Отзывы на книгу «История одного немца. Частный человек против тысячелетнего рейха»

В послесловии к англоязычному изданию этой книги сын автора рассказывает о судьбе рукописи. Долгое время неопубликованная, она была случайно обнаружена и увидела свет в 2000 году. Книга имела моментальный успех, который можно объяснить несколькими причинами.
Во-первых, работа Раймунда Претцеля, немецкого журналиста и писателя, даёт представление из первых рук о контексте, на фоне которого развивались драматические события в Германии в период примерно с 1914 по 1933 годы.
Во-вторых, автор предлагает довольно необычную перспективу - посмотреть на события большой истории через призму маленькой частной истории. Автор убеждён, что, рассказывая о событиях своей жизни, быте и взаимоотношениях с окружающими, он добавляет важный кирпич в здание истории.
В-третьих, Претцель не только обладал уверенным пером, но и находился во многом в привилегированном положении. Следовательно, точка, с которой он смотрит на события, позволяет обозревать происходящее с нескольких углов.
Автор книги - «ариец» из респектабельной семьи. Претцель, который впоследствии, не желая подвергать опасности своих родственников в Германии, возьмёт псевдоним Себастьян Хафнер, был одним из тех, кого нацисты были бы рады видеть в своих рядах. Однако Раймунд с самого начала ненавидел всё, что связано с нацизмом. Ему удалось быстро разглядеть бесчеловечность и опасность идей, пропагандируемых ими.

Будучи ещё ребёнком во время Первой мировой, Претцель, как и многие его ровесники, страстно интересовался сводками с полей. В дальнейшем будет мода на спорт. *Реплика в сторону - Меня всегда раздражало выражение «в здоровом теле - здоровый дух».*
Претцель, по его собственным словам, был вполне типичным немцем. Возможно, его отличала нетипичная наблюдательность, предвосхитившая его будущее на литературном поприще.
Автор описывает, как его семья пережила безумную гиперинфляцию, когда за миллиард марок можно было купить лишь буханку хлеба. Постепенно ситуация стабилизировалась.
Наступила относительно благополучная «эра Штреземана», когда, казалось, что всё может сложиться благополучно. К сожалению, этот период продлится недолго.
Несмотря на то что жизнь Претцеля, по крайней мере первое время, оставалась неизменной, он остро
реагирует на приход нацистов к власти.
Раймунд провожает своего друга в эмиграцию и сам начинает подумывать об отъезде.
Параллельно он продолжает изучать юриспруденцию, встречаться с друзьями и ходить на вечеринки.
Жизнь вроде бы течёт в обычном русле, за исключением спорадических вспышек насилия и гнетущей атмосферы в воздухе. Страху необязательно принимать конкретные формы, чтобы стать, так сказать, одним из элементов ландшафта.

Столкнуться с проявлениями агрессии можно тёплым солнечным днём, отдыхая с девушкой на природе.
Частные случаи порой становились камертоном отношения общества к Гитлеру и его партии. К примеру, когда по улице проходили молодчики и выкрикивали лозунги,тот, кто публично воздерживался от приветственного вскидывание руки, сильно рисковал. Автор рассказывает, как он и многие из его знакомых старались вовремя спрятаться в каком-нибудь подъезде, чтобы избежать неприятной встречи. Претцель не скрывает, что были моменты, за которые ему совестно.
Со слишком поспешной готовностью он признал своё «арийское» происхождение, в ответ на бесцеремонный вопрос.

Государственная система могла неожиданно нарушить планы, потребовав от соискателя титула референдара (название одной из должностей в немецком суде) пройти специальный курс военной и идеологической подготовки.
Так, Претцель, готовящийся сдавать экзамен, вынужден был отправиться на сборы, где ему предстояло сделать очередное открытие. Власти умело используют механизм, который можно назвать ловушкой товарищества.
Когда человек чувствует себя частью большого, казалось, сплочённого коллектива, с него снимается индивидуальная ответственность. По сути, от такого человека можно требовать почти чего угодно. Братство заменяет совесть и готово удобно предложить отпущение грехов, при условии что ты делаешь то же, что и все.
Автору этой книги, к счастью, удалось избежать интоксикации.
Желая уклониться от любой формы сотрудничества с режимом, Претцель оставляет карьеру юриста и отдаётся своему давнему увлечению - литературе. Он зарабатывает статьями на тему искусства, которые публикуют оставшиеся неполитические газеты и журналы. Однако если это и даёт автору некоторую иллюзию, вскоре она рассеивается.
В конце 30-х гг. Раймунд эмигрирует в Великобританию, где он воссоединяется со своей давней подругой еврейского происхождения. Та, забеременев, вынуждена была ещё раньше покинуть Германию.
Пара женится незадолго до рождения сына Оливера.
Претцель-Хафнер лишается немецкого гражданства и таким образом рвётся последняя ниточка, связывающая автора с его родиной под властью нацистов.

В книге Хафнера читатель встретит некоторые объяснения того, как Гитлер мог прийти к власти. Как и некоторые современные исследователи (cf. Ian Kershaw), автор отмечает, что власть была, по сути, вручена маргинальной партии. Как право-консервативные силы, так и партии левого толка, уверен Хафнер, предали своих потенциальных избирателей.
Многие немцы почувствовали себя обманутыми и не видели для себя другого выхода, как принять нацистов.

True, something further was necessary to achieve all this. That was the cowardly treachery of all party and organizational leaders, to whom the 56 percent of the population who had voted against the Nazis on March 5 had entrusted themselves. This terrible and decisive event was not much noticed by the outside world. Naturally, the Nazis had no interest in drawing attention to it, since it would considerably devalue their “victory,” and as for the traitors themselves: well, of course, they did not want attention drawn to it. Nevertheless, it is finally only this betrayal that explains the almost inexplicable fact that a great nation, which cannot have consisted entirely of cowards, fell into ignominy without a fight.

Однако в первую очередь это частная история одного человека, молодость которого пришлась на тяжёлые времена. Человеческая судьба на фоне мировых драм, изложенная простым и живым языком.

«Они так и остались стоять там, где стояли. С тех пор я никого из них не видел. Автобус быстро увозил меня прочь, и я чувствовал, до чего же мне зябко, стыдно и освобожденно»

Такими словами заканчивается книга. Раймунд Претцель, немецкий журналист и писатель, написал ее под псевдонимом Себастьян Хафнер. Автор описывает свою жизнь в Германии, в годы между двумя мировыми войнами. В начале Хафнер еще ребенок, мальчик из хорошей семьи, детские годы которого пришлись на Первую мировую войну. К моменту прихода Гитлера к власти он был уже взрослым человеком, который должен был самостоятельно принимать решение. Выбор был невелик. Остаться и принять идеологию национал-социализма, даже если это будет только видимость, или уехать из Германии. Возможен ли срединный вариант? Можно ли жить и не вовлекаться в то, что происходит вокруг? В условиях Третьего рейха такая возможность вызывает большие сомнения.

Автор выбрал эмиграцию. Но до того, как уехать, он успел наблюдать деградацию морали, рост нетерпимости и радикализма в своей родной стране. От текста автора веет тревожностью и предчувствием беды, которая уже притаилась за дверью.

«История одного немца» помогает составить представление о том, какой была жизнь в период между двумя войнами для рядовых граждан Германии. Было же за эти годы разное. Огромная инфляция и дух веймарской свободы, надежды и разочарования.

Рассказ Хафнера напоминает о том, как сложно и опасно противостоять насаждаемой сверху идеологии. Согласиться бывает проще, чем мучить себя сомнениями. А ненависть разъедает изнутри, разъедает людей и целые общества. Автор описывает один эпизод, когда он был на грани того, чтобы поддаться общему настроению и стать, как большинство, уверовать,как иногда говорят. Это произошло во время прохождения им военной подготовки. Принять участие в этом было необходимо, чтобы завершить образование. У Себастьяна не было выбора.

Отдельная личность каждого из нас перестала играть какую бы то ни было роль; она оказалась выключенной, ей объявили мат; она, так сказать, не принималась в расчет на этой шахматной доске. Расстановка фигур с самого начала была такой, что не оставалось места для отдельного «я»; «личное», «свое», «индивидуальное» не имело значения, оно было отставлено в сторону отложено в долгий ящик.

Автору этой книги, однако, удалось сохранить свою личность. А сколько тех, кто проходил такую же подготовку, кому это не удалось? Хафнер не был борцом, но у него была возможность уехать и он ей воспользовался.

Книга читается легко и довольно быстро. Но, не буду скрывать, что для меня комментарии в конце книги были полезны. Например, из них я узнала, что «удар кинжалом в спину» (Dolchstop) - - это теория, распространенная среди немецких националистов, которые считали, что у Германии украли победу в 1918 году.

Подводя итог, хорошее чтение для тех, кто интересуется историей и человеческой психологией.

Себастиан Хаффнер , он же Раймунд Претцель (настоящие имя и фамилия) - немецкий писатель, в 1938 году эмигрировавший в Англию и в 1939 году начавший записывать воспоминания своей юности, которые позднее стали основой данной книги, в которой повествование охватывает период с 1914 по 1933 год.

В книге автор умело реконструирует собственные детство и юность, сочетая данный рассказ с политическими и социально-экономическими событиями, происходящими в Германии в то время. При этом ему удаётся соблюсти определённый баланс, отчего, перемежаясь, личное и общественное скорее важно дополняют друг друга в данном случае, чем наоборот.

В своей книге автор, на мой взгляд, не ставил непременной целью дать ответы на вопросы, которые будут неустанно тревожить умы последующих поколений, но будучи вполне обычным человеком, гражданином своей страны, он помогает нам ещё раз посмотреть на прошлое глазами очевидца тех исторических событий..... И что немаловажно, выслушать его мысли и чувства по поводу всего происходящего, чтобы помочь себе ответить на собственные вопросы или хотя бы попытаться в этом трудном деле.

Автор последовательно и чётко выделяет и описывает наиболее важные, ключевые события в истории того времени, которые шаг за шагом неумолимо приближали страну, её граждан, а за ними и весь мир к неминуемой и неотвратимой развязке.
Он наглядно демонстрирует как то, что сначала кажется несерьёзным, постепенно начинает набирать обороты, разрастаясь как снежный ком, лавина, несущаяся с горы и подминающая под собой всё, что встречается на пути. Как общественные события вовлекают в свою орбиту людей, как то, что в какой-то момент кажется несерьёзным, впоследствии оборачивается настоящим кошмаром.

Попытка дистанцироваться от происходящего обречена на провал. В какой-то момент каждому приходится делать выбор или его сделают за тебя.
Навряд ли книга поможет расставить все точки над "i", но безусловно продемонстрирует определенные закономерности и тот факт, что человечество склонно раз за разом повторять собственные ошибки, не делая особых далеко идущих выводов.
В советское время был плакат со словами: "Будьте бдительные всегда и везде - тогда не будет места беде", которые, наверное, актуальны во все времена, потому как просто отвернуться и сделать вид, что всё нормально, никогда не прокатывает.

После рецензии друзей на эту книгу, я поняла, что мне сегодня очень хочется ее прочесть. Мне нужно для себя понять, как жил и как выжил обычный человеком в том сумасшедшем доме, в который превратилось немецкое общество в тридцатые годы прошлого века, в том аду, который создало правительство во главе с Гитлером. Мне нужно знать, понимать, принимать, чтобы жить сегодня. Люди, они в любой стране люди. Они разные и одинаковые одновременно, каждый в своем характере подстраивается к любым условиям и обстоятельствам, кто-то в азарте, кто-то чтобы не испытывать внутренний дискомфорт, кто-то чтобы просто остаться в живых, если получится. Все похожие режимы действуют одинаковыми методами. Идут годы, а люди все те же, и те же методы манипуляции общественным сознанием. Все действенно. Проверено временем.

Еще несколько лет назад я бы не смотрела в сторону этой книги. Мне бы она показалась устаревшей в нашем-то современном мире. Я бы не смогла понять чувства и эмоции героя так хорошо. Сегодня все иначе. Я так же, как Хафнер почти столетие назад, ищу для себя выход, чтобы не потерять в себе человека и собственное я, не стать орущей зомбированной массой.

В моей рецензии будет много цитат, потому что лучше самого автора я не скажу. Еще лучше, прочесть книгу Себастьяна Хафнера целиком.

Главный герой книги, он же ее автор, немецкий журналист и историк Себастьян Хафнер. Книга является несколько изменой биографией автора. Измененной с той целью, чтобы еще на те времена (1939 год) не навредить родным, жившим в Германии.

Он написал реалистический роман. Он написал не о себе, но о типичном молодом интеллигенте эпохи наступающего тоталитаризма. Реализм, рождающийся из духа конспирации, — одно из любопытнейших порождений эпохи. Точное и правдивое изображение страны, времени, социального слоя соединяется в «Истории одного немца» с преобразованным личным прошлым.

Хафнер написал эту биографию, взяв свою жизнь за основу, как одного из многочисленных жителей Германии того времени, начиная 1914-ым завершая 1933-им годом. Последовательно, шаг за шагом, год за годом, он рассказал, как менялось общество, что в нем происходило, как жили и что наблюдали люди, как менялись действия властей и политика Германии. Как случилось так, что к власти в Германии пришло чудовище с искореженной моралью и убеждениями. И это чудовище удерживалось долгие годы, и поддерживалось немецким народом, умело влияя на умы.

Автор рассуждает, как помешательство начиналось на его глазах, в те времена семилетнего мальчика. Как одурманивающе подействовали события Первой мировой войны на людей и последующее изменения в их настроении. Как сильно в эту чудовищную "игру" войнушку вовлеклись дети. И, на первый взгляд, безобидно, но азартно считали победы и трофеи своих на чужой земле, не ощущая страшных последствий сражений на своей территории.

Война как великая, вдохновенно-волнующая игра народов, способная одарить более глубокими переживаниями и более сильными эмоциями, чем все, что может предложить мирная жизнь, — таков был с 1914 по 1918 год ежедневный опыт целого поколения немецких школьников; это и стало основой позитивного образа нацизма. С этим связана неотразимая притягательность войны как игры: простота, активизация фантазии и желания действовать; отсюда же нетерпимость и жестокость по отношению к политическим противникам; впрочем, тех, кто не желает играть, считают даже не противниками — к ним относятся как к вредителям, срывающим интересное состязание.

Те, кто прошел настоящую войну, видел кровь и смерть, не был фанатиком и убийцей, не хотели продолжения конфликтов. Обычным нормальным людям необходима обычная нормальная мирная жизнь.

Фронтовое поколение в большинстве своем дало очень мало настоящих нацистов, да и сегодня плодит в основном «нытиков и маловеров», что объяснимо: тот, кто пережил войну в реальности, оценивает ее совсем по-другому, нежели тот, кто видел войну издали. (Есть и исключения: вечные солдаты, для них война со всеми ее ужасами осталась единственно возможной формой жизни — и вечные, потерпевшие жизненный крах неудачники, с полным восторгом воспринимающие ужасы и разрушения войны: этим, считают они, отмщено жизни, для которой сами они оказались недостаточно сильными. К первому типу принадлежит, наверное, Геринг , ко второму наверняка Гитлер.

Шло время. Поколение автора потихоньку подрастало. Германия переживала непростые времена, продолжалась борьба за власть. Иногда на политической арене проявляется Гитлер. Хафнер наблюдает за изменениями, за конкурирующими сторонами, сам в это время учится, взрослеет, обретает собственные взгляды на жизнь. Автор сравнивает двух политиков, Гитлера и Ратенау, совершенно разных, с разными убеждениями и ценностями, которые в своем времени обладали некой магией, влияющей на сознание людей. И тот, кто имел власть, смог правильно воспользоваться своей способностью.

Уж что-что, а этот вывод я уверенно делаю из своего немецкого опыта. Ратенау и Гитлер как раз и были аномальными явлениями, которые до крайности возбудили фантазию немецкой народной массы: один — своей необъятной культурой, другой — своей необъятной пошлостью. Оба, и это главное, происходят из недоступных средней массе областей, из каких-то потусторонних миров. Один — из той сферы высшей духовности, где симпосион, пир культур трех тысячелетий и двух частей света творится; другой — из джунглей, из грязи и тьмы бульварной философии и бульварного чтива; из подземного, подпочвенного мира, где в мутном вареве роятся бесы мещанских чуланов, ночлежек, казарменных сортиров и застенков. Благодаря своей „потусторонности“, оба, и Ратенау, и Гитлер, обладали настоящей магической, волшебной силой, безразличной к тому, какую политику каждый из них вел»

Меняется власть. Происходит что-то неправильное. В жизни немецкого народа начинается новый этап истории, которую будет стыдно вспоминать. Потихоньку, приучая к неудобствам, идет изменение сознания, оправдание и принятие зла и пошлости, полная и безоговорочная покорность.

Я, как и прежде, встречался с друзьями, спорил с ними, мы праздновали дни рождения, — но если в феврале еще можно было надеяться, что неразрушимая, нормальная действительность все же преодолеет нацистский бред, то теперь не осталось сомнений: сама действительность стала механистичной, пустой, безжизненной и ежеминутно подтверждала триумф бреда; бред заливал, захлестывал реальность со всех сторон, как потоп.

И понеслась, поехала. Закрутилось, завертелось то, что остановить уже было невозможно. Идет подготовка собственного народа, накрутка общественного мнения, чтобы в дальнейшем перерасти в страшную черную силу, восставшую против всего мира. Бесконечные государственные праздники, марши, пропаганда, символы, призывы, репрессии, убийства, товарИщества без товАрищества, но объединенные единой целью, идеологией.

Исчезали люди, чьи имена были на устах у всех; чьи книги читали, о чьих речах спорили; кто-то из них эмигрировал, кто-то попал в концлагерь; вновь и вновь можно было услышать о ком-то: «застрелен при попытке к бегству» или «покончил с собой во время ареста». В середине лета в газетах появился список из тридцати или сорока имен известнейших ученых и литераторов: все они были объявлены «предателями народа», лишены гражданства, имущество их было конфисковано, а сами они подвергнуты поношению.

жизнь делается по-настоящему мрачной, — трудно дышать, когда воздух над страной, общественная атмосфера, теряет аромат и пьянящую пряность, становится ядовитым и удушливым. Но ведь от этой всеобщей атмосферы можно до известной степени спрятаться, укрыться; можно плотно законопатить окна, закрыть двери и уединиться в четырех стенах тщательно оберегаемой частной жизни. Можно от всего отгородиться, можно всю комнату заставить цветами, а на улице зажимать нос и затыкать уши. Искушение поступать именно так — многие ему поддались — было достаточно велико, в том числе и у меня. Мне не удалась ни одна из подобных попыток. Окна больше не закрывались.

Для завершения образования Хафнер был вынужден, как и многие учащиеся на юристов молодые ребята, на своей шкуре испытать работу товарищества нацистской Германии. Все будущие юристы, сдающие асессорский экзамен, после сдачи письменных экзаменационных работ должны отправиться в лагеря военной подготовки.

Товарищество неотделимо от войны. Подобно алкоголю, товарищество — одно из сильных утоляющих боль и печаль средств, к которым прибегают люди, вынужденные жить в нечеловеческих условиях. Товарищество делает невыносимое «выносимей». Оно помогает выстоять перед лицом смерти, грязи и горя. Оно опьяняет. Оно позволяет забыть потерю всех даров цивилизации, замещая все эти дары собой. Товарищество освящено жестокой нуждой и горькими жертвами. Но там, где оно отделено от жертв и нужды, там, где оно существует только во имя самоценного опьянения и удовольствия, там оно становится пороком, и ровным счетом ничего не меняет то, что оно на некоторое время делает счастливым. Оно портит и развращает человека так, как его не может испортить ни алкоголь, ни опиум. Оно лишает человека способности жить своей собственной, ответственной, цивилизованной жизнью. Оно, по существу, и есть мощное антицивилизационное средство. Всеобщее распутство товарищества, которым нацисты соблазнили немцев, унизило этот народ до самой последней степени.

Однако гораздо хуже то, что товарищество снимает с человека ответственность за себя самого перед Богом и перед совестью. Человек делает то, что делают все. У него нет выбора. У него нет времени на размышления (разве что он, на свою беду, проснется ночью один-одинешенек). Его совесть — это его товарищи, она дает ему отпущение всех грехов, пока он делает то же, что все.

В самом деле, достаточно было поместить нас в определенные житейские условия, и тотчас же началась некая химическая реакция, разлагающая индивидуальность и делающая из нас беспомощно-восторженный, покорный любому внушению, для всего пригодный человеческий материал… В тот вечер эта химическая реакция достигла своего апогея. Братание всех со всеми было абсолютно безгранично. Каждый хвалил каждого, каждый пил за здоровье каждого. Лейтенант превозносил наши успехи в военной подготовке. Мы восхищались стратегическим гением лейтенанта. Унтер-офицер в обычной своей, шутейной, грубовато-фантастической манере поднял тост за нас и объявил, он-де и не подозревал, что из юристов и докторов наук могут получиться такие хорошие солдаты. Зиг хайль!

Как выживать человеку нормальному в этой нездоровой разрушительной обстановке? Как сохранить жизнь и разум, когда твои ценности не совпадают с тем, к чему призывает государство и власть? Как остаться в стороне, когда гитлеровская адская машина доберется да каждого? Автор много рассуждает об этом. Он сам ищет выход из безвыходной ситуации, ищет ответы, как жить в несправедливости и смириться с нею. Он наблюдает за собой, своими родными и знакомыми. И нет однозначного ответа на на эти вопросы. Каждый спасается как может.

человек не хочет губить свою душу ненавистью, разрушать страданием, человек хочет оставаться приветливым, добродушным, вежливым, «милым». Но как же отрешиться от ненависти и страданий, если ежедневно, а то и ежечасно на тебя наваливается то, что порождает страх и ненависть? Эти вещи можно лишь игнорировать, отвернуться от них, заткнуть уши, уйти в самоизоляцию. А это, в свою очередь, приводит к ожесточению из-за слабости собственного сознания. Человека и здесь поджидает безумие, но в другой форме — потери чувства реальности.

Положение немцев-ненацистов летом 1933 года было, конечно, одним из самых тяжелых, в каких могут оказаться люди: ощущение полного и безвыходного поражения и все еще не изжитые последствия шока от внезапного нападения. Мы все оказались в руках у нацистов, они могли казнить и миловать по своему усмотрению. Все крепости пали, любое коллективное сопротивление сделалось невозможным, индивидуальное сопротивление стало формой самоубийства. Нас преследовали вплоть до укромных уголков нашей частной жизни, во всех иных областях шел разгром, отчаянное паническое бегство, и никто не знал, когда оно кончится. В то же время на нас ежедневно наседали с требованием, нет, не сдаться, но перебежать на сторону победителя. Маленький пакт с дьяволом — и ты уже не среди узников и гонимых, но среди победителей и преследователей.

Для каждого или почти каждого из них все-таки наставал такой момент, после которого не замечать что-либо было просто невозможно, грохотало такое событие, которое нельзя было не услышать, сколько ни затыкай себе уши, — скажем, арест друга или нечто подобное. От этого не могли защитить никакие, даже самые светлые воспоминания детства. И тогда наступал крах. Это печальные истории.

Книга не дает точный ответ, как же все-таки жить во времена больших исторических событий, но мне было очень интересно и познавательно.

Свою очередную сумбурную рецензию хочу завершить еще одной цитатой. Наверное, самой красивой и спокойной в этой книге.

Небо было прекрасно. Небо было в полном порядке. В порядке были и трава, мох, муравьи, высокие, плотно стоящие деревья, жужжащие на разные лады насекомые. Во всем — утешение, бесконечное и… смертельное. Лишь мы не вписывались в эту картину. Без нас она была бы еще красивее. Мы ее нарушали.

Я сегодня очень часто смотрю на небо, на растения, замечаю, как каждая пора года меняет землю. Слушаю и наблюдаю за птицами. Какое счастье, что есть природа, на которую можно отвлечь свои мысли! Природа, где все гармонично и прекрасно.

Весьма интересная книга, дающая представление о многих политических процессах и настроениях общества в Германии первой половины ХХ века. Глазами одного из немцев мы видим происходящее с 1914 по 1933 годы и очень любопытно читать его объяснения, особенно людям, которые мало знают о том, что творилось в это время в немецком государстве. Более того, хочется отметить еще один плюс, который выгодно отличает эту книгу от иных мемуаров – в тексте приводятся полезные комментарии переводчика Никиты Елисеева, который не только разъясняет многие непонятные события, более подробно, чем автор, описывает биографию личностей, упоминаемых в тексте, но даже поправляет Хафнера. Например, автор пишет, что «коммунисты за хвастливым фасадом «подготовки к гражданской войне» подготовили только своевременное бегство за границу своих высших функционеров» - переводчик уточняет, что писатель несправедлив и приводит данные, что руководители партии были арестованы или убиты, Хафнер рассказывает о том, как социал-демократы голосовали за доверие правительству Гитлера, но именно Елисеев посвящает читателя в подробности о том, что 17 мая 1933г. Гитлер произнес свою самую мирную речь - против войны и за всеобщее разоружение.

Так что надо учитывать, что данная книга написана очевидцем, далеким от экономики и политики, который основывается только на своих личных впечатлениях, а не профессиональным историком, имеющим доступ к различным источникам информации и перепроверяющим данные. Более того, Хафнер является представителем весьма обеспеченной части немецкого общества, относит себя к элите, поэтому его оценка событий достаточно далека от настроения «народных масс», да писатель и не скрывает своего снобизма по отношению к приверженцам той или иной партии – «националисты, как всегда пошлые и тупые», «левые, чересчур хитроумные и вследствие этого (как всегда) еще более глупые, чем националисты».
Писатель пытается анализировать, как к власти смогла прийти группа политиков, за которых голосовало всего 44% избирателей (тут переводчик вновь уточняет, что на самом деле все обстояло не так радужно: нацисты были лидирующей партией и до чисток в рейхстаге, в совокупности с мелкими националистическими партиями у них было 57,18%) и читать его рассуждения весьма познавательно для понимания «внутренней кухни» Германии.

Думаю, что многие его мысли актуальны до сих пор (к примеру, желание человека жить мирно, чтобы правительство не вмешивалось в его «личное пространство», не нарушало выстроенные планы, благоустроенную жизнь), вызывают понимание, хотя, конечно, они не учитывают настроения тех, кому текущая жизнь не кажется справедливой и правильной.

Единственное, что мне не хватило в этой книге - это анализа экономических причин и упоминания интересов тех или иных влиятельных групп, некая изолированность Германии от мировой системы. Например, рассказывая о 1924-1929 годах, когда канцлером стал Штреземан, автор сообщает, что «политика в один миг сделалась куда спокойнее», мельком упоминает без объяснений план Дауэса, Локарно, Таури (спасибо переводчику, он кратко рассказал, что значат эти незнакомые мне названия), пишет, что в страну пришли деньги, но не объясняет, откуда и почему они пришли. А после кончины Штреземана «бестии и тупицы» вылезли из своих нор, мирное время закончилось, разразился правительственный кризис, но при этом автор не упоминает Великую депрессию, которая началась как раз осенью 1929.

Ну и вывод автора, что дух товарищества – это корень зла, а индивидуализм как раз то, что надо развивать любому народу, мне не близок, хотя, возможно, в эти термины можно вкладывать разные смыслы.

Товарищество неотделимо от войны. Подобно алкоголю, товарищество — одно из сильных утоляющих боль и печаль средств, к которым прибегают люди, вынужденные жить в нечеловеческих условиях. Товарищество делает невыносимое «выносимей». Оно помогает выстоять перед лицом смерти, грязи и горя. Оно опьяняет. Оно позволяет забыть потерю всех даров цивилизации, замещая все эти дары собой. Товарищество освящено жестокой нуждой и горькими жертвами. Но там, где оно отделено от жертв и нужды, там, где оно существует только во имя самоценного опьянения и удовольствия, там оно становится пороком, и ровным счетом ничего не меняет то, что оно на некоторое время делает счастливым. Оно портит и развращает человека так, как его не может испортить ни алкоголь, ни опиум. Оно лишает человека способности жить своей собственной, ответственной, цивилизованной жизнью. Оно, по существу, и есть мощное антицивилизационное средство. Всеобщее распутство товарищества, которым нацисты соблазнили немцев, унизило этот народ до самой последней степени.

Товарищество — чтобы начать с самого главного — полностью устраняет чувство личной ответственности, как в гражданском, так и в религиозном смысле, что значительно хуже.

Однако гораздо хуже то, что товарищество снимает с человека ответственность за себя самого перед Богом и перед совестью. Человек делает то, что делают все. У него нет выбора.

Потому что товарищество предполагает фиксацию духовного, нравственного уровня товарищей на низшей, каждому доступной ступени.

Товарищество не выносит дискуссий: любая дискуссия в химическом растворе товарищества тотчас приобретает аромат и цвет отвратительного нытья или вонючей кляузы, в условиях товарищества любая дискуссия — смертный грех.

«Мы» были коллективным существом и, со свойственной всякому коллективному существу трусостью и лживостью, инстинктивно игнорировали либо преуменьшали значение всего, что могло задеть наше коллективное самодовольство…

Так что, поводя итог, могу рекомендовать эту книгу читателям, она легко написана и позволяет узнать точку зрения одного из обывателей на приход нацистов к власти, увидеть жизнь в Германии до Второй мировой войны, хотя было бы интересно узнать подробности жизни автора после эмиграции.

«Я только опасаюсь, — отец оживился и заговорил строже, чем ему самому, наверное, хотелось, — что ты до сих пор не избавился от кое-каких иллюзий. Там, за границей, никто не ждет нас с распростертыми объятиями. Для каждой страны эмигранты всегда в тягость, а куда как скверно чувствовать, что ты кому-то в тягость. Одно дело — если ты приезжаешь в другую страну посланцем иной культуры, которому есть что делать, есть чему учить, есть, что с собой принести: и совсем другое — если ты побит и ищешь убежище».

…Когда ты удираешь, ты падаешь в цене. Погляди на русских. Эмигрировала элита. Теперь генералы, государственные советники и писатели радуются, если им удается устроиться в Париже или здесь официантами или таксистами».

«Может быть, они предпочитают быть официантами в Париже, чем чиновниками в Москве», — сказал я.
«Может быть, — отвечал отец, — а может быть, и нет. Хорошо рассказывать о чем-нибудь до того, как оно произошло. После того, в действительности все выглядит по-другому. Голод и нищета не страшны, пока ты сыт и обеспечен».