является социальной формой, соответствующей относительно низкому демографическому давлению и условиям децентрализации. Когда давление повышается, оно уступает место этатистской монархии; и как в «урском», так и в «старовавилонском» цикле это происходит без большой борьбы.

В XIX в. наметилась относительная политическая стабилизация, которая означала начало нового демографического цикла. Междоусобные войны поутихли и появились характерные признаки периода роста: рост населения, восстановление разрушенных поселений, относительно высокий уровень жизни крестьян, дороговизна рабочей силы, относительная политическая стабильность. К концу столетия появляются признаки Сжатия: