Введение

Денацификация как политическая цель и исторический вызов. Диалектика денацификации постУкраины и нацификации России.

«Цели России на Украине остаются неизбежными – демилитаризация и денацификация», – не перестает повторять Владимир Путин как лично, так и через пресс-секретаря и заместителя главы АП Дмитрия Пескова.

С демилитаризацией все более-менее ясно, поскольку это понятие напрямую связано со счетным количеством вооружений и численным составом ВСУ. В политическом понятии «демилитаризация» так или иначе содержится требование отсутствия любых военных угроз с территории под контролем Киева – от ракетно-бомбовых до диверсионно-дроновых. Завесу тайны демилитаризации немного приоткрыл сам Владимир Путин на встрече с руководством МИДа 14 июня 2024 года – спустя 2,5 года с начала СВО: «Повторю, наша принципиальная позиция следующая: нейтральный внеблоковый безъядерный статус Украины, ее демилитаризация и денацификация, тем более что с этими параметрами все в целом согласились еще в ходе стамбульских переговоров в 2022 году. Там и по демилитаризации все было понятно, все было прописано: количество того, сего, танков – обо всем договорились». С тех пор как Киев вышел из Стамбульских переговоров в марте 2022 года, задачами демилитаризации занимаются Вооруженные силы России.

Второе ключевое требование высшего руководства России – денацификация – значительно более умозрительная политическая категория. Приставка «де-» предполагает разрушение, демонтаж чего-то лишнего или вредного. Денацификацию, в отличие от демилитаризации, невозможно либо крайне сложно перевести в количественные показатели.

На той же встрече с руководством МИДа Владимир Путин вкратце сообщил о целях денацификации: «Нам также удалось найти сложные развязки. Они сложные, но они были найдены. А именно: имелось в виду, что будет принят украинский закон о запрете нацистской идеологии, любых ее проявлений».

Итак, изначальная концепция предполагала постепенное вытеснение нацистских элементов из политики, культуры, образования и медиа Украины с помощью законодательных запретов. Теперь же, когда Украина окончательно трансформировалась в состояние постУкраины (этому посвящен второй том «Украинской трагедии»: «ПостУкраина. Страна без государства»), вопросы денацификации переходят из разряда политических требований к власти в Киеве в разряд текущих внутриполитических задач России.

Однако, в отличие от демилитаризации, которую можно измерять в танках, дронах и ракетах, денацификация количественному счету не очень поддается. Так, если считать самым понятным политическим признаком нацификации членство в запрещенных в России экстремистских организациях вроде «Азова»* и «Правого сектора»*^[1], то мы можем увидеть очень разные судьбы людей, которых можно маркировать как «нацисты».

20 декабря 2023 года Верховный суд Донецкой Народной Республики (ДНР) вынес приговор девятерым военнослужащим украинского подразделения «Азов»*. За обстрел села Лебединское они получили сроки от 23 до 25 лет, хотя боевое руководство того же «Азова»* было обменяно под гарантии влиятельного международного предпринимателя с российскими корнями Романа Абрамовича. При этом украинский политик Илья Кива успел побывать активистом запрещенного в России «Правого сектора»* затем сменил несколько политических лагерей на Украине и после начала СВО перебрался в Россию, где стал сначала героем федеральных СМИ, а затем жертвой заказного политического убийства.

Денацификация, перейдя в разряд текущих политических задач, требует глубокого осмысления нацификации не только на уровне видимых проявлений, вроде заказных убийств и публичных заявлений, но и на уровне глубинных процессов в сфере публичной и государственной политики, культуры, идеологии, образования, бизнеса, медиа и коммуникации.

Без понимания глубины и механизмов нацификации постУкраины невозможна полноценная ее денацификация. Более того, есть гипотеза, что недоденацифицированная постУкраина будет, в свою очередь, нацифицировать уже Россию, как минимум на уровне общества. Если рассматривать нацизм как одну из форм расчеловечивания, то в социальных сетях этот вирус с началом СВО уже давно перекинулся из украинского общества на российское. Призывы «резать хохлов» и популяризация «свинореза» зеркально отражают украинские нацистские нарративы «режь русню».

Так, имел место случай, когда российский журналист Антон Красовский на государственном канале «РТ» призвал «топить украинских детей». Понятно, что сболтнул он это ради красного словца, но, по существу, это мало чем отличается от передовиц гитлеровской «Фёлькишер беобахтер». Данный конкретный случай с Красовским замяли. Я лично отправил запрос в МВД на предмет экстремизма в его высказываниях и получил ответ, что ничего критического в словах «топить украинских детей» не найдено.

До сих пор нет внятного правового ответа, что такое ДШРГ «Русич» со странной свастикообразной символикой и что они делают на СВО. Также подозрителен культ скандинаво-языческих богов среди правых субкультур, как и радикальный исламизм в среде «бойцов без правил» с явными идеями превосходства и террористическими методами.

Поэтому задачи денацификации постУкраины не только являются внутренней проблемой государства в России, но и сопрягаются с вызовами общества, а также наших ближайших соседей и союзников. Так, на территории постУкраины уже много лет тренируются и получают боевой опыт полк Калиновского и «Погоня», сформированные из белорусских националистов. До СВО большинство казахстанских оппозиционеров обитали в Киеве, откуда вели свои блоги.

Разберем два политических примера: из 1990-х годов и современный.

Украинские националисты из запрещенной организации УНА-УНСО* воевали на стороне Ичкерии* еще в первую чеченскую кампанию, а мэр Одессы Эдуард Гурвиц в 1990-е годы лечил в одесских санаториях тех самых террористов, с помощью которых ликвидировал местные одесские ОПГ и коммерсантов. Лидер УНА-УНСО* Дмитрий Корчинский, сегодня признанный в России иноагентом, а его книги – экстремистскими, был советником Гурвица и еще в 2004 году давал пресс-конференции в Москве. Свою книгу «Война в толпе», в которой откровенно признается в участии в террористических бандформированиях непризнанной Ичкерии, он спокойно издал в России в 2007 году.

«С Радуевым* и его “армией освобождения Кавказа” связывают надежды на новую общекавказскую войну. Когда Масхадов* подписывал с Лебедем мир, этим были недовольны почти все полевые командиры. Стремление добить группировку федеральных войск было единодушным», – находим мы в изданной не так давно в России книге Корчинского, который в предисловии издевательски обращается к российской аудитории: «Очень приятно, что люди, еще в 1996 году собиравшиеся взорвать смоленский вокзал… решили издать свою книгу именно в Смоленске».

Нацист Сергей «Боцман» Коротких, в 2021 году заочно арестованный в России, за свою жизнь успел побывать белорусским и русским националистом, пока в 2014 году не переехал в Киев, где получил гражданство из рук президента Порошенко. В Белоруссии он отметился кровавыми драками с антифашистами, после чего переехал в Россию, где в составе запрещенного национал-социалистического общества занимался ликвидацией «нерусских». Доказана его причастность к убийству как минимум дагестанца и таджика. Последний раз «Боцман» засветился в городе Буча под Киевом после отхода российских войск, когда на видео отдавал приказ «убивать всех, кто без синих повязок», то есть гражданских. Похоже, именно «Боцман» был исполнителем провокации, которая потом была разнесена в западных медиа как «военные преступления российской армии в Буче».

Сегодня и Корчинский, и «Боцман» Коротких являются врагами Российского государства, но всего 20 лет назад они действовали легально и публично, в частности, и в нем.

Считать украинский нацизм сугубо украинским национальным явлением – значит сильно упрощать и погружаться в иллюзии. Национализм как политическое течение долгие советские годы был под запретом. Публично он легализован с началом перестройки и легитимизирован в 1989 году на первых многопартийных выборах в СССР. Политический центр в лице правящей группы Горбачева – Яковлева – Шеварднадзе всячески стимулировал активность националистов вроде украинского «Руха», литовского «Саюдиса» и белорусского БНФ в противовес консервативному крылу КПСС еще на старте перестройки. Однако уже к началу 1990-х годов ситуация вышла из-под контроля, и вчерашние союзники-националисты перешли на сторону Ельцина.

Весь постсоветский национализм уходит своими корнями в конец 1980-х годов, когда его одновременно с другим национализмами решили легализовать в тактических целях политической борьбы и экономических реформ.

Последний председатель Совета министров СССР Николай Рыжков очень подробно описал этот процесс в своей книге «Трагедия великой страны». Приведу его цитату о том, как отразились процессы в центре и на периферии на примере Грузинской ССР конца 1980-х годов: «Отсчет можно начинать с XIX партийной конференции КПСС. В Грузии, как по мановению волшебной палочки, стали создаваться “демократические” партии, организации и объединения. Если в Прибалтике достаточно дипломатично говорили о региональном хозрасчете и принципах самоуправления, то в Грузии все сразу перешло в политическую плоскость. Появились лозунги “Долой имперские амбиции Кремля!”, “Долой всевластие КПСС!”, “Да здравствует независимая Грузия!”, а следом и “Грузия – для грузин!”, “Всех негрузин из Грузии – грузинской метлой!” и так далее. Появились лидеры – З. Гамсахурдиа, М. Костава, Т. Чантурия и другие. По сути, Грузия стала полигоном по отработке антисоветских акций. Многочисленные эмиссары западных ”демократических центров” сменяли друг друга в Тбилиси.

В конце 1987 года было образовано “Общество Ильи Чавчавадзе”, и в общественно-политической жизни республики стали усиливаться националистические и изоляционистские тенденции. Борьба за лидерство привела к тому, что каждый “вождь” создал свою организацию…»

Описанные Николаем Рыжковым процессы 1985–1988 годов привели к своим результатам в 2008 году, когда бывшая ГССР окончательно преобразилась в нацистское государство, развязывающее войну и практикующее этнические чистки.

Разобраться в нацификации постУкраины можно только в связи с нацификацией иных постсоветских республик, особенно соседей. Все виды постсоветского национализма взаимосвязаны идеологически и организационно, но далеко не каждый переходит в свои высшие стадии – фашизма и нацизма.

Итак, без понимания нацификации Украины невозможна денацификация постУкраины. Поэтому в данном томе «Украинской трагедии» мы начнем разбираться в этом многослойном явлении.

Прежде всего стоит определиться с понятиями. Что такое нацификация? Чем она отличается от фашизации?

Нацификация – это процесс или явление? Если процесс, то можно ли его обратить вспять? Если явление, то как его можно искоренить в обществе? В чем измерять нацификацию?

Современные нацисты – это последователи Гитлера или кто-то другой? Почему среди тех, кто поддерживает современную форму украинского нацизма, так много евреев и русских, уехавших на Запад? Как так вышло, что политики, еще 15 лет назад возлагавшие венки на 9 Мая и носившие георгиевскую ленточку, сегодня называют себя бандеровцами и призывают «резать русню»?

#что_почитать_послушать

Разбор книги «Трагедия великой страны» Николая Рыжкова

https://rutube.ru/video/b9e43ea72a4242f6776837f81af85022/

https://music.yandex.ru/album/27872090/track/118498574

https://2050.su/tragedia-velikoy-strany-nikolay-ryzhkov-chast-1-alma-ata-dekabr-1986-goda/

Глубокий анализ распада СССР от последнегопредседателя Совета министров СССР.

Книга содержит ценные свидетельстваи авторскую рефлексию относительно ошибок и просчетов, допущенных советским руководством на завершающем этапе существования СССР.

Часть 1: Алма-Ата, декабрь 1986 года.

Часть 2: Тбилиси, 8 апреля 1989 года.

Часть 3: Фергана, черный июнь 1989 года.

Часть 4: Баку, черный январь 1990 года.

Часть 5: Прибалтика, от национализмак сепаратизму.

Часть 6: Прибалтика, от национализмак сепаратизму.

Часть 7: Прибалтика, от национализмак сепаратизму.

Часть 8: Фашистские пособники.

Часть 9: Позорные судилища.

Часть 10: «Незалежна» Украина.

Часть 11: СССР: от реформирования к разрушению.

#допматериалы