Для Уэллса ограничение деторождения или запрет на него среди определенных слоев населения – один из вариантов конкуренции видов: «Вместо того чтобы соперничать между собой в более или менее ловком спасении от смерти и страданий, мы можем соперничать на поприще права давать жизнь, а побежденным будет выдаваться какое угодно вознаграждение»^[13]. В 1929 году Уэллс допустит использование «камер смерти» для очищения человеческого вида от нежелательных генетических признаков^[14].

У Платона высшей «расой» являются мудрые правители-философы (результат селекции партнеров из числа стражей и длительного периода обучения и подготовки). Правители и стражи как высшие слои общества противопоставлены низшим – ремесленникам и земледельцам, основная миссия которых – жизнеобеспечение Государства.

В Утопии Уэллса население также подразделяется на группы, или касты. Уэллс различает четыре типа ума и, соответственно, четыре группы людей: «созидатели»– интеллектуалы, творческие личности, обладающие поэтическим складом ума – артистическим или ученым (Poietic); «кинетики», способные и деятельные люди, хорошие организаторы – преподаватели, артисты, проповедники и т. п. (Kinetic); «глупцы», лишенные адекватного мышления и воображения (Dull) и «низшие», обладатели пошлого ума, асоциальные, лишенные морального чувства (Base). Границы между группами подвижные, допускающие переход из одной группы в другую. Однако, как и в Государстве Платона, правителем Утопии – «самураем» в терминологии Уэллса – может стать только представитель высших каст («созидатель», или «кинетик»). Жизнь самураев, как и жизнь платоновских правителей-философов, подчинена строгим правилам и предполагает ряд ограничений (отказ от алкоголя, курения, азартных игр и т. п.) и обязательств (в т. ч., регулярное чтение новых книг). Именно самураи осуществляют «социальную хирургию»: ограничивают деторождение в определенных группах населения, уничтожают «выродков».

Матричная структура, заложенная утопией Уэллса и Государством Платона, сложнее, чем заданная «Островом доктора Моро», и предполагает биомоделирование человека, в т. ч. направленную селекцию, деление людей на «высших» и «низших» (гений / обыкновенный человек), кастовую структуру общества (деление на фракции), правление «высших» (у Платона это философы, у Уэллса – самураи), обладающих наиболее полным знанием о мире, и кинетический характер утопического общества, предполагающий возможность изменения, не характерный для утопии как жанра.

Актуализируя те или иные составляющие платоновско-уэллсовской матрицы утопии, кинематограф воплощает тот или иной вариант эволюции – эволюцию биологическую, творческую, этическую или кооперативную. При этом оценка вектора эволюционного процесса существенно варьируется, далеко не всегда являясь негативной.

По следам романов «Современная утопия» и «Люди как боги» (Men Like Gods, 1923) Уэллса и в споре с его концепцией общества будущего был написан антиутопический роман Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (Brave New World, 1932). Во время работы над книгой Хаксли (внук Томаса Генри Гекели, у которого учился Уэллс) признавался, что пишет роман "on the horror of the Wellsian utopia and a revolt against it"^[15]. Биомоделирование человека и построение общества на основе евгеники – центральная тема романа и его телеверсий (1980, реж. Burt Brinckerhoff, NBC; 1998, реж. Leslie Libman, Larry Williams, NBC). Так, фильм 1998 года, как и роман, начинается с объяснения генетического программирования и системы размножения, причем в фильме речь идет о генетической инженерии, об искусственном оплодотворении яйцеклетки вне организма и последующем почковании яйца, из которого можно получить до 96 почек, в каждой из которых может развиться зародыш человека:

«Так начинается наша жизнь… Выбираются идеально подходящие мужские и женские ДНК. Яйцеклетка оплодотворяется, ДНК соединяется… и начинает расти ребенок. Но до Войны мужчины и женщины сами подбирали себе партнера. Это было опасно. Случиться ведь могло что угодно. Дети принадлежали им… как вещи. Они не ценили свободу, как мы теперь. Это называлось семья. С тех пор многое изменилось. «У нас нет преступности, болезней, войн, старости и страдания». «Каждый человек генетически спроектирован и идеально играет свою роль в обществе, поэтому все счастливы» […] «Я только не понимаю, как детей раньше декантировали». А этого и не было. Они рождались. Мужчины с женщинами занимались сексом, женщины беременели и рожали. «Что, как животные?» Знаю, в это трудно поверить. Это был болезненный, опасный и унизительный процесс. «Значит, они боялись заниматься сексом?» Иногда, если мужчина с женщиной хотели детей, они женились и потом занимались сексом только друг с другом. «Как долго?» Всю жизнь. «Значит, они были матерями и отцами?»^[16] («This is how life begins… For all of us. The male and female DNA are matched to make sure everything comes out just right…The egg is fertilized; the DNA are combined…and the baby starts to grow. Before the Wars…men and women would match their own DNA. Then…anything could happen. That was very dangerous. Children belonged to them…like objects.

They did not value freedom like we do today. It was called 'Family'We've come a long way since then. "Today we have no crime…no disease, no war, aging, or suffering". "Each of us is genetically designed…to fit perfectly into our place in society". "So everyone's happy". Very nice. Good job, Gabriel. I do not understand. How were children decanted in the old days? The children were not decanted. They were born. After a woman and a man had sex…the woman would get pregnant and then give birth. Like animals? It's hard to believe. It was a very painful, dangerous and degrading experience. So. Werethey afraid to have sex? Sometimes. If a man and a woman wanted to have babies…They would get married. And then they were supposed to have sex with each other. For how long? Their whole lives. You mean they were 'Mothers' and 'Fathers'?»)

Общество не просто делится на касты (альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон) – оно делится на касты, которые объединяются в два класса: высших (альфа и бета) и низших (гамма, дельта и эпсилон). Различие высших и низших начинается еще в инкубаторе, где оплодотворенные яйца, из которых позднее разовьются альфы и беты, остаются до своего логического конца, а гаммы, дельты и эпсилоны через тридцать шесть часов снова подвергаются обработке и дальнейшему почкованию. Естественно, что все руководство – это интеллектуалы альфа-плюс, представляющие собой аналог философов Платона и самураев Уэллса.

Проведенный в островном пространстве эксперимент по созданию государства, населенного исключительно альфами, о котором становится известно в ретроспективном повествовании, продемонстрировал несостоятельность идеи бессословного общества и необходимость кастовых различий: обеспеченные всем необходимым, альфы оказались неспособны к распределению труда, в результате гражданских войн большая часть альф погибла, а оставшиеся в живых попросили о возвращении в прежнюю кастовую структуру. Общественная справедливость в Мировом Государстве, как и в Государстве Платона, заключается в повиновении низших руководству высших, в отсутствии стремления занять несвойственное и непредназначенное место.

В фильме 1998 года Ленайна, отказываясь от официальной версии истории, изложенной в едином школьном учебнике, объясняет ученикам, что древние греки «поклонялись людям действия, жертвовавшим собой, они называли их героями. Но цивилизация развивалась, и роль героев становилась все менее важной. Сейчас мы знаем, что героизм был всего лишь антисоциальным поведением, необходимым в старом несовершенном мире…, потому что герои изменяют вещи. А мы не должны хотеть изменений. Герои доказывают, что один человек может все изменить» («worshipped men of sacrifice and action, whom they called heroes. As Civilization progressed, the world of heroes became more and more irrelevant. Now we know that heroism is really antisocial behavior but necessary in the old and imperfect world because heroes change things. We're not supposed to want anything to change. Heroes mean that one person can make a difference»). Новому миру, девиз которого «Общность, одинаковость, стабильность», противопоставляется нестабильный мир героев-деятелей.

Роман и его экранизации создают негативный образ и социалистического, и технократического общества, поощряющего консюмеризм^[17]. Хаксли ставит под сомнение и «этическую эволюцию», адвокатом которой выступал Уэллс, и «творческую эволюцию» по Ламарку, сатирически изображая методы выработки нужных типов поведения^[18]. Симпатии писателя находятся на стороне кооперативной эволюции по Кропоткину, о чем он и заявляет в предисловии:

«Если бы я стал сейчас переписывать книгу, то предложил бы Дикарю третий вариант. Между утопической и первобытной крайностями легла бы у меня возможность здравомыслия – возможность, отчасти уже осуществленная в сообществе изгнанников и беглецов из Дивного нового мира, живущих в пределах Резервации. В этом сообществе экономика велась бы в духе децентрализма и Генри Джорджа, политика – в духе Кропоткина и кооперативизма. Наука и техника применялись бы по принципу “суббота для человека, а не человек для субботы”, то есть приспособлялись бы к человеку, а не приспособляли и порабощали его (как в нынешнем мире, а тем более в Дивном новом мире)»^[19](«If I were now to rewrite the book, I would offer the Savage a third alternative. Between the utopian and the primitive horns of his dilemma would lie the possibility of sanity – a possibility already actualized in some extent, in a community of exiles and refugees from the Brave New World, living within the borders of the Reservation. In this community economics would be decentralist and Henry-Georgian, politics Kropotkinesque co-operative. Science and technology would be used as though, like the Sabbath, they had been made for man, not (as at present and still more so in the Brave New World) as though man were to be adapted and enslaved to them)»^[20].

Евгеническая программа и генетический детерминизм становятся основной темой в фильме «Гаттака» (Gattaca, 1997, США, реж. Andrew Niccol). Все люди в мире фильма делятся на два класса: «годные» (valid) и «негодные» (in-valid), высшие и низшие. Так, Винсент (Ethan Hawke) – «негодный», рожденный без помощи генетической инженерии; его младший брат Антон – «годный», смоделированный на основе наиболее удачных генов родителей:

– Взятые у вас яйцеклетки, Мария, были оплодотворены спермой Антонио. Мы отсортировали двух здоровых мальчиков и двух девочек. Без предрасположенности к любым наследственным заболеваниям. Давайте выберем наиболее совместимого кандидата. Какой пол вы хотите?

– Мы хотели бы, чтобы у Винсента был брат, для игр.

– Вы выбрали карие глаза, темные волосы и… светлую кожу. Я ликвидировал все, что может нанести ущерб: преждевременная плешивость, алкоголизм, склонность к насилию, к тучности.

– Мы бы не хотели… Болезни – да, но… Мы хотели бы оставить что-нибудь и на волю случая.

– Дайте своему ребенку лучший старт. У нас достаточно встроенных изъянов. Ребенок не нуждается в дополнительных трудностях. Это часть вас. Просто – ваша лучшая часть. Вы могли зачать 1 000 раз и не получить такого результата. Вот так появился Антон. Сын, достойный имени моего отца^[21].

– Your extracted eggs, Marie… have been fertilized with Antonio's sperm. After screening, we are left with two healthy boys… and two very healthy girls. Naturally, no critical predispositions to any major inheritable diseases. All that remains is to select the most compatible candidate. First, we let's decide on gender. Have you given it any thought?

– We would want Vincent to have a brother, you know… to play with.

– Of course. Hello, Vincent. You have specified hazel eyes, dark hair and fair skin. I've taken the liberty of eradicating any potentially prejudicial conditions. Premature baldness, myopia… alcoholism and addictive susceptibility… propensity for violence, obesity, etc.

– We didn't want. Diseases, yes, but… We were just wondering if it's good to leave a few things to chance?

– You want to give your child the best possible start. Believe me, we have enough imperfection built in already. Your child doesn't need any additional burdens. Keep in mind this child is still you. Simply the best of you. You could conceive naturally a thousand times and never get such a result^[22].

Заменив свой материал «негодного» (частички кожи, кровь, мочу) на материал «годного» инвалида Джерома Юджина Морроу (Jude Law), Винсент проходит отбор в аэрокосмическую корпорацию Гаттака и готовится к полету на Титан. За историей самозванца и детективным сюжетом (расследованием убийства, совершенного в лаборатории корпорации) скрывается полемика с евгенической утопией Платона-Уэллса. Винсент в финале фильма превосходит генетически совершенных соперников. В «Гаттаке», как и в антиутопии Хаксли, поддерживается идея продуктивной случайности, или ошибки. Физическая недостаточность Бернарда Маркса (низкий рост) в романе «О дивный новый мир», равно как и его умственное превосходство над другими альфами, возможно, обусловлены сбоем в процессе биомоделирования (ошибочно влитым в кровезаменитель спиртом). Победа Винсента над братом-соперником и над обстоятельствами, открывшая путь в космос, также становится возможной благодаря его генетическому несовершенству: в отличие от «годного» брата, «негодному» Винсенту в трудных ситуациях всегда приходилось выкладываться до конца, не рассчитывая на возможность отступления. Параллелизм заключительных сцен – самоубийства Джерома, которое он называет путешествием, и отправления в полет Винсента – отменяет генетический детерминизм и уравнивает героев. Начало путешествия есть одновременно окончание переходного периода, в процессе которого происходит трансформация обоих героев – телесная и духовная. Джером говорит Винсенту: «Я только одолжил тебе тело. Ты одолжил мне свою мечту».

Автором финальных слов фильма с равным успехом может быть каждый из них: «Для меня, которого не должно было существовать в этом мире, неожиданно оказалось тяжело покидать его. Говорят, каждый атом в наших телах когда-то был частью звезды. Может быть, я не ухожу. Может, я возвращаюсь домой». "I only lent you my body. You lent me your dream". Автором финальных слов фильма с равным успехом может быть каждый из HHx: "For someone who was never meant for this world… I must confess I'm suddenly having a hard time leaving it. Of course, they say every atom in our bodies was once part of a star. Maybe I'm not leaving. Maybe I'm going home".

Разрушение концепции общества, построенного по модели Платона-Уэллса, и генетического детерминизма продолжается в дистопии «Остров» (The Island, 2005, реж. Michael Вау), где на первый план выходит тема клонирования: деление на высших и низших проходит по линии человек / клон. В островном пространстве, как и в Государстве Платона, допустимо манипулирование низшими: клоны не подозревают, что победители розыгрыша лотереи отправляются не на прекрасный Остров, а на смерть после изъятия органов, ради которых их и выращивали^[23].