Пощады не знает путь долгий,
безжалостны холод и снег,
Их мучает голод жестокий,
а пищи в суме почти нет.
Сложить коли вместе еду их,
выживет только один,
Вдвоем же идти бесполезно —
погибнут и тот и другой.
Какая же польза, скажите,
обоим бесславно почить?
А жизнь одну, нелегко пусть,
но можно еще сохранить.
Как мудр, благороден Ботао,
это должны мы признать —
Сумел ради жизни другого
свою не жалея отдать.
 

Перенося холод и голод, Цзяоай добрался наконец до княжества Чу. Он остановился на постоялом дворе и на следующий же день отправился в город.

– Говорят, что чуский князь принимает на службу ученых людей. Как же, скажите, к нему попасть? – спросил он первого встречного.

– Возле дворца есть флигель для гостей, – отвечал тот. – И сановнику Пэй Чжуну приказано принимать там всех достойных мужей Поднебесной.

Цзяоай тут же направился к этому дому. Он оказался там как раз тогда, когда сановник Пэй Чжун подъехал к воротам. Цзяоай не замедлил подойти к нему и поклониться. Хотя Цзяоай был в лохмотьях, Пэй Чжун обратил внимание на его необычную внешность и, поспешив ответить на поклон, спросил:

– Откуда вы, уважаемый?

– Фамилия моя Ян, зовут меня Цзяоай, родом я из Юнчжоу, – отвечал Цзяоай. – Я слышал, что в вашей стране привлекают на службу ученых, и я явился к вам.

Пэй Чжун пригласил его войти, стал потчевать вином и яствами и оставил ночевать.

На следующий день Пэй Чжун, желая испытать познания Цзяоая, стал расспрашивать его о предметах, которые ему самому были неясны. Цзяоай просто и свободно отвечал на все его вопросы. Пэй Чжун пришел в восторг и сразу же доложил о Цзяоае князю. Тот немедля призвал Цзяоая во дворец и спросил его, какой надлежит избрать в правлении путь, чтобы страна была богата и войско мощно. Тогда Цзяоай изложил князю десять принципов, и все они касались тех вопросов управления страной, которые требовали настоятельного разрешения. Князь был восхищен. Он задал пир в честь гостя, назначил Цзяоая сановником, подарил ему сто *ланов золота и сто кусков атласа. Цзяоай кланялся снова и снова, роняя при этом слезы.

– Почему вы плачете, уважаемый? – спросил встревоженный князь.

Тогда Цзяоай рассказал, как Ботао снял с себя одежду и как отдал ему всю еду. Князь был растроган до глубины души, и все сановники, которым случилось присутствовать при этом, сочувственно вздыхали.

– Как же вы думаете поступить? – спросил князь.

– Я прошу дать мне отпуск, чтобы я мог похоронить Ботао, а после этого вернусь служить вам.

Тогда князь посмертно возвел Ботао в сановники, отпустил щедрые средства на его погребение и назначил людей сопровождать Цзяоая.

Простившись с князем, Цзяоай направился в горы Ляншань и разыскал там высохшее тутовое дерево. Тело Ботао так и лежало в его дупле, а лицо его было как у живого. Цзяоай пал ниц и зарыдал. Затем он собрал почтенных старцев из соседней деревни и выбрал место для могилы на живописном холме. По склону его струилась река, сзади вздымалась отвесная скала, а справа и слева тянулись пики гор, – словом, вид был оттуда прекрасный. Покойного омыли ароматной водою, надели на него одежду и шапку сановника, уложили в гроб и похоронили. Вокруг могилы насадили деревья, а шагах в тридцати от нее построили кумирню с изображением Ботао. Перед кумирней была установлена арка, на которой высекли памятную надпись, а при кумирне сбоку сделали небольшую пристройку для сторожа. Затем Цзяоай устроил торжественное жертвоприношение в кумирне. Во время церемонии он горько рыдал. И все собравшиеся – старцы из деревни и сопровождавшая Цзяоая свита – плакали. После жертвоприношения люди разошлись.

В ту ночь Цзяоай сидел в кумирне Ботао при ярко зажженных свечах и не переставая вздыхал. Вдруг пронесся порыв резкого ветра… Свечи померкли, затем снова разгорелись, и перед глазами Цзяоая в колышущемся свете пламени предстал человек. Он приближался, отдалялся и еле слышно плакал.

– Кто тут? – закричал Цзяоай. – Кто посмел ночью войти сюда?

Но человек молчал. Тогда Цзяоай встал, вгляделся в вошедшего и увидел, что перед ним Ботао. Цзяоай был ошеломлен.

– Душа ваша неподалеку отсюда, – обратился он к Ботао, – и раз вы явились ко мне, значит, что-то серьезное побудило вас к этому.

– Благодарю вас за добрую память, брат мой, – отвечал Ботао. – Вы только что вступили на службу и уже доложили обо мне князю и попросили у него разрешения похоронить меня. К тому же меня наградили знатным саном, одарили гробом, одеждой и всем прочим. Словом, вы сделали все. Одно только нехорошо – могила моя оказалась рядом с могилой *Цзин Кэ. Этот человек в свое время покушался на Цинь Шихуана, но потерпел неудачу и был убит. Его друг Гао Цзяньли похоронил его здесь. Дух этого Цзин Кэ очень свиреп. Каждую ночь он является ко мне с мечом в руках, бранится и угрожает: «Ты ведь человек, умерший от голода и холода, как же ты смеешь устраивать свою могилу у меня на плечах и отнимать у меня счастливое место! Если не уберешься отсюда, я разворочу твою могилу и вышвырну тебя вон, на пустырь». Вот какая беда ждет меня, – сказал под конец Ботао и добавил: – Поэтому я и пришел. Хотел сообщить вам о Цзин Кэ и просить, чтобы меня перенесли в другое место, иначе не избежать мне несчастья.

Цзяоай хотел было что-то спросить, но снова поднялся ветер, и Ботао исчез. Цзяоай проснулся и увидел, что он в кумирне. Все, что только что ему привиделось во сне, он помнил до мельчайших подробностей. На следующее утро он собрал старцев и спросил у них, есть ли тут поблизости еще чья-нибудь могила.

– Там, в сосновой роще, есть могила Цзин Кэ, а перед могилой храм, – сказали они ему.

– Этот человек покушался на Цинь Шихуана, но не убил его, был схвачен и казнен, – говорил Цзяоай, – так как же здесь может быть его могила?

– Видите ли, друг господина Цзин Кэ, господин Гао Цзяньли, был здешним жителем, – отвечали ему. – Он знал, что Цзин Кэ был казнен, а труп его выброшен на пустырь. Он-то и унес тайком его тело и похоронил здесь. Дух Цзин Кэ часто являлся сюда, и каждый раз с его приходом были связаны чудесные явления, поэтому местные жители построили здесь храм, где приносят жертвы духу Цзин Кэ, моля о счастье и благополучии.

Услышав это, Цзяоай поверил в свой сон и направился вместе со своими людьми к храму Цзин Кэ. Тыча пальцем в изображение Цзин Кэ, он кричал:

– Ты ведь простой мужик из княжества Янь. Ты жил у царевича как знатный гость, тебя окружили красавицами, одарили драгоценностями, все было к твоим услугам. А когда тебя направили в княжество Цинь, вместо того чтобы как следует обдумать, что нужно сделать, чтобы оправдать оказанное доверие, ты только дело испортил и себя погубил. И после этого ты еще смеешь являться сюда, обманывать и запугивать простой народ, требовать от людей жертвоприношений! Мой брат Ботао – известный ученый, добрый и честный человек, человек справедливости и нравственной чистоты. Как смеешь ты притеснять его? Если это повторится, я разрушу твой храм, выброшу из могилы твое тело и уничтожу тебя!

Затем Цзяоай направился к могиле Ботао и произнес перед могилой:

– Если Цзин Кэ сегодня ночью снова придет, то вы, мой брат, дайте мне знать.

В эту ночь он снова сидел в кумирне при зажженных свечах и ждал.

Перед ним опять предстал Ботао. Со слезами на глазах он сказал:

– Благодарю вас, брат мой, за то, что вы так поступили. Но у Цзин Кэ большая свита – это все *люди, которых он получил от местных жителей. Если вы, брат мой, сделаете из соломы чучела, оденете их в пестрое платье, вложите им в руки оружие и сожжете их перед моей могилой, то это поможет мне. Тогда Цзин Кэ не сумеет причинить мне вреда, – сказав это, он исчез.

Цзяоай той же ночью велел людям изготовить чучела, одеть их в пестрые платья и, выстроив чучела возле могилы, сжег их.

– Если все будет спокойно, все равно сообщите мне, – произнес он перед могилой и вернулся в кумирню.

В ту ночь бушевали ветер и ливень, и в звуках разразившейся бури словно слышался шум сражения.

Цзяоай вышел из кумирни посмотреть, в чем дело, и увидел бежавшего к нему Ботао.

– Толку от людей, которых вы сожгли, никакого! – взволнованно говорил он. – А к Цзин Кэ пришел на помощь еще и Гао Цзяньли. Скоро они выкинут мой труп из могилы. Прошу вас, брат мой, перенесите мое тело в другое место, чтобы избавить меня от этого несчастья.

– Как смеют они так обижать вас! – возмутился Цзяоай. – Нет, я помогу вам, и мы померимся с ними силами.

– Да вы ведь человек другого мира, а мы все духи. Как бы вы ни были отважны и смелы, но вы отделены от нас земным миром. Где же вам бороться с духами?! Ведь даже чучела и те могут только подбодрить меня своим криком, но им не под силу заставить могучий дух Цзин Кэ отступить.

– Хорошо, брат мой, идите, а я завтра кое-что предприму, – сказал ему в ответ Цзяоай.

На следующий день Цзяоай снова явился в храм Цзин Кэ, разбил его статую и хотел уже поджечь храм, но тут подошли старцы из ближайшей деревни и стали молить его не делать этого.

– Ведь это дух-покровитель нашей деревни, – говорили они. – Если разгневать и обидеть его, то, чего доброго, он нашлет на нас беду.

Вскоре вокруг Цзяоая собралось много народу – все это были жители соседней деревни, которые пришли просить его сохранить им храм Цзин Кэ. Настаивать на своем и поступать вопреки воле людей Цзяоай не мог.

Возвратясь в кумирню, он написал доклад, где благодарил чуского князя. Среди прочего в нем говорилось:

В свое время Ботао отдал весь скудный запас еды вашему слуге, и лишь благодаря этому слуга ваш смог выжить и встретить вас. Вы пожаловали ему высокое звание, и ему в жизни нечего больше желать. За все это в следующем *перерождении слуга ваш от всего сердца отблагодарит вас.

Весь доклад был проникнут искренним чувством и душевной теплотой. Передав доклад одному из сопровождавших его людей, Цзяоай направился к могиле Ботао, горько рыдал там и затем сказал своим людям:

– Дух Цзин Кэ до того притесняет моего брата, что мой брат не знает, куда ему деваться. Я больше не могу на это смотреть. Я собирался было сжечь храм Цзин Кэ и сровнять его могилу с землей, но не хочу обижать местных жителей, поэтому я решил стать духом подземных истоков и помочь моему брату в борьбе с духом Цзин Кэ. Вас я прошу зарыть мое тело вот здесь, рядом с этой могилой: вместе были при жизни, вместе будем и после смерти. Этим я смогу отблагодарить брата за то, что он для меня в свое время сделал. Чускому же князю доложите, что я прошу его следовать тому, о чем говорил ему, дабы он навеки сохранил в целости свою страну.

Сказав это, Цзяоай вынул меч и тут же, рядом с могилой Ботао, покончил с собой. Люди бросились к нему, но было уже поздно. Тогда они достали одежду, гроб, уложили в него Цзяоая и похоронили рядом с Ботао. В ту ночь во вторую *стражу разразилась буря – лил дождь, бушевал ветер, сверкали молнии, гремел гром, и крики сражения слышны были повсюду, на десятки ли. На рассвете, когда люди пришли посмотреть на могилы, они увидели, что могила Цзин Кэ треснула, словно от огня, а перед нею валяются белые кости. Сосны у могилы вырваны с корнем, а храм Цзин Кэ сгорел дотла. Пораженные, старики бросились к могиле Цзяоая и Ботао, возжгли курения и били земные поклоны.

Люди, сопровождавшие Цзяоая, вернулись в княжество Чу и доложили обо всем князю. Князь, растроганный глубиной дружеских чувств Цзяоая, повысил его посмертно в сане, а в горы Ляншань был послан чиновник с поручением построить перед могилой Цзяоая храм. На храме князь велел высечь «Храм преданного и верного», а перед храмом по высочайшему повелению была установлена стела, на которой записали эту историю. И поныне в храме том приносят жертвы, а дух Цзин Кэ с тех пор больше не появлялся. Местные жители четырежды в год приносили там жертвы, и просьбы и молитвы их всегда исполнялись. Сохранились старинные стихи, в которых говорится:

 
С древнейших времен
величайшие чувства гуманности, долга,
что землю объяли,
и мир весь, и небо,
вмещались всего лишь в двух *цунях
в груди человека.
Могилы ученых двоих.
В осенние тихие ночи
две чистых души
постоянно там бродят
при свете холодном
бесстрастной луны.