В ранние двадцатые годы в Германии возникло настроение, благодаря которому, по словам Якоба Буркхардта[28], «желание чего-то, что было бы аналогично прежней власти, стало непреодолимо» и «работало это желание лишь на одного человека». И не только в качестве замены свергнутого кайзера бо́льшая часть нации желала этого одного человека, но и по совсем другой причине: из-за злости от проигранной войны, из-за бессильной ярости против воспринятого как оскорбление и унижение вынужденного мира. Поэт Стефан Георге[29] высказал широко распространенные настроения, когда в 1921 году пророчил время, которое