Глава 1 – Знакомство

Пришла очередная середина очередной недели, которая отличалась только тем, что была последней в этом календарном году. Предновогодняя суета и лёгкое ощущение надвигающегося праздника приятно щекотали внутреннее настроение. Маленькие и уже постаревшие дети в телах взрослых готовились к событию по-разному, но в целом в воздухе витала почти осязаемая приятная и пьянящая атмосфера.

Настроив планов на ближайшую декаду и наметив покупку подарков для близких на вечер, я направлялся из рабочего офиса в сторону своей квартиры. Первый крохотный укол в самом низу живота был почти неощутим, едва пустив тонкие синапсы в уставшую за день голову.

“Показалось”, – скоростная мысль, проскочившая в мозге, была быстро проглочена и безжалостно перемолота остальными её компаньонками.

“Всё в порядке. Просто нужно покушать чего-то жидкого и всё само пройдёт”, – вторая мысль задержалась в уставших извилинах подольше, принеся с собой некоторую долю успокоения.

Повторный укол в животе приключился уже на пороге квартиры, когда я безуспешно пытался попасть ключом в узкую замочную скважину. Мой щенок мелкой породы, услышав начавшийся шум в прихожей, приветственно залаял с той стороны металлической двери.

– Это я, малыш, не бойся. Сейчас открою, подожди немного, что-то не выходит с первого раза попасть, – распознав знакомый голос, Персик начинает скрести порог мелкими когтями и слегка завывать.

– Ну, привет! Я тоже скучал, ты не поверишь, – бросив кожаный портфель точно на диван прямо из коридора, поднял на руки этот скачущий и виляющий хвостом комочек шерсти.

Тройная порция облизывания и обнюхивания в исполнении питомца окончательно взбодрила и освежила меня. Из домашних обитателей больше никого не было видно, потому я быстро скинул зимнюю куртку и встал у высокого зеркала, задрав пиджак и рубашку наверх.

“Не показалось…”– огромный комок под кожей размером с шарик для настольного тенниса выглядывал на меня чуть выше продавленной ременной линии.

Прощупывание в том месте доставило непередаваемое неудовольствие и окончательно меня убедило, что простым поеданием куриного супа здесь не обойтись. Обратившись по повышению степени доверия сначала к бесконечно мудрому интернету, затем к знакомому хирургу и только потом к самому крутому специалисту во всех мыслимых вопросах – родной матери, пришёл к выводу, что нужно срочно ехать в местную поликлинику за помощью.

Пройдя обязательный этап отфутболивания из одной больницы в другую, к поздней ночи я оказываюсь в скромном маленьком филиале лечебного заведения на самом краю города. Обветшалое здание конца восьмидесятых – начала девяностых годов силуэтом напоминало скорее старомодный сельский клуб, чем современное медицинское учреждение. Единственное, что мне стало окончательно ясно в тот момент, это то, что дело серьёзное и скорее всего придётся лечь в стационар на несколько длинных дней и ночей. Болтающаяся спортивная сумка за плечом в этот раз была наполнена не одеждой и инвентарём, а всем необходимым добром для пребывания одного человека во временной изоляции.

Очередная порция типовых вопросов на столе регистрации наконец-то приносит нужный результат- я оказываюсь на кушетке, накрытой простынёй, в ожидании дежурного ночного врача. Девушка в медицинском халате и одноразовой маске с кем-то мило щебечет по телефону, хоть как-то разбавляя тревожные голоса в моей голове. Секунды медленно и вальяжно превращаются в минуты, те в свою очередь в часы, хотя это скорее всего обман мироощущения, а на самом деле не прошло и получаса.

В кабинет первичного осмотра входит улыбчивый молодой врач, совсем забывший про опостылевшую всем медицинскую маску, висящую у него на ушах.

– Здравствуйте. На что вы жалуетесь? – его спокойный и размеренный голос сразу внушает некоторое начальное доверие.

Отодвинув несколько остроумных и неуместных ответов про нехватку зарплаты и лютый холод на улице на второй план, выбрал единственно верный в этот момент:

– Здравствуйте. Острая боль в самом низу живота и какой-то комок под кожей, которого ещё вчера там точно не было.

– Травмы и операции были какие-нибудь? Аллергия на лекарственные препараты есть? Хронические заболевания? – доктор наконец-то вспоминает про камеры наблюдения, установленные в каждом кабинете, и натягивает маску на нос.

– Нет, нет и ещё раз нет, – стараюсь умиротворённо и совершенно без раздражения ответить на одни и те же вопросы шестой раз за вечер.

– Требуется срочная операция. У вас развился абсцесс брюшной полости. Этот мешочек может стрельнуть внутрь в любой момент. Вы готовы на дневной стационар лечь? Это может затянуться и на неделю, – врач аккуратно пропальпировал воспаленную область, но всё равно доставил мне очередную порцию болевых ощущений.

– Готов, вещи сразу с собой прихватил, – ответил я, наивно полагая, что готовность к операции заключается именно в этом.

– Заполните, пожалуйста, типовые формы на окне регистрации. Завтра в восемь утра сдадите все необходимые анализы, а в десять часов вас уже прооперируем. Не переживайте, операция простая и обычно всё проходит без осложнений. Людмила, оформите, пожалуйста, нашего нового пациента, – на бейджике врача значилось: Иван Богданович Крыжовников, хирург отделения поликлиники.

Как бы я не готовил себя к тому, что это будет первый Новый год в жизни, который встречу вне дома, а настроение окончательно качнулось в сторону упадка. Оформив входные документы для прописки в поликлинике, я позвонил своим домашним и “обрадовал” их такими новостями. Людмила наконец-то закончила важные переговоры по телефону, выдала мне мешок для одежды и обуви, а затем ещё и талончик с описью его содержимого.

– Вещи свои получите, когда вас выпишут. Теперь по этому коридору до конца и налево. Не шумите только громко, большинство пациентов всё-таки уже спит, – медсестра сухо и чётко давала подробные инструкции, видимо, уже десятый раз за этот бесконечно длинный день.

Влетев с ходу в любимые тапочки, я направился по указанному коридору, освещённому слабыми мигающими лампочками. Обшарпанная краска на потолке и покосившиеся потёртые двери в одинаковые кабинеты создавали довольно унылую визуальную картину вокруг. Несколько пустых кроватей и кресел-каталок стояли вдоль стен, оставляя только небольшой проход между ними. В одной из палат кто-то тихо покашлял и перевернулся на своём скрипучем ложе, из другой послышался звук голоса ведущего ток-шоу из включенного телевизора.

– Браааат…Браааат… – тихий, почти замогильный голос донёсся из комнаты в самом конце коридора, когда я уже проходил мимо неё.

Всего на секунду в голову пришла мысль, что обращаются ко мне, хотя кровных родственников в той больнице точно не находилось. Любопытство или какое-то другое опасное для жизни чувство взяло наконец-то верх, потому я решил заглянуть в палату с табличкой “Изолятор”.

– Браааат… Щёлкни выключателем… Пожалуйста… – узкая полоска света из коридора едва показала говорившего со мной – худющего и немощного старика, безуспешно пытающегося встать с кровати.

Не сразу найдя, но увидев на стене искомый выключатель, я нажал на кнопку и галогеновые лампы на потолке с лёгким треском заработали.

– Ты что наделал, гандон??? Ослепить меня хочешь окончательно что ли? – иссохший живой скелет внезапно истошно завопил и показывал скрюченным пальцем на яркие огни, как будто они и впрямь испепеляли его дряхлое тело.

– Вы же сами попросили… – щёлкнув обратно на замшелую старую кнопку, я решил убраться оттуда подобру-поздорову.

– Пошёл ты… Ничего я не просил… – последние слова, которые донеслись из изолятора, перемежались с отборным матом и мощными проклятиями, направленными в мою сторону.

"Сколько раз сам себе уже говорил – не вмешиваться в каждую встречную навозную кучу", – мысленно я промотал прочие похожие ситуации из своей жизни и не вспомнил ни одной, в которой по итогу была бы заслуженная благодарность, а не разного рода последствия. Однако, с каждым новым днём весь негатив прошлого как будто стирался из памяти, не оставляя мне даже шанса на прохождение мимо очередных красиво раскиданных граблей.

– Здравствуйте… – не успев договорить, я привлёк внимание тучной медсестры, заполняющей какие-то бумаги за рабочим столом, стоящем прямо посреди довольно узкого прохода.

– Доброй ночи. Вы с чем к нам? Жопки и шейки сегодня уже были, – глаза её были по-вечернему уставшие, но всё равно светились крохотными огоньками молодости.

– Я с животом… Получается – животик, – ответил на её улыбку своей, пользуясь предложенной несерьёзной медицинской терминологией.

– Это хорошо, такие у нас надолго не задерживаются. Завтра доктор один раз чикнет где нужно, полежите потом недельку-другую, да и домой отправим, – девушка взяла мои документы и подробно заполнила личную медицинскую карту.

– Народу много в больнице смотрю. Всегда так? – тихим голосом пытаюсь завести разговор, нарушая абсолютную тишину больничного коридора.

– За год две такие волны бывает: на новогодние и майские праздники. Не могу точно сказать в чём конкретно причина, но постоянно такая история что у нас, что в городской травматологии.

– Интересное наблюдение… Хотя я ведь тоже не планировал эту операцию за три дня до главного праздника в году, – понимая, что больше спешить некуда, я расположился на стуле рядом.

– Правила у нас здесь простые: в восемь утра сдача анализов и прописанные уколы, в девять – лёгкий завтрак, в тринадцать часов тихий час, потом обед и в семь вечера подают ужин. Алкоголь не советую употреблять вовсе, никотин и прочий яд – на своё усмотрение.

– Я не курю. Точнее сказать, больше не курю, – буквально на секунду вспомнился сладкий кальянный дым с привкусом дыни и арбуза, но эту мысль удалось быстро ликвидировать в голове.

– Вот здесь подпишите три раза, в местах, где галочки стоят. Пойдём теперь за мной, палату вашу покажу, – медсестра сложила все документы в одну тонкую папочку и поманила за собой в конец коридора.

Схватив сумку с пожитками и едой, я направился вслед за ней по полуосвещённому узкому проходу между стоящими пустыми кроватями. Под ногами постоянно что-то мешалось и цеплялось, словно невидимые руки тянулись из-под них и хватались за обувь и штанины брюк.

– Во второй ляжете. Тут самые спокойные у нас находятся, хотя бы по ночам не кричат от болей, – наконец-то я разглядел на её халате закрепленный бейджик с именем "Маргарита".

– Спасибо вам, Рита. Тогда до завтра? – говорил я спокойно и максимально тихо, чтобы не побеспокоить будущих однопалатовцев.

– Завтра утром не моя смена. Вам желаю удачи на предстоящей операции. Помните главное – ничего нельзя есть и пить за восемь часов до неё. Даже простую воду и хлеб, даже если сильно захочется, – открыв дверь в больничные покои, девушка показала на пустую кушетку возле подоконника и покинула помещение.

Едва привыкнув к почти полной темноте, я понемногу начал различать силуэты кроватей и людей, лежащих на них. В углу большой комнаты горел включённый телевизор, хоть как-то подсвечивая мой путь начинающего пациента. Аккуратно проходя мимо кресла-каталки, я слегка задел сумкой стоящие сборные ходунки, предательски скрипнувшие от этого контакта. Мужчина, смотрящий какой-то ночной канал, встревоженно побурчал и перевернулся на другой бок.

Буквально наощупь добравшись до своего временного места обитания, я приземлился на высокую кушетку и поставил сумку под низ. Время на часах показывало слегка за полночь, а это значило, что пить и есть уже было нельзя. Подложив подушку под голову, я попытался очистить сознание от всех наскочивших мутных мыслей и просто уснуть.

После часа безуспешных попыток мне наконец-то это удалось сделать. Симфония звуков состояла из мерного подкапывания воды из умывального крана, мощного мужского храпа и главной скрипки больничного оркестра – несмазанной койки с беспокойным пациентом у экрана телевизора. Провалившись в забытье, как показалось, всего на пару секунд, я снова открываю глаза и смотрю на наручные часы.

"Четыре утра всего лишь…Как же хочется пить", – полусонные мысли сбиваются в кучу, а зрение показывает полутуманную картинку перед собой.

Вижу, что на кровати, стоящей немного спереди, сидит бородатый мужчина средних лет. В его очках на тонкой оправе отражаются блики от всё ещё работающего телевизора. Пациент слегка покачивается из стороны в сторону и периодически закрывает глаза. Завидев движение с моей стороны, чуть поворачивается и шёпотом говорит:

– Извините, если вас разбудил… Нога продолжает болеть, никак не могу уснуть уже третью ночь подряд, – с этими словами он разворачивается ко мне всем телом.

Вместо правой ноги, начиная от колена и ниже, я вижу только забинтованную и перевязанную культю. Мужчина водит рукой по воздуху в том месте, где когда-то была конечность, бессмысленно продолжая похожие на массажные движения.

"Фантомные боли", – вспомнив этот термин, я осознал насколько ничтожна и мизерна моя скромная проблема с животом.

– Вы не разбудили. Просто волнуюсь перед операцией, вот и не спится как следует, – ответил я и снова закрыл глаза, решив, что наше знакомство лучше отложить на утро.

– Всё будет хорошо… Потому что хреново уже было…– это были последние слова от соседа, которые я расслышал до своего повторного отключения.

Ещё пара секунд сладкого провала в бездну, а после – жёсткое пробуждение от закипающего чайника обозначает начавшееся новое утро.

Падающий через окна солнечный свет несколько приукрасил скромное убранство больничной палаты. Шесть кушеток и столько же персональных тумбочек, холодильник, телевизор и широкий подоконник – вот и всё её наполнение. Поздоровавшись и представившись по имени другим пациентам, я занял очередь к единственному умывальнику. По коридору в это время проехала, гремя кастрюлями и посудой, повариха в белом колпаке и халате.

– Сегодня у нас Зинаида и Алсу на смене. Значит будет очень вкусный завтрак и очень болючие уколы. Рука у Алсу такая тяжёлая, с размаху всегда в булку колет, – старожила палаты по имени Олег продемонстрировал свою осведомлённость.

Его перебинтованная голова и усталый вид подсказывали, что в стационаре он уже довольно давно, а стоптанные запятники на тапочках только подтверждали мою догадку.

– Новенький кто у вас? Чего же вы ждёте? Давно нужно было анализы и кровь сдать! – пожилая медсестра, вошедшая в общую комнату, говорила так быстро и суетливо, что едва можно было разобрать суть.

Олег показал пальцем на меня и в тот момент я понял, что первое знакомство с Алсу у нас сложилось не самым удачным образом.

– Через минуту жду вас в кабинете. Как выходите из палаты – сразу прямо идите, – женщина сверкнула недобрым взглядом исподлобья и закрыла за собой дверь.

– Ох и попал ты, дружище. Сейчас она на тебе знатно оторвётся, – многоголосный смех редко доносился в этих стенах, отчего казался каким-то чуждым и неуместным.

Всё-таки дочистив зубы перед таким важным свиданием, всего через пару минут я получаю прописанную порцию лекарства в одно из нижних полушарий. Ощущения из неприятного числа, зато на некоторое время перебивают боль в области живота.

Едва отлежавшись после такой процедуры, слышу уже знакомый недовольный голос медсестры:

– Поднимаемся и идём на операцию своим ходом! Только простыню с собой возьмите чистую.

Все четверо однопалатовцев поочерёдно почему-то желают мне удачи. Сняв наручные часы и золотую цепочку с шеи, спрятал их в обложку паспорта, тем самым сделав из неё маленький филиал сберкнижки.

– Это будет ваш первый наркоз? – Алсу чуть смягчилась, увидев лёгкую растерянность в моих глазах.

– Да. Как-то раньше без него обходился, не было такой нужды вроде бы, – перекинув белоснежное покрывало через плечо, я шёл прямо за ней.

По пути разобрался, что не так было с полом в коридоре, который прошлой ночью так отчаянно цеплялся за мои ноги. Старый и местами рваный линолеум даже днём был не очень удобен для простого хождения по нему.

– Вас будет немного мутить после всего. Рекомендую резко не вставать, пока не почувствуете, как силы и сознание полностью вернулись, – женщина показала на дверь в углу, которую я раньше не замечал.

Табличка со слегка кричащим названием ОПЕРАЦИОННАЯ.

– Проходим, раздеваемся догола и ложимся на стол.

Лёгкий приступ паники и смущения усиливается тем, что в операционной комнате помимо Алсу находится ещё три сотрудницы. Лица, закрытые медицинскими масками, одинаковые белые халаты и колпаки, распластанный хирургический стол с жёсткими креплениями для рук и ног. В голове на наносекунду проскакивает мысль, что когда-то я видел короткий фильм с точно таким же началом. В следующий момент понимаю, что всегда нужно чётче формулировать желания, а особенно, когда мечтаешь о встрече с четырьмя медсёстрами одновременно.

– Молодой человек, что мы там не видели по-вашему? Смелее давайте, у нас ещё три пациента сегодня кроме вас, – отрезвляющий голос вернул меня из этих мимолётных грёз, хотя на самом деле прошла всего пара мгновений.

Один момент и я уже на разборочном столе, совершенно без одежды, покрытый только гусиной кожей от нарастающего волнения и неловкости. Персонал профессионально и спокойно берётся за дело: в первую очередь фиксируются конечности и голова, затем в вену правой руки вводится катетер и приматывается на предплечье, кто-то наконец-то догадывается и любезно прикрывает простынёй мою нижнюю половину. На средний палец левой руки закрепляется датчик, после чего я могу слышать своё участившееся сердцебиение не только в голове, но и в ушах.

– Кто сегодня на смене?

– Иван Богданович.

– Всё будет хорошо. Сейчас общую анестезию введём, вы мягонько уснёте, а очнётесь, когда всё уже закончится. Абсолютно ничего не почувствуете, боли тоже совсем не будет.

Медсёстры общались между собой и иногда обращались ко мне, видимо, по округлённым глазам читая, что это сейчас жизненно необходимо.

– Так, кто у нас тут сегодня? – краем зрения вижу, что в помещение входит врач, на ходу натягивая на руки новые хирургические перчатки.

– Надрез на животе нужен. Два кубика этомидата ему уже ввели.

– Вводите три. Вы же видите, что его не берёт обычный объём, вес у пациента довольно-таки большой.

Я пытаюсь что-то ответить или даже возразить, но в этот момент понимаю, что уже не могу этого сделать. Мышцы челюсти и сам язык совершенно не желают слушаться, только что бывшей чёткой картинка перед глазами начинает расплываться. Последним движением перед отключкой мне удаётся немного повернуть голову вправо, где потухающим взглядом замечаю присоединённую к катетеру капельницу.

Первая волна абсолютной лёгкости и эйфории выносит моё сознание из тела. Странные картины из прошлой, возможной и будущей жизни проносятся перед глазами, лихорадочно перекрывая друг друга. Реальные события и воспоминания из детства перемешиваются с яркими фантазиями из той же части жизни. Ощущение тотальной безмятежности сменяется чувством полной прострации, снова и снова чередуясь между собой.

Детская комната… Мост над рекой… Самодельная гитара… Длинный шприц… Бассейн с голубой водой… Красивая девушка со светлыми волосами…

Всполохи из отрывков памяти всплывают один за другим, никак пока не складываясь в общую картину. Калейдоскоп из знакомых и совершенно чужих лиц бесконечно вертится перед глазами. Палитра чувств окончательно скручивается в кипенную белизну и кромешную тишину в голове.