Дарья Боровски

Родилась я в Ленинграде. Там же получила диплом учителя иностранных языков: испанского и английского. Несколько лет преподавала в Венгрии. Уже больше двадцати лет живу с семьёй в Словении. Мои дочки, все три, родились в Любляне и хорошо говорят по-русски. Последние 5 лет учу словенцев русскому языку. Это даёт мне возможность всё больше и больше убеждаться в безграничной выразительности и красоте нашего «великого и могучего».

Писать начала совсем недавно. За это время дважды была номинирована на соискание премии «Писатель года 2015 и 2016» портала «Проза. ру». Я буду рада, если у кого-то улучшится настроение после моих рассказов. Где-то прочитала, что в тексте Библии 800 раз (!) повторяется идея о том, что человек должен быть счастливым и должен жить счастливо. Очень бы хотелось в этом помочь моим читателям.

Желаю вам приятного чтения! До новых встреч!

Встреча на улице

– Какой у Вас пёсик славный! Глазки и носик чёрненькие… Сам беленький, лохматенький… Язычок высунул… устал, мой хороший… Дай я тебя, милый, поглажу… Я зверушек люблю. Всегда любила. А они это чувствуют. И чего некоторые их боятся? Любить их надо, и живым тогда останешься… Как я когда-то… выжила…

Давно это было. В войну. Я тогда совсем ещё девчонкой была. Жила в Ленинграде. Да я всю жизнь прожила в этом городе, здесь, в центре, в подвальной квартире, если не считать эвакуации во время войны. Немцы, когда город окружили… Страшно было… Первый год, наверное, легче прошёл, потому что мы тогда ещё не до конца понимали, что ждёт впереди. А вот потом… Сейчас мне кажется, что самое ужасное обострялось весной, когда при первой оттепели оттаивали трупы на улицах и все нечистоты, накопленные за зиму. Канализация-то и водопровод не работали… Бомбёжка, голод, разруха, потеря близких… а тут ещё эта жуткая вонь… Не дай бог вам такое пережить! Никому не дай бог!.. Люди в мире должны жить и в любви.

Ну, какой же ты славный пёсик!.. Ласковый… Беги-бе-ги, хороший…

В блокаду добрые люди помогли мне с эвакуацией по Дороге жизни. Тогда повезло… Живой осталась… Наш грузовик проскочил, успел, а за нами несколько под воду ушли, под лёд… Дети и старики… Ужас!..

Определили меня в посёлок под Ленинградом. Такая я была измождённая, слабенькая… Как только на ноги встать смогла, меня перевели к партизанам в леса. Связной я там была до самого конца войны. После блокадного Ленинграда в лесах, можно сказать, я счастлива была… Нет, голод, конечно, повсюду был… холод… Смерть… повсюду смерть… Но я подросток была, фантазёрка… Плетусь по лесу с очередным заданием. Красота везде – дух захватывает! Про немцев старалась не думать, забыть, чтобы не так страшно было. Вот и фантазировала о будущем счастье, как все девчонки, должно быть, мечтают. А там, глядишь, и задание выполнила, день прожила. Вечером чайку горяченького попила, согрелась… Вот оно и счастье!

Леса под Ленинградом к концу войны я как свои пять пальцев знала. Но это потом, когда привыкла. А по началу-то тяжело было. Все тропинки да полянки одинаковыми казались. Я же городская была… Сосну от ели отличить не могла… Старшие товарищи терпеливо обучали. Спасибо им! Везло мне на людей! Да… Везучая я…

Смотрите, Ваш пёсик сюда бежит. Какой хорошенький!.. Какая же у тебя шёрстка мягкая!..

Сначала, чтобы меня обучить, нас в паре посылали, но это опаснее было, да и людей очень не хватало. Вот как только я уже могла сама справляться, меня и послали с заданием в другой партизанский отряд.

Ночью снег выпал. Рано утром из землянки выбралась, а вокруг всё белым-бело! Вон… Как его шёрстка… Да… Пошла я на задание, а лес-то так изменился… Чувствую, кругами хожу. Замёрзла, да голод не тётка. Летом-то можно было то ягодку какую найти, то грибок, иногда даже травки пожуёшь – и то легче! А тут снег всё скрыл…

Устала я. Вышла на какую-то полянку. Там пенёк под деревом был. Вот я на этот пенёк села, думаю, как дальше быть. Вдруг вижу – надо мной на ветке кошечка сидит. Глаза у неё голодные, сама тощая, да хвост короткий. Так мне её жалко стало! Думаю, бедный зверь! Люди друг с другом бьются, а невинные звери страдают! Решила я, что хвост несчастной снарядом отбило. Знаете, сколько животных погибло от снарядов, мин, бомб, пожаров? А тут ещё лютые зимы во время войны были. Животным есть тоже было нечего. Домашние животные, кого не съели, одичали, искали еду, где могли.

Вот смотрю я на кошечку и разговариваю с ней. Прощение я у неё просила за глупость людскую. Говорю ей, что я тоже голодная и холодно мне, что дорогу потеряла. Говорю, война проклятая когда-то же кончится, и будем мы все в мире жить. И люди зверям помогать будут, а звери людям. Кошечка расслабилась и внимательно слушала. Мне кажется, я ей всё о себе рассказала, хоть и кратко…

Вдруг грохот и рёв моторов. Это немецкие самолёты над лесом летели. В это время нужно к стволу дерева прижаться, чтобы на снегу не заметили сверху. Страшно очень. А тут кошечка бедная. Вскочила она на ветке на все четыре лапы, спина дугой, шерсть дыбом, сама шипит… Чтобы ей не так пугливо было, я её попыталась поближе к себе позвать, но она никак не реагировала. Видно было, что совсем дикая стала эта зверушка. Жалко мне её было. Очень жалко. Тогда я подбежала к её дереву, где она сидела, к стволу прижалась. Она на ветке сидит, вся напряглась опять. Я как раз под ней стою, тоже от ужаса и холода трясусь. Ну и как тут поможешь? Разве что разговорами. Самолёты пролетели, грохот прекратился, а я её снова успокаивать стала, а может, не столько её, сколько себя. Только так она в напряжении и следила внимательно за мной, лапу больше не свешивала как раньше.

Не знаю, как долго я разговаривала с ней, стоя как раз под веткой, где она рычала, а только мне легче стало. Выговорилась. Страх прошёл. Снега пожевала – ожила. Дальше надо было идти. Попрощалась я со зверушкой. С собой звать не стала: кормить-то нечем! Так она и осталась там на ветке сидеть.

Хороший пёсик… Хороший. Ой, он мне руку лизнул! Благодарит за ласку…

Ну, а потом я узнала, что это не просто кошка была, а самая настоящая дикая рысь. Мне лесник объяснил, что рысь намного крупнее домашней кошки. Я этого не заметила, потому что она на ветке была. На ушках у рыси кисточки и хвост короткий всегда. Сытая рысь редко нападает на человека, а вот голодная – запросто, особенно, когда видит, что человек ослаблен – болен или раненый. Чаще она прыгает сверху и очень опасна. Лесник сам видел то, что остаётся после такого прыжка.

А я теперь точно знаю, что когда дикий зверь чувствует ласку и любовь, он никогда не нападёт. Не нападёт даже во время голода, во время страха и когда перед ним уставший, голодный подросток. Я с ней тогда разговаривала искренне и честно, и жалела её по-настоящему, от всего сердца. Это меня и спасло. Именно любовь мне помогла выжить.

А собачка Ваша опять побежала к своим приятелям. Смотрите, как они хорошо играют все вместе! Не ссорятся… Вот и молодцы… Так и надо: в мире жить. Всем в мире и в любви.

Евгения Дериземля

Меня зовут Евгения Михайловна Дериземля, родилась 25 января 1984. Живу в городе Кременчуг на Украине.

Я увлекаюсь написанием рассказов, стихов, сказок для детей. Принимаю участие в разных литературных конкурсах. Являюсь финалисткой международного литературного конкурса «Творческий проект «Об этом говорят…» Книга – 2014», а также финалисткой международного литературного конкурса «Осенний полет фантазии – 2014»; Дипломант международного литературного конкурса «Вся королевская рать» (1 этап, проза для детей, 2015); финалистка международного литературного конкурса «Поэтический слэм» (2015); призер Литературного конкурса «Самый яркий праздник года – 2016» (третье место); финалистка интернет-конкурса «Сбереги» (2016, г. Серов); являюсь победительницей всеукраинского литературного конкурса (3 место) «Возрождение» в номинации «Проза» (2016).

Новый министр короля

Случилось это давным-давно в далекой прекрасной стране. Сколько веков назад это было, уже никто и не вспомнит. Правил тем государством великий король, правил мудро, но был тот король немного чудаковат, а впрочем, все великие люди имеют свои странности. Возомнил венценосец себя не просто коронованной особой, а божеством.

– Считайте меня Богом! – заявил он своим подданным.

Часами монарх мог стоять перед толпой людей, напустив на себя, как ему казалось, божественный вид, страшно выпучив глаза. Это были не все его причуды. Был у правителя любимый белый конь, скакун благородных кровей. И так король любил этого коня, что назначил его министром. Выстроил для жеребца мраморные конюшни со скульптурами и фонтанами, и даже денежный оклад, как и любому министру, назначил, а ведь животное и не понимало, что такое деньги. Тем не менее, жалование скакуну начислялось регулярно. И не мудрено, ведь лошадь каждый день присутствовала на совете министров, и ее голос в принятии важных государственных решений был очень значимым. Обращаться к жеребцу положено было как к самой важной персоне, только на «вы», и следовало его называть господином.

– Господин конь, а не соблаговолите ли вы утвердить резолюцию, – с поклоном подносили скакуну очередную важную государственную бумагу.

«И что с ней делать, кто его знает, – подумал конь, – может, ее есть нужно?» – и сжевал поднесенный ему документ.

Удивительно, но король своим новым придворным был весьма доволен, а может, ему просто нравилось потешаться над своими важными чиновниками. С удовольствием монарх наблюдал за тем, как его вельможи, разодетые в дорогие шелка и увешанные драгоценностями, бьют поклоны перед глупым животным, стараясь ему угодить. Ну еще бы! Ведь непочтение к высокопоставленной особе из совета министров каралось смертной казнью. Так же новому министру положено было присутствовать на всех балах и званых ужинах. Каждый дворянин почитал за честь пригласить к себе в гости именитую лошадь. Вот и сейчас пришел посыльный от самого короля.

– Господин министр, – с низким поклоном обратился к скакуну слуга.

Конь смирно стоял в своем стойле и жевал зеленую свежескошенную траву.

– Его величество приглашает вас на сегодняшний торжественный бал, – все тем же помпезным тоном продолжил глашатай, но жеребец даже ухом не повел, продолжая громко чавкать своим любимым лакомством.

– Король будет очень рад лицезреть вас рядом с собой за праздничным столом.

Конь вскинул голову и громко заржал, мотая гривой.

«Ох уж эти люди», – подумал белый жеребец, – опять нарядят его в синий камзол с кружевным воротником и поведут во дворец по скользкому мраморному полу, да еще и с дамами танцевать заставят.

Вот в прошлый раз довелось с толстой женой советника его величества вытанцовывать. Подковы звонко выстукивали по скользкому мрамору, копыта разъезжались в разные стороны. Конь не удержался да и завалился. Хорошо, хоть на толстую даму упал, с которой танцевать пришлось, а то ведь больно было бы. Но не смотря на этот конфуз, каждая богачка почитала за честь пойти на круг вальса с конем-министром. А как же! Ведь это было пожелание его величества. А ослушаться короля-самоду-ра никто не смел.