Зейгарник доказала, что неоконченные дела запоминаются круче.
Вот и буду бесконечно копаться в своей голове, чтобы не кануть в забытие, чтобы не сойти раньше времени с ума от проблем, нажав делит, от одиночества, что нельзя преодолеть, от неудовлетворённости, от жажды, которую невозможно утолить.
Не обольщайся, индивид, ведь ты, по сути, никому не нужен,
Кроме, может быть, себя, и то, лишь иногда, по дружбе.
Нужны слова твои, поступки и стабильность в службе,
Как механизма, так отбрось скорей эмоций стружку!
Любовь не крепится к персонам, как серьга на ушко.
Мы любим блюда, но не повара с рецептом лучшим.
Гормоны слепы, все мы слепки на конвейере душ и
Нелепых тел, что после смены пропадают в гуще.
Я знаю, больно признавать себя лишь частью массы,
Обиду на весь мир тая при помощи гримасы.
К несчастью, людям наплевать на само слово счастье,
Привычней лишь существовать среди шаблонов паствы.
Сколько бы не врали все другим и себе,
О том, что им никто не важен в многолюдной толпе.
Наедине отважен каждый и свободен от стен,
Но одиночество толкает нас в общественный плен.
Парадокс, но правда в том, что среди множества тел
Мы одинокие осколки углеродных систем.
А вот ещё парадокс: только наедине
Со своим капищем и морем нерешëнных проблем,
Перестаёшь быть одиноким в устрашающей мгле.
От активации лицензии на жизнь внутри зиготы
И до самого конца денатурации мы спорим,
Каждый день одна и та же бесконечная история:
Борьба за выживание, вживание в роль стоика.
Век человека – это сто лет одиночества,
И никому нет дела до тебя уже в отрочестве.
Выходов немного, самый лучший – это творчество.
Затворничество – путь в колодец из колец порочности,
Чёрная дыра самокопания, никчëмности,
Без дна и достоверного предела её прочности.
Если ты не Бэтмен и Алиса из страны чудес,
То не бросайся камнем вниз, не ставь на реализме крест.
Не рви подол кулис, а продолжай играть себя на бис.
Однажды ты найдёшь и здесь компанию приятных лиц.
Таких, как я, миллиарды двуногих,
Хоть у каждого свои таланты всё же.
Люди – не стопки бумажных банкнот,
Идя мимо зеркального шкафа в прихожей,
Каждый видит что-то своё непохожее.
И это даже неплохо, быть обычным ничтожеством,
Жутко, конечно, осознавать эту правду.
Но даже от самой малой детали
Зависят, порой, прогресса лопасти.
Однажды приходит понимание: изменяя себя самого, меняешь вокруг всё реальное.
Ведь мы все пазлы глобального мира здания,
Не нужно принижать своих заслуг.
Не только дурной пример заразителен, друг.
Так и я излечился от психо недомогания,
Пустой графомании и нелепых страданий.
Главное, не возгордиться, не начать считать себя Гением раньше времени,
Не упасть на дно эгоцентризма,
Не замутнить линзы творения.
Посыл сего этюда – не стесняйтесь быть серыми,
Вы в чём-то определённо первые.
Ищите не себя, а своё место в конвейере.
"В чëм сила?" – так спрашивал герой у Балабанова,
Дудь в конце словесных препираний,
Маяковский в рекламе, пусть и какао,
Лев Толстой в своих романах, пусть водой и разбавленных.
Я б ответил так, если кому-то интересно:
Сила ни в амперах, ни в ньютонах, и ни в креслах
Президентских, депутатских, судейских,
Ни в пресмыкании халдеев неместных.
И даже не в правде, её видов не счесть нам.
Вроде сила главная в идее, семена что сеет
В головы общественного мнения,
Что не седеют.
Вспомни хоть успехи иудеев и посыл Иешуа, что реет
тут спустя столько столетий.
Лично для меня – признать все слабости своей системы,
Перед всеми – сила, что способна покорить все стены.
Несомненно, такой человек сверх уязвим для нападений,
Зато, точно защищён от суеверий,
И себе лишь верен.
Это ли не истинная сила – быть собой сквозь время,
Несмотря на маскарады мнений?
Быть собственником своих мыслей, скромных достижений,
Посреди одних местоимений?
Иллюзии режут глаза, как осколки от линз при ударе о твёрдую данность?
Попробуй заранее снять их, но крепче держись. Ведь без них угасает реальность.
Не верится, но вся игра в псевдо объективизм
Порождает лишь муки сознания.
Лепится из разных граней седой оптимизм,
Отражая минуты отчаянья.
Каждый мираж и зависимость – гидра без цели и замыслов хитрых, как тьма между титров.
Ударишь мечом по загривку, как тут же появятся три головы запасные.
Главная из голов змия – гордыня,
Что делит мир на половины:
В одной всё лишь мнимо, с другой – верный мир в тени нимба.
И каждый уверен в своей парадигме так сильно,
Что не замечает ошибок пошива.
Мы все здесь в дурмане вселенского дыма,
Блуждаем Колумбами в клубах порочных.
Но никогда не поймëм, кем же мы были,
Сужая все взгляды до зрения точек.
Намешано неисчислимое множество ярких слоёв иллюзорного творчества
На полотне наших жизней:
Пророчества, линии детских улыбок, отрочество, масса ошибок и боль одиночества.
Нет среди них настоящего, ложно всё.
Каждый желаемое видит в затворничестве эгоцентричного плена ничтожества.
Ко всему можно привыкнуть, кроме смерти.
Каждый раз, как в первый раз, она приходит.
Нет косы в её руках и Божьей сметы.
Жажда жизни её манит бить пороги.
Не отсрочить никому её визита,
Не даёт она взаймы ни дня, ни часа.
Среди ночи может умереть мыслитель,
Что берëг себя, как деньги под матрацом.
И неважно, во что верил ты при жизни,
В каком храме находил свою нирвану,
Влажным взглядом чтил или плясал на тризне,
Провожая на ту сторону всех братьев.
Смерть капризна и цинична, это правда.
Для неё мы все равны и одинаковы,
Актёры в антрепризе – "плен фатума",
Что среди суеты сверх приматов так рады гоняться за знаками.
Перед ней и все сильные слабые, все громкие тихие, мирные.
Богачи для неё старатели, роют могилы что слитками.
Вне политики, моды и критики её действия, замыслы дикие.
Вне познания разума прыткого все её предпосылки великие.
Смерть – не подруга с косой, не судья многоликий и злой,
а зеркало, в коем сокрыты все крики и пик состоянья – изгой.
Будешь честен с собой перед этим пронзительным взором,
Только тогда ты узреешь всё в корне.
Всё остальное – мираж суеты, порождённый обманчивым воплем.
Ты станешь свободным, но только на миг, что растянется на бесконечные мили.
И покажется дико смешным то, что чтили народы, живя в изобилии лилий.
Твой последний аккорд пропадёт среди линий тиши, он потонет во мраке блаженного.
Молча подаст тебе руку костлявый вампир, приглашая на пир вырождения.
И по ту сторону ширм и сомнения вдруг тебе явится ясно видение
Мира без времени, бремени грёз, продолжение всех наших душ – телемост,
Где сверхлюди с Богами пьют морс с наслаждением…
Называйте как нравится разум,
как не противно нутру образованной фракции.
Хоть метастазами,
что не дают насладиться нам матрицей,
Хоть хаотичными спазмами
нейросетей среди серых извилин и белых цепей,
Хоть Божественной акцией,
Что позволяет стать выше и злее наивных зверей.
Я уверен в бессмертии душ и идей, одним клеем невидимым скреплены все мы,
Являясь, по сути, мозаикой из схем,
Расщеплëнной на тысячи жизней.
Время – огромный трельяж с разноцветными гранями, где зеркала из кристаллов с изъянами.
Пятнами наши пути все заляпаны,
В спешке за главным что кем-то оставлены,
Станут они все заглавными в фатуме
Каждого без исключений из правила.
Смазаны все пасторали коварными планами наших великих создателей.
Стало быть, мы отражение гаммы из многообразия генов всей фауны.
Ведь все архетипы бессмертны взаправду,
Хоть и сплетены в один столб баобаба.
Вселенское зло – ерунда, как и благо.
Танцуем в трико, угождая театру.
Так мерзко, порою, от действий гуру пупенмейстера,
Что управляет тайком нами лесками.
Их не порвать, не надейся на лезвия,
Резвость ума и протеза телесного.
Называйте как нравится разум,
Не измените суть его фразами.
"Тяжело человеком быть" – сказано многими,
Марионетками слыть добровольными.
Заговорить лишь хозяев, шанс вольным быть.
Только нужна ли нам воля?
Излюбленный фетиш людей – самомнение.
Каждый умнее других в окружении,
Верим иллюзиям нашей вселенной.
Бог – мета фокусник, мы лишь мишени.
Ещё один фетиш – страдать от лишений,
И вроде всё есть, но не то, что хотели.
Только в постели мы смелы в мечтаниях,
Целями станут не все и растают.
Настанет однажды момент исцеления,
Станут учиться, как завещал Ленин нам,
Люди всех каст и поверий со рвением.
Это единственный шанс на спасение.
В месиве рваных тире, точек зрения
Робкое "Я" разобрать всё сложнее.
Тонем, но дышим в воде, как растения,
Веря, что сможем добраться до берега.
Вера в словесную силу – мой фетиш,
Молчание – золото, им не посветишь,
И стены проблем не пробьëшь, лишь пометишь.
Творчество – ключ от оков, коли веришь
Перу, как индеец в Перу, ему внемлешь.
Не вырубить и топору мыслей лемеш.
Творчество – не баловство,
Не шутите над строками гениев.
Все в кандалах от рождения слов,
Не дающих покоя в полемиках.
Их волшебство
проникает сквозь время нам в мозг.
Шквалы из розг
Так смягчается пледом из грёз.
Бесконечный невроз
увядающих стеблей в мороз вызывает некроз.
И единственный способ согреться тут, зарыться с головой до пят из мха в тулуп.
Таинственный материал уюта,
Растущий всем на зло сорняк – в стихах этюд,
Прозы азы, музыкальный звук, живописный богатырь среди унылых слуг.
Мох – это иллюзия свободных мук.
Насладись его дарами, не стесняйся, друг!
Выжми из его фактуры влагу, вдруг
Ты тоже в один день таким же станешь.
Словно мох, вечно прорастающий сквозь матрицы штрих-код.
Мох, не увядающий во мраке всех веков.
Мох, что никогда никто не сможет истребить и подковать, словно коней и резвых блох.
О проекте
О подписке
Другие проекты