– Ничего я не перепутала. И ты меня не сбивай! – Решительность ночной гостьи расставить все точки не уступала игривости Поэта. – Человек уже рождается творцом, а вместе с человеком рождается его муза и ждёт, когда человек найдёт себя, осознает себя в творчестве. К такому человеку она и приходит. А если он занимается не своим делом, то к нему никакая муза не придёт. Мы, музы, на этот счёт весьма щепетильны. Чужого места никогда не займём и под себя его переделывать не станем.

– А если человек себя так и не нашёл? Извини, Музушка, я зажгу свечи. Тёмно уже.

– Пожалуй. А я на минутку удалюсь, носик припудрить.

Поэт вышел в комнату, взял с комода подсвечник с тремя красными свечами, водрузил его на кухонном столе и зажёг свечи. Дамы ещё не было. Поэт, воспользовавшись этим обстоятельством, обновил содержимое бокалов и, ставши лицом к окну, закурил.

– А вот и я! Продолжим? – напомнила о себе дама.

– Да, конечно! – как с моста в реку бросился Поэт в прерванный разговор.

– Если человек себя так и не нашёл, то ему не позавидуешь. Он самый несчастный человек. Не найти своего – всё равно что себя обокрасть. А пустота должна быть чем-нибудь заполнена. Вот и появляются конкурсы, дипломы и прочие регалии. Человеку, занятому не своим делом, это даёт ощущение признания, хотя по сути это всего лишь бальзам на раздражённое тщеславие. Творцу не нужны эти побрякушки. Он один. Он творит, он создаёт свой мир. Как Бог создал человека по своему образу и подобию, так и человек создаёт свой мир – по своему образу и подобию. А если человек занят не своим делом, то он создаст лишь подобие чужого мира.

– С человеком понятно. А что его муза?

– Приятно, что ты думаешь о нас. Когда человек умирает, его муза следует за ним. Звездой падая с неба, она возвращает Создателю данный человеку аванс – искру Божию, талант, способность творить. И только Он судит, отработал человек выданный ему при рождении кредит или нет.

– Когда умирает… А когда он ещё жив? Как человек может узнать, его это дело или нет?

– Довольно просто. Иметь несколько увлечений. В юные годы это часто случается. Со временем главное вытеснит все остальные. Когда главное направление определено, хотя бы намёком, пунктирно, появятся испытания посильнее, чем борьба за выживание между разными увлечениями. Например, испытание временем. Оставь своё дело на какой-то срок. Если найдёшь замену, то дело не твоё.

– И на какой же срок?

– Увы, даже я этого не знаю. – Дама пропустила сарказм Поэта мимо ушей. – Но! Потраченное на этот эксперимент время принесёт уверенность в своём деле. Возможно, что количество потраченного времени перейдёт в качество уверенности.

– Более или менее понятно. А есть и другие испытания?

– Конечно! Испытание славой, известностью, признанием. Человеку творческому как воздух необходим зритель. Но аппетит, как ты знаешь, приходит во время еды. Сначала просто зритель, а потом и ценитель. Но дифирамбы развращают: они пища для комплекса непризнанного гения. При этом наш «творец» становится нетерпимым к критике в свой адрес. Его творческие силы оскудевают. В итоге он замыкается в кругу своих почитателей. А когда он в качестве одной из причин занятия своим, как он полагает, делом выдвинет «в своё удовольствие», то можно сурово и убедительно констатировать, что это дело не его или пока не его.

– Значит ли это, что человек не может творить в своё удовольствие?

– Почему не может? Может. Но только на этапе отбора своего дела из всех остальных. Это ещё одно испытание. Творческим ростом. Если человек занят своим делом, то он не боится трудностей, с ним связанных. А если «в своё удовольствие», то творческий рост заменяется на шумовые эффекты.

– А для себя?

– Это всё равно что «ради удовольствия». Человек, выделившийся из числа себе подобных, не имеет права продолжать заниматься делом только для себя. Ему же нужны зрители. А если для себя, для своего удовольствия, тогда запрись дома, чтобы никто не видел и не слышал, и любуйся собой до самозабвения.

Здесь дискуссия неожиданно зависла. Поэт поймал себя на мысли, что ему совершенно безразлично, с кем он общается. «Надо же! Один на один с женщиной у себя дома, и мне абсолютно не хочется её соблазнять. Хотя при других обстоятельствах, например при знакомстве в сети, без этого бы никак не обошлось». Поэт смотрел женщине в глаза, и по его облику было видно, что он готовится задать ей важный, если не главный, вопрос.

– Поскольку ты меня посетила, можно ли сделать вывод, что я занимаюсь своим делом?

– Вполне. Но не надо обольщаться. Муза как пришла, так может и уйти. Если её что-то не устраивает.

– А тебя что-то во мне не устраивает?

– Да, мой Поэт.

– И что же?

– Твоя личная жизнь.

– О, милая, она и меня не устраивает, – грустно вздохнул Поэт. – Что же делать?

– То же, что и раньше. Искать женщину. Но такую, в которой мне стало бы комфортно и уютно. Ты только посмотри, в кого я превратилась. А была юна, воздушна, целомудренна, наконец! Теперь в это с трудом верится.

– Да, Музушка, были когда-то и мы рысаками…

– Только не надо обобщать, милый. Я никогда такой не была. Это ты, яхонтовый мой, как рысачил, так до сих пор ещё рысачишь. А с кем поведёшься… В конце-то концов мне может и надоесть менять место жительства. Как ты знаешь, один переезд равен двум пожарам. А я этих пожаров пережила столько, сколько ни один калькулятор не скажет.

– Как все женщины, ты склонна преувеличивать. Хотя я готов признать, что по сравнению с соответствующим кварталом прошлого года женщин стало немного больше.

– Тоже мне! Нашёл, чем гордиться, – фыркнула гостья.

– С чего ты взяла, что я горжусь? Это говорит, кстати, о том, как ответственно я подхожу к вопросу о твоём жилье. А вот ты можешь сказать, что же им всем нужно?

– Легко! То, чего им не хватает.

– Ну, это понятно! А теперь расшифруй.

– Снова легко! Если тезисно, то мужчины ищут в женщинах страсть, а женщины в мужчинах – мудрость.

– Ага! Лирика мужская и женская! – вспомнил Поэт.

– Она самая. Каждый человек имеет ядро, или сердцевину, и оболочку. Понимаю, что лирики не петрят в физике, тем более ядерной, но тем не менее человека проще представить в виде атома, состоящего из ядра и электронных слоёв. У мужчины в ядре мудрость, оболочка – страсть. У женщины наоборот: в ядре страсть, оболочка – мудрость.

– Подожди, если у них есть и ядро, и оболочка, то им всего должно хватать.

– Как бы не так! Цель не зацепиться оболочками, а соединиться ядрами.

– А может, всё намного проще? Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.

– Серьёзный выпад. Но у нас есть ещё потрох в потроховницах. Лучшее – враг хорошего. И контрвыпад: союз мужчины и женщины или наоборот – это компромисс между тем, что хочется, и тем, что имеется.

– Браво, Муза! Подтверждаю укол. А как же связать этот компромисс и твою ядерную теорию?

– И снова легко! Оболочки – разменный материал на пути к ядру.

– И всё-таки, Музушка, твоя теория не объясняет тонкостей человеческих взаимоотношений. Представь, есть ядра, но нет оболочек. Вот картинка! Мужчина мудрый, а женщина страстная. В жизни такое бывает.

– Бывает, не спорю. Но ты же хочешь как в жизни. Изволь получить. Мужчина, вполне возможно, сохранит мудрость, а женщина (природа есть природа) со временем утратит свою страстность. Как тебе такая картинка?

– Да уж… Идиллия… Он целомудренен, она дура. Хорошо, не дура, а наивна, как ребёнок.

– Вот-вот. Оболочка – она как щупальца, как антенна. А может, как радар. С помощью оболочки человек ищет родную душу. Да и просто убеждается, что он не один в этом мире.

Рассудительность дамы вызвала у Поэта защитный рефлекс. Напряжённо и судорожно он метался в мыслях, стараясь отыскать достойный ответ. От этих поисков ему стало жарко и душно. «Как? Уступить женщине в споре?» С такой мыслью Поэт никак не хотел смириться. Но когда его рассеянный и усталый взгляд столкнулся со взглядом дамы, он даже устыдился своего прежнего желания биться до победного конца. Поэта поразило то, что во взгляде женщины не было примитивного, самодовольного и злорадного торжества победы. Он был словно прикован к её глазам, источавшим желание поделиться плодами этой победы. Но над Поэтом измывалась духота, и он открыл окно полностью. Ночной ленивый ветерок, взмахнув накидкой прохлады, затушил свечи. По ослеплённой комнате расплескался свет полной луны.

– Скажи, горящие звёзды – это музы, ждущие своих поэтов? – спросил Поэт, подставив лицо под лунный свет.

– Почти. Надеющиеся на то, что поэты не забудут, кто они. – Женщина стала рядом с Поэтом, и он почувствовал тёплую дрожь её тела.

Инстинктивным движением он обнял женщину и привлёк её к себе. Она подалась и, обняв Поэта, положила голову ему на плечо. Так они и стояли, обнявшись, будучи сами в объятиях лунного света.

– Извини, но мне пора уходить.

– Ты ещё придёшь? – В голосе Поэта боролись отчаяние и надежда.

Ответом ему была улыбка. Ночная гостья медленно растворялась в лунном свете. Поэт смотрел ей вслед, пока она совсем не исчезла.

Закрыв окно, он побрёл в комнату и, рухнув на диван, моментально заснул. Ему снилась женщина, красивая и умная, идущая по небу в лунном свете к его распахнутому окну, и ощущение тепла, удивительного и доброго тепла в сердце. Шумный и задорный рассвет разбудил Поэта и стянул его с дивана. Первым делом он пошёл на кухню, и там его ждал сюрприз – стол со свечами в бронзовом подсвечнике, полбутылки коньяка, два бокала, коробка конфет, пепельница с тремя окурками. «Значит, это всё было! Да нет же! Как это могло произойти? Наверное, зашёл ко мне кто-нибудь. Всё! Кончаю коньячить, начинаю квасить, в смысле перехожу на квас. А теперь – в душ и приводить себя в порядок».

Поэт был уже готов поверить в самые невероятные версии происходившего прошлой ночью на кухне, но увиденное им в ванной разрушило все его предположения. На зеркале над раковиной губной помадой было написано:

Когда наступит ночь,
Лунного света лучом
В сердце твоё войду.
Войду и останусь —
Это отныне мой дом.

«Так было или не было?»

Поиск ответа на этот вопрос превратился для Поэта в бесконечную и изощрённую пытку. Он решил дождаться ночи, надеясь, что она раскроет эту мучительную загадку. Всё утро Поэт промаялся, днём взялся за генеральную, как ему представлялось, уборку, с которой провозился до вечера. А вечером в ожидании ночи он мастерски изобразил творческую деятельность. Настолько мастерски, что не заметил, как зрелая ночь уже развесила гирлянды звёзд. Поэт подошёл к окну и снова окунулся в лунный свет. Разочарованный в своих ожиданиях, он решил сделать «контрольный» визит на сайт знакомств и если опять ничего, то сразу лечь спать. Но начатый сюрпризами день так же и закончился. На своей странице Поэт, к своему удивлению, обнаружил сообщение. Анкета не прояснила личность женщины: имя скрывалось за ником, а её внешность была даже несколько блеклой по сравнению с увиденной во сне. «Что внешность! – рассудил Поэт здраво. – Я и сам не Ален Делон. Посмотрим, что она написала. Может, и отвечу».