Чтобы избежать новых ударов, Акмет отскочил в сторону, выпрямился и посмотрел на друга. Рахан снова бросился в атаку, целясь в лицо, но теперь противник был готов. Акмет отошёл чуть в сторону и поставил подножку. Рахан споткнулся и улетел вперёд, с громким выкриком впечатавшись носом в холодный бетонный пол.

Что дальше?

Акмет видел, что друг не спешит подниматься, а потому счёл себя победителем. Но они наделали много шума, привлекли внимание. Сюда могут заглянуть полицейские.

И точно, Акмет услышал, как открывается дверь в ангар. Он быстро метнулся к фонарю, выключил его, сел рядом с Раханом и зажал ему рот ладонью. Неподалёку забегал луч фонарика.

– Кто здесь? –  послышался низкий хрипловатый голос.

Рахан попытался помычать сквозь ладонь Акмета, и тому пришлось зажать другу нос. Звуки тут же захлебнулись, не успев обратить на себя внимание полицейского. Рахан приходил в себя и начал вяло сопротивляться хватке Акмета, пытаясь убрать его ладонь, но он всё ещё был слишком слаб после короткого обморока.

Луч фонарика неохотно пошарил в темноте, после чего его хозяин просто ушёл, оставив непримиримых друзей наедине. Только когда дверь закрылась, Акмет отпустил Рахана, и тот тяжело и быстро задышал.

– Прости, друг. Я должен это сделать. Так будет лучше для всех. Ведь если люди вновь увидят солнце –  представляешь, как они обрадуются?

– …то… не… стоит… –  Рахан с трудом выговаривал слова, –  твоей… жизни…

– Может, и стоит.

Акмет включил фонарь и осмотрелся. Нужно выбрать какой-то один батискаф. А почему бы и не вот этот, который Рахан только что починил? Правда, спускать на воду его придётся специальным огромным краном, а это грохот такой, что полгорода проснётся. Времени будет мало.

Акмет миновал всё ещё лежащего на полу Рахана, дошёл до входа в ангар и с шумом, который, как ему показалось, тоже привлечёт внимание, подвинул достаточно тяжёлый железный стол, забаррикадировав дверь. Что ж, это задержит нежелательных гостей на какое-то время.

После Акмет отправился к пульту управления краном. Разобраться, как тут всё работает, оказалось несложно –  для инженера высокой квалификации всё интуитивно понятно. Акмет направил хват-манипулятор к нужному батискафу, подцепил его, приподнял и медленно перенёс в сторону водного резервуара, откуда уже можно было попасть наружу.

Ничего сложного, но шум и правда стоял ужасающий. В рабочие часы, наверное, не обращаешь внимания, но сейчас грохотало так, будто отбойным молотком долбили по наковальне прямо над ухом. Акмет опустил батискаф на воду и вытер проступившую на лбу испарину. Отлично, полдела сделано.

Теперь нужно перейти к другому пульту управления –  шлюзом. Тут ещё проще –  система автоматическая, от оператора, по сути, требовалось нажать буквально пару кнопок, чтобы отдать команду. Откроется первая гермодверь, батискаф заплывёт внутрь камеры, дверь закроется, затем откроется вторая. Батискаф окажется в широкой трубе, которая ведёт уже в открытый океан. Всю процедуру можно остановить, но только до того, пока не закроется первая дверь. Потом возникает риск разгерметизации и затопления, а потому остановить Акмета уже не получится.

У входа в ангар раздались шум и крики, кто-то начал ломиться внутрь. Акмет тихо выругался про себя, нажал кнопку открывания первой двери шлюза и бросился к батискафу. Рахан потихоньку приходил в себя и даже почти встал на ноги, опираясь на выступ. Из носа у него текла кровь.

Но Акмет не обратил внимания на раненого друга, а пронёсся мимо, словно ветер, и полез к открытому люку батискафа. Ломившиеся в дверь полицейские уже немного отодвинули стол. Рахан поплёлся к пульту управления, но он шёл медленно, пошатываясь, еле-еле стоял на ногах. Время ещё есть.

Акмет закрыл люк, включил все системы, проверил –  работает. Ещё во времена учёбы ему довелось поплавать в батискафе, правда, тогда им управлял преподаватель, который довольно подробно рассказывал, что и зачем он делает. Сейчас Акмет вспоминал тот урок и надеялся, что нигде не ошибётся.

Датчики работают, давление внутри нормальное, кабина герметична. Порядок. Можно плыть. Акмет запустил двигатель и поплыл вперёд, через первую гермодверь. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и его уже будет не остановить.

А Рахан почти добрался до пульта управления. У Акмета оставалось буквально несколько секунд. Поэтому он заранее выпустил руку-манипулятор батискафа, чтобы нажать кнопку внутри камеры шлюза, которая закроет первую гермодверь.

Рахан встал за пульт, но Акмет всё-таки оказался чуть быстрее.

Первая гермодверь закрылась, и теперь он был свободен. Через несколько секунд открылась вторая, и перед батискафом предстал туннель на волю.

Наступило облегчение. Акмет сразу погрузился в темноту и тишину глубинных океанских вод. Включил фонари и поплыл вперёд по трубе к выходу в океан. Самое большее, что смогут сейчас сделать другие, –  послать за ним второй батискаф. Но это бессмысленно, они все примерно одинаковой скорости, а пока его спустят на воду, пока откроют шлюз, Акмет будет уже далеко и никто не сможет его догнать. Сейчас он в безопасности. Но это пока.

Датчик глубины показывал три тысячи сто тридцать два метра. Акмет видел старые карты мира, ещё до нисхождения под воду, и знал, что Пацифик располагался в Тихом океане неподалёку от Японских островов. Он развернул батискаф на запад, где по его прикидкам как раз располагалась Окинава, и только теперь успокоился окончательно. Всплывать сейчас на поверхность не стоило. Лучше оказаться поближе к земле, чтобы оценить обстановку на суше.

Впрочем, подумав ещё немного, Акмет понял, что заплыв, возможно, затянется. Если ледники растаяли, то острова могло и затопить. На батискафе стояли новейшие двигатели на жидком кислороде, которые в древние времена использовали на подлодках, только новый тип был значительно меньшего размера и не так сильно грелся. Хватало их на трое суток, а находиться в океане дольше смысла никто не видел.

Трое суток. Это будет тяжело, потому что Акмет прихватил с собой лишь пару энергетических батончиков. Впрочем, батискаф развивал скорость в сорок узлов. Это давало надежду, что он доберётся до цели чуть больше чем за сутки.

Вокруг –  чёрная толща воды, будто он двигался сквозь мутное стекло. Фонарь батискафа выхватывал только грязь, песок и скалы на дне. А впереди лишь мрак, густой и тяжёлый, бесконечный и пустой. Акмету представлялось, как быстрые фотоны, устремляясь вперёд, разбивались об эту чёрную стену и погибали, не в силах преодолеть её.

И вот, спустя два часа стало казаться, будто и сам батискаф несётся в бездну и вот-вот разобьётся. Сердце забилось слишком громко, пульс тревожными барабанами бил в ушах. А вдруг фонарь сейчас выхватит из глубины что-то, чего Акмет не должен был увидеть? Невольно он вспомнил старые страшные рассказы о древних спящих морских богах, могучих и ужасных. Впрочем, реальные глубоководные обитатели, встречающиеся ему на пути, были не менее жуткими. Акмет знал, что они для него не опасны –  их тела слабые и рыхлые. Большинство из них тут же отплывали в сторону, едва попав в свет фонаря, а те, кто не успевал, врезались в обшивку батискафа и разбивались. Глубоководная фауна пугающа и разнообразна, неудивительно, что она вдохновляла писателей древности на сочинение историй о морских чудовищах.

Когда в желудке заурчало, Акмет перекусил прихваченным из дома энергетическим батончиком. Интересно, сколько он уже в пути? Сейчас двенадцать часов –  полдень, а во сколько он отбыл? Кажется, в час после полуночи.

Однообразие вида за иллюминатором утомляло и гипнотизировало, вгоняло в тоску и сон. Акмет не мог насладиться всеми красотами океанского дна лишь потому, что мрак вокруг не позволял видеть дальше маленького шара света, создаваемого фонарём. Впрочем, он жил во мраке всю свою жизнь. Именно поэтому теперь он движется навстречу солнцу.

Усталость брала верх, и потому в семь пополудни Акмет решил немного вздремнуть, поставив батискаф на автопилот. Шутка ли, более полутора суток на ногах. Система оповещения разбудит его, если вдруг что-то пойдёт не так.

Через восемь часов мерзкий писк вывел его из сна –  датчики сообщали, что поверхность дна начала забирать вверх. Акмет включил постепенный сброс воды из обшивки батискафа для подъёма на поверхность. Приборы зафиксировали изменение глубины. Две тысячи девятьсот тридцать шесть метров. Через полчаса уже две тысячи четыреста двадцать, ещё через час –  тысяча триста пятьдесят, и следом –  семьсот шестьдесят пять, двести сорок два, пятьдесят четыре.

Чем выше Акмет поднимался, тем волнительнее ему становилось. Вокруг уже было достаточно светло. Теперь наконец-то можно полюбоваться красотой океана. Кораллы, раковины, морские водоросли, проплывавшие мимо стайки разноцветных мелких рыбёшек –  всё это целиком захватило внимание Акмета и заставило забыть прежние страхи. Растревожиться пришлось только из-за проплывавшей мимо акулы, которая толкнула его батискаф, но не стала и дальше биться с ним, а просто поплыла дальше.

Постепенно мир вокруг становился ярче и красочнее. И это поражало больше всего. Ладно, на глубине, но здесь-то, здесь почему всё живёт?! Как радиация не добралась сюда? Температура воды должна быть высокой, и никакая жизнь не может существовать в таких условиях. Но приборы показывали, что снаружи не больше пятнадцати градусов –  вполне нормально для Тихого океана.

Акмет так засмотрелся вокруг, что забыл об управлении. Он отвлёкся и не заметил приближающуюся острую скалу, торчащую из дна. Батискаф влетел в неё на всей скорости. Внешняя обшивка была пробита и стала заполняться водой. Двигатель заглох. Включилась аварийная система питания кислородных фильтров. Батискаф мёртвым грузом медленно опустился на дно и был уже не в состоянии подняться выше.

Акмет нервно сглотнул. Фонарь погас, но света вполне хватало. Глубина –  двадцать три метра. Терпимо.

Он закрыл глаза и сосредоточился. У этих батискафов есть функция постепенной разгерметизации. Можно медленно повысить давление внутри кабины, чтобы организм привык, и таким образом избежать декомпрессии.

Как и любой житель Пацифика, Акмет хорошо умел плавать, да и благодаря жабрам дыхание под водой не проблема. Но вот всплывать с глубины никто никогда не учил. Пришлось задействовать все свои знания физики, чтобы вспомнить, как надо делать правильно. В принципе, раз он может дышать под водой, то давление воздуха внутри тела будет всегда таким же, как и снаружи. Важно лишь не всплывать слишком быстро.

Акмет выключил кислородные фильтры, запустил разгерметизацию кабины и стал ждать. Воздух отсюда выйдет за полчаса. За это же время давление должно постепенно вырасти до наружного уровня.

Слишком много опасностей вокруг. И акула, которая повстречалась ему на пути, прямое тому подтверждение. Плавает она всяко быстрее, чем он. Значит, нужно вооружиться. Он порыскал в поисках хоть какого-нибудь оружия, но нашёл лишь рабочий крюк диаметром примерно в сантиметр и длиной в тридцать. Ладно, за неимением лучшего сгодится и это.

Давление росло, и Акмет чувствовал, как ему становится хуже. Голова кружилась и болела. Глаза будто выросли и пытались сбежать из глазниц. Из носа пошла кровь. Тело обмякло, силы словно куда-то утекали, наступила сонливость. Тошнило. Через пятнадцать минут Акмет ощутил духоту и катастрофическую нехватку воздуха. Он задышал глубже и чаще, и даже жабры затрепетали. Ещё через пять минут он решил, что с него хватит и пора выходить.

Он открыл люк, и в батискаф тут же хлынула солёная вода. Несмотря на ещё сильнее выросшее давление, она освежила и даже немного привела в чувство.

Акмет выплыл в открытый океан. Осмотрелся, акул не увидел. Что ж, пора подниматься наверх, но медленно, осторожно. Плыть было физически сложно, приходилось прилагать огромные усилия, чтобы преодолеть тяжесть водной толщи. Перед глазами всё плыло, хотелось закрыть их, так как из-за соли они начинали гореть и слезиться. Какие-то мальки расплывались от него в разные стороны.

Состояние ухудшалось. Акмет плыл не только вверх, но и вперёд, туда, где по его прикидкам должен был быть берег. Крюк, который он прихватил с собой как оружие, болтался на поясе.

Постепенно становилось всё светлее и светлее. Акмет не только видел, но и чувствовал –  поверхность близко. А там наверху свет, такой яркий, что хоть сейчас жмурься.

Когда до поверхности оставалось всего ничего, Акмет уже плюнул на всё и изо всех сил заработал руками и ногами. Рывок, рывок, рывок. Вода сама выталкивала его тело на поверхность, выше, выше, выше и вот…

Он всплыл над водной гладью и сразу жадно вдохнул чистого свежего воздуха.

Над головой раскинулось небо приятного нежно-голубого цвета, на котором маленькими пёрышками, похожими на случайные белые мазки художника, плыли облака. И свет, так много света, что смотреть вокруг, держать глаза открытыми, было больно. Акмет ждал иссушающего, выжигающего жара, но чувствовал только мягкое тепло, приятно ласкающее кожу. Сделав козырёк ладонью над глазами и жмурясь, он стал озираться вокруг в поисках солнца. И нашёл его.

Огромное, похожее на концентрат чистого света, оно не позволяло смотреть на себя просто так. Акмет понял, почему его представляли Богом –  тем самым, чей лик нельзя было узреть.

Значит, всё в порядке. Нет уничтожающей всё жары. Нет радиации. На поверхности можно жить.

Эта мысль так обрадовала его и успокоила, что тело как-то само собой окончательно расслабилось. Голова по-прежнему кружилась, резкие изменения давления давали о себе знать. Акмет лёг на спину, закрыл глаза и вверил себя воде. Океан колыхал его на тихих волнах, подобно матери, укачивающей ребёнка.

Акмет сам не заметил, как уснул.

* * *

Впервые в жизни просыпаться было приятно. Ещё прежде, чем открыл глаза, он почувствовал под собой мягкость хорошей кровати. Ничто нигде не затекло и не болело. И тут же, за мгновение до того, как он всё-таки увидел обстановку вокруг, промелькнула мысль: «Раз я в кровати, значит, дома. Приснилось? Или вернули?»

Но вот Акмет открыл глаза, зажмурился от слишком яркого света, разморгался и только тогда, как следует, осмотрелся вокруг.

Нет, это не Пацифик. Просторная белая комната, у которой вместо одной из стен –  сплошное окно, а за ним яркий солнечный день и шум моря. Акмет легонько похлопал себя по щекам, чтобы окончательно проснуться и убедиться, что это не сон.

Он медленно встал с кровати и подошёл к стене-окну. Положил ладонь на прохладное стекло и смотрел на открывшийся перед ним пейзаж, самый прекрасный, что он когда-либо видел. Сиял и блестел в лучах солнца золотой пляж, волны лазурного моря одна за другой наваливались на него, превращая песок в мягкую приятную глину. По небу цвета спокойствия не проплывало ни облачка.

Одинокая слеза прорвалась через все попытки сдержаться и прокатилась по щеке. Акмета обуревал целый тайфун чувств, разных, не оформленных ещё в мысли, не осознанных, но жаждущих прорваться на волю. Не нужно было долго думать, чтобы понять: всё ложь, наверху есть жизнь, планета в порядке. Намеренно или по незнанию? Ладонь Акмета сжалась в кулак. Теперь он должен рассказать остальным, просто обязан. Нужно вернуть жителям Пацифика принадлежащее им по праву солнце.

Но прежде, чем он успел хоть что-нибудь сделать, дверь позади него распахнулась и в комнату кто-то вошёл. Акмет обернулся и, увидев своего гостя, вздрогнул от неожиданности.

Перед ним стоял не человек. Вернее, это существо напоминало человека по форме, оно было явно гуманоидом, но выглядело далеко не так, как привычные Акмету люди. Светло-серая, как у мертвеца, кожа, узкие и длинные щёлочки глаз, большой рот с пухлыми чёрными губами, а вместо носа –  два отверстия, как у змеи. Руки у существа были непропорционально длинными, так же, как и пальцы, напоминавшие паучьи лапы. Одето оно было в обтягивающий красный комбинезон.

Несколько секунд они с Акметом просто смотрели друг на друга и не двигались. После этого существо что-то крикнуло в коридор на незнакомом языке, и раздались ещё чьи-то шаги.

Акмет вздрогнул. Убьют? Нет, не должны, хотели бы убить –  не спасали бы. Кто они вообще такие?

И совсем уж неожиданностью стало, когда в комнату вошёл Главный Инженер.

– Папа?! –  воскликнул удивлённый Акмет.

– Привет. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Что происходит?

Главный Инженер сказал что-то серому существу, и то ушло, закрыв за собой дверь.

– Присядь. –  Главный Инженер жестом указал на кресло неподалёку. –  Надо о многом поговорить.

Акмет послушно сел и приготовился слушать.

– Полагаю, у тебя много вопросов.

– Даже слишком. Кто они?

– Пришельцы. Инопланетяне из системы Лейтен.

– Что они тут делают?

– Ты удивишься, если я скажу –  живут?

Акмет сжал подлокотники.

– А мы?

– Что мы? Мы в какой-то степени –  их рабы.

Акмет стиснул зубы с такой силой, что ещё немного и, казалось, они раскрошатся.

– Получается, –  сказал он, –  они захватили планету? А мы сдались? Ушли под воду?

Главный Инженер рассмеялся.

– Ты правда думаешь, что они захватчики? О, нет, Акмет, всё не так. Они –  спасители. –  Он глубоко вздохнул и опустил взгляд. –  Стыдно признаваться, но мы и правда сгубили Землю. Озоновый слой был разрушен –  тут никто не обманывал. Ледники таяли, климат менялся. Всё было плохо. Потом пришли лейтенане. Они предложили сделку –  покупали у нас планету. Их технологии позволяли восстановить климат целиком и полностью, вернуть Землю чуть ли не к девственному первобытному состоянию. Естественно, люди согласились. А какой у них был выбор? Жара и радиация очень быстро бы уничтожили остатки человечества. Но покидать планету всё равно никому не хотелось. И тогда был заключён договор. Нам разрешили остаться на родине, но взамен мы должны были уйти под воду и добывать для них энергию. Работать. Это они построили Пацифик. И Атлантик, и Норт, и Индиан –  всё. Их генная модификация подарила нам жабры для работ под водой. Вот так. На Земле они обустроили курорт для своих –  очень им здешний климат понравился. Их родная планета холодная, а сюда они прилетают отдыхать. Даже оставили кое-что от старой человеческой цивилизации, как ты заметил, в качестве памятника, ну и для особой атмосферы, наверное.

Акмет слушал с замиранием сердца. Не хотелось верить в этот кошмар, но как не верить, когда теперь, наконец, головоломка сложилась, и все детали оказались на своих местах.