– Ах, это! – Вистар бросила быстрый взгляд на левый рукав, где прятался браслет. – Слава Амбериону, что ты не успела пустить его в ход. Так что я ничего не видела, – Арабелла подмигнула ей, – но и оружие у тебя одобрить не могу. Спрячь-ка ты его пока подальше.

У Миры немного отлегло, и она смогла, наконец, сформулировать самый волнующий вопрос:

– У меня не будет проблем с допуском до турнира? Из-за кинжала, всей этой истории, пропусков практики…

– Ну что ты, нет, конечно. Ведь по остальным предметам у тебя все хорошо, не правда ли? А насчет практики… думаю, я всё улажу. Я видела твои тренировки и уверена, что ты способна достойно показать себя на турнире. Лорду нужны такие способные воины-маги, как ты!

– Спасибо… – пробормотала Мира, когда профессор довела её до скамьи в лечебнице.

– Не за что, зайка. Но лучше держись пока подальше от этих парней, хорошо? Пока мы с господином Тревисом разбираемся с этими самыми магическими экспериментами.

– Профессор Арабелла! – прозвучал радостный мальчишеский голос откуда-то сзади и легким эхом разнесся по помещению.

Мира оглянулась. Комната лечебницы была вытянутой, с высокими потолками и хорошо освещённой. В начале стояли несколько скамеек для приема больных, а дальше начинались койки для лежачих. Приятно и чуть горьковато пахло знакомыми травами, кажется, зверобоем и остролистом. У стен стояли шкафы с цветными склянками, шесть коек из восьми пустовали.

Одну кровать занимал лежащий парень с неестественно белыми волосами и повязкой на глазах, на второй сидел и с любопытством смотрел в их сторону щупленький юноша с лохматой русой шевелюрой.

– Здравствуй, Сеттра, – улыбнулась ему Вистар. – Как себя чувствуешь?

– Немного… немного лучше, – отчего-то засмущался тот и опустил взгляд.

Арабелла постояла ещё минуту, пока подошёл лекарь, попросила осмотреть стопу девушки и, кивнув Мире на прощание, покинула комнату.

Старенький лекарь Оллиф ощупывал ногу: это было не очень приятно, лодыжка ныла. Видимо, потянула связку. Лекарь аккуратно надавил, повернул стопу так и эдак, спрашивая про ощущения, на что Мира отвечала только «Угу» или «Нет».

– Что с тобой случилось?

Мира вздрогнула. Нет, нервная стычка не прошла незамеченной… Оказалось, что юноша стоит рядом с ними, опираясь на длинную палку, и внимательно смотрит на неё большими зелеными глазами.

– Ногу подвернула, не видишь? – произнесла она холодным тоном, после которого у людей обычно пропадало желание с ней общаться. Но того, похоже, ответ ничуть не смутил.

– Как же ты таааак? – сочувственно протянул он.

– Сеттра, будь так любезен, – проскрипел Оллиф, – налей девушке того же успокаивающего чаю, что сам пьешь. Он еще должен быть горячим.

Затем лекарь вполголоса пробормотал что-то про перевязку и медленно отошел, шаркая ногами.

Сеттра пошел в другой конец комнаты, где на столе стояли чашки и закутанный в полотенце чайник. Несмотря на то, что он выглядел ослабленным и очень худым, движения его были суетными, какими-то немного дергаными. Однако с чаем он двинулся обратно весьма осторожно и ничего не разлил, хотя пару раз было близко.

– Держи!

Мира приняла кружку и отхлебнула травяного настоя (и точно – зверобой). После нескольких глотков стало немного легче.

– А почему тебя привела госпожа Арабелла? – снова пристал Сеттра. – Что-то она давно нас с Каем не навещала…

Услышав второе имя, Мира смутно припомнила этих ребят: она не видела их на занятиях довольно давно. Значит, спящего звали Каем. Наверняка именно он участвовал в последней битве мастера Менфиса… Парень был в какой-то степени легендой, но, видимо, учителя предпочитали не распространяться, что с ним случилось после. А про второго она как-то подумала, что он слишком маленький для студента Райкавиона. Вроде как в их академии не было детей младше пятнадцати. Или его приняли позже? Опять же, никто в Аркен-Харе не занимался поиском магически одаренных детей. Ведь принято было считать, что баракорцы собрали по стране всех в одну кучу, и эту кучу потом распределили на три школы и отправили учиться на юг, на север и в Велтори…

– Как тебя зовут, кстати?

– Мира, – помедлив, представилась она. Общаться всё ещё не очень хотелось, но юноша выглядел безобидным.

– А я Сеттра Валтейн, маг Смерти.

– Чего?! – Мира чуть не пролила на себя чай от удивления. Так вот он кто! И понятно тогда, почему он давно пропал с занятий. Но, демоны их подери, почему вокруг неё стали появляться волшебники с запрещённой магией?!

– Сеттра, – донёсся с соседней койки приглушённый голос второго парня, – я же тебя просил не рассказывать всем подряд про свою магию… Ты же прекрасно знаешь, что официально она под запретом.

– Да, но я же не виноват, что Смерть выбрала меня! – Сеттра надулся совершенно по-детски. – В смысле, что во мне проснулась эта магия с детства…

– Не обязательно трындеть про это направо и налево, – устало сказал Кай. – Лучше помоги мне снять повязки. Всё равно они так же бесполезны, как мертвецу Исцеляющее прикосновение.

Старик Оллиф куда-то запропастился, и Мира наблюдала, как Сеттра помогал Каю освободить глаза. Когда Кай посмотрел на девушку, она заметила, что те подернуты белесой дымкой.

– Здравствуй, – сказал Кай, Мира кивнула. – Я тебя помню. Ты маг Сумрака?

Снова кивок:

– А ты тот самый, кто дрался вместе с Менфисом, когда он погиб?

– Он маг Времени, – воткнул своё слово мастер перебивать.

– Да, – Кай грустно усмехнулся. – И поселился в лечебнице с тех пор.

– Странно, об этом я не слышала. Что тогда случилось?

– Так он же самолично победил Мастера Проклятий! – воскликнул Сеттра.

– Как это? – недоверчиво посмотрела на Кая девушка.

– Дело случая. Всё сделал профессор Менфис, да будет легким его путь через Серую долину… Я всего лишь воткнул меч в уже и без того раненого мага. Вот непонятно только, оказался я в нужное время в нужном месте или не то время и не в том… Потому что после этого удара я буквально ослеп. Почти. И теперь то хуже вижу, то лучше… Лекарь бессилен, магия Жизни и Света тоже.

– Но мне удалось выяснить, что это было настоящее Проклятие! Ведь я маг Смерти, а проклятья – одна из её разновидностей. В отличие от заклинаний, они имеют отложенный эффект: например, прогрессирующая слепота, чумная болезнь, постепенная потеря магических или жизненных сил… – принялся перечислять Сеттра, загибая пальцы.

– И что же, проклятья необратимы?

– Никто не знает…

– Обратимы! – снова уверенно заявил Сеттра. – Ну, волосы его обратно русыми не станут, скорее всего… А вот зрение можно вернуть. Я начал разбираться и смог даже немного остановить проклятье Кая. Но мне не верят! Мне надо заниматься дальше магией Смерти, чтобы совладать с этим. А профессора запрещают! Они считают, что я болею и не расту именно из-за такой магии, и до них никак не дойдет, что всё ровно наоборот, – с этими словами он ударил кулаком по тумбочке, громко ойкнул и затряс рукой.

– Но, скорее всего, нам удастся изменить положение дел после выпускного турнира, – Кай приобнял Сеттру за плечо, будто утешая.

«Понятно, почему такой щуплый. – подумала Мира, – Но они планируют экзамены и турнир? Значит, Сеттре не меньше пятнадцати. Иначе и речи не шло бы о допуске…»

Вернулся лекарь и начал наконец накладывать на ногу жесткую повязку. Он действовал профессионально и аккуратно, но Мире процесс не доставлял никакого удовольствия. Она постаралась абстрагироваться и задумалась о Сеттре с Каем. Парни подкинули ей ещё больше вопросов о Райкавионе, а голова и так болела.

Время и Смерть… интересно, как эти ребята могут показать себя на выпускном турнире? Студентов, конечно, обучали не только магии, но и воинским дисциплинам, готовили к тому, что волшебники на службе у лорда будут выполнять разнообразные задачи и должны уметь постоять за себя. Но как вообще мага с запретным даром допустили до учебы? Или допустили, а потом сообразили, что лучше бы его в лечебнице запереть под предлогом собственной безопасности? Значит ли это, что все запреты академии существуют только на словах?

Мира слабо себе представляла, какими заклинаниями может владеть маг Смерти, кроме перечисленных проклятий. К тому же Тьму, Смерть и Кровь запретили не просто так: после баракорского вторжения их считали самыми злыми и опасными, даже связанными с демонами из другого мира. Могут ли подобного мага допустить до высших кругов власти, ведь волшебники должны охранять правителей и выполнять особые поручения наместников всего Аркен-Хара? И могут ли отказать в таком случае Рейну в службе?

– Что ж, милочка, – подал голос Оллиф, – шина наложена, попробуйте-ка аккуратно встать, сможете самостоятельно передвигаться?

Мира встала, лодыжка неприятно ныла, но при неполной опоре ходить можно было сносно.

– Да, всё в порядке.

– Тогда идите в комнату, в лечебнице вам нечего делать. Но два дня строго покой для ноги, не вздумайте скакать по академии!

– Спасибо, мастер.

– Эх, жаль, а я думал, мы ещё поболта-аем, – протянул Сет. – Но может, ты заглянешь нас навестить? У нас так-то есть комнаты на втором этаже в левом крыле, но сейчас мы считай что живем тут. Так что если вдруг ещё что-то вывихнешь…

– Молодой человек! Что вы такое говорите, как можно такого желать? – строго посмотрел на юношу лекарь.

Сет смущённо примолк, а Мира неожиданно для себя усмехнулась:

– Может, и загляну.

Она развернулась и прихрамывая, осторожно, вдоль стеночки, побрела к себе. Коридоры были освещены, но уже пустынны. И все равно за поворотом после лечебницы Мира рефлекторно накинула Теневой облик и дошла на свой третий этаж боковыми лестницами: да, дольше, но зато никого не встретила. Закрывая за собой дверь комнаты, она трижды проверила надежность замка и уснула, едва коснувшись подушки.

Ей снился старый замшелый приют и дети с голубыми глазами Двейна и демоническим смехом, от которых она пыталась прятаться в ночных сумерках…