Глава 7

Мирон.

Едем в машине.

Я напряжён как струна. Пальцы вонзаются в руль, как в спасательный круг.

Галя сидит рядом, молчит и скорбно поджимает губы. Бросает на меня затравленные взгляды из-под полуопущенных ресниц.

– Ну извини, – говорит она, когда мы в очередной раз встречаемся глазами.

– Извини, – раздражённо повторяю. – Кто тебя за язык тянул?

– Меня? Это ты мне сказал соглашаться на всё предложения, так что я действовала согласно оговоренным условиям.

Блин, ну не подкопаться!

Сам виноват, да?

От этого легче не становится, проблему всё равно нужно решать, и причём крайне оперативно.

– Зачем про детей ляпнула?

– Само как-то… Я плохо контролирую то, что говорю, когда нервничаю.

– Где мне теперь этих детей искать? У тебя есть знакомые, которые могут одолжить нам пару карапузов на выходные?

Галя резко поворачивается ко мне, удивлённо хлопает глазами.

– Одолжить?

– Да. Дать в аренду или что-то типа того. Или… Мы можем взять актёров. Да, точно! Наймём детей-актёров, напишем для них сценарий и…

– Мирон, у меня правда есть дети, – перебивает Галя.

– Серьёзно?

Светофор.

Жму по тормозам и отвлекаюсь от дороги, чтобы на Галю взглянуть ещё раз, но уже под иным углом и с новыми вводными данными.

Сколько ей лет? Когда успела двумя детьми обзавестись? И где отец этих детей, в конце концов?

Не представляю, чтобы мужчина в здравом уме отпустил свою жену с каким-то левым типом на вечеринку, даже пускай за это и пообещали хорошо заплатить.

Опускаю взгляд ниже, на Галины сцепленные на коленях пальцы. На безымянном нет кольца, лишь тонкий бледный след, будто оно было там совсем недавно.

Понятно, развелись.

Бывает.

Галя, заметив на себе моё пристальное внимание, сжимает руки в кулаки и прячет их в складках шерстяного пальто.

– Не нужно, – говорит она тихо.

– Чего не нужно?

– Пытаться меня анализировать. Ты ничего не знаешь.

– Мне нет никакого дела до твоей личной жизни, – закатываю глаза. – Так, хорошо, давай решать, что мы будем делать с нашей проблемой?

– С нашей? – Удивлённо ползут её брови наверх. – Нет, с твоей проблемой.

– Это ты обеспечила меня этой проблемой, поэтому будь добра, неси ответственность. У тебя есть дети, и мы…

– Нет, – отрезает Галя решительно. – Никаких больше «мы». Уговор был на один вечер, я выполнила свою часть сделки и не собираюсь вовлекать своих детей в этот цирк.

– Галя, ты должна.

– Я ничего тебе не должна, мистер Мне-Жаль-Что-Я-Такой-Неотразимый! Ты обещал, что наши пути разойдутся, – Галя фыркает, отворачиваясь к окну. – Так будь мужчиной, держи своё слово.

Уела, чо.

Молча подъезжаем к её дому.

Серая унылая панелька. Двор, плотно заставленный машинами. Детская площадка, словно пережившая армагеддон, в центре которой стоят покосившиеся от времени качели.

Ну, а ты чего ожидал, Мирон Юрич? Что Галя на свою зарплату тащит двоих детей и на сдачу владеет скромным домиком на Рублевке?

У неё явно туго с деньгами.

С деньгами, да!

Паркуюсь у подъезда.

– Галя, я готов заплатить за твою помощь.

– О, не сомневаюсь! – С ядом.

– Я утрою ту сумму, что ты получила сегодня.

– Утроишь? – На лице её отражается активный мыслительный процесс: формулы полетели, умножение многозначных чисел.

Она долго молчит, а я сижу и смиренно жду вердикт. Не отрывая глаз от её лица, пытаюсь предугадать, что она ответит. Внутри всё сжимается, будто я играю на бирже.

– Всё равно – нет, – хмурится Галя и скрещивает руки на груди, всем своим видом показывая, что не намерена больше сотрудничать.

– Галь, ну что мне прикажешь делать теперь?

– Слушай, ты хотел поговорить с Нестеренко, и я устроила для тебя встречу в неформальной обстановке. Действуй дальше сам.

– Я не могу ехать один. Кто после этого поверит в мою легенду о счастливой семье?

– Скажи, что дети заболели.

– Заболели?

– Да, притащили из садика очередной вирус. Так бывает, Мирон.

– Ты же понимаешь, что конкретно меня туда никто не звал? Они хотят видеть тебя. Тебя и наших, чёрт возьми, детей!

– Нет. Ни в коем случае. К тому же, у меня работа, забыл? Касса, покупатели, задвоенная водичка. Там никак без меня. Всё сломается. Все умрут.

По тону слышу – издевается.

Издевается над бедным мужиком, который оказался в зависимом положении!

– Галь, да что тебе эта работа? Я же говорю – оплачу все издержки.

– Невыносимый! Вы все – невыносимые! – Кипятится вдруг она и тянется на заднее за пакетом со своими вещами. – Всё брось и помоги мне! А после меня – хоть потоп! Для тебя это всё фарс, развлечение на вечер. Дети-актёры, фальшивая жена… Нет, Мирон, это моя жизнь. Моя работа. Мои дети. Я не клоунесса, чтобы развлекать твоих богатых друзей за подачки. Эти ваши извращённые способы скрасить досуг… Вы совсем уже зажрались!

Она всё распаляется, распаляется…

Синие глаза сверкают на фоне бледного лица и красных щёк.

А Галя красивая очень в гневе, думаю я отстранённо, почти не слыша слов.

На амазонку похожа.

Пара непослушных локонов выбивается из причёски и падает на её лоб, и я быстрым движением смахиваю их, пальцами касаясь венки, трепещущей на виске.

Галя резко отстраняется от меня, как от прокажённого.

– Не трогай меня, – пыхтит зло. – Ты… И твои… Твой поцелуй! Ты у меня его украл!

– Украл? – Выразительно моргаю. – Ты не слишком возражала.

– Решила не закатывать скандал на публике.

– Разрешаю отомстить.

– Обязательно, – язвит снова.

– На этих выходных?

– Нет! – Она выходит из машины и с хлопком закрывает дверь. – Нет!

Опускаю окно и протягиваю Гале свою визитку.

– Подумай, время ещё есть. Мы можем обсудить условия. Выдвигай любые требования, задавай любые вопросы.

Галя, чуть поколебавшись, визитку всё же забирает, комкает в кулаке, но суёт в карман. Прищуривается, наклоняясь к окну.

– Вопрос у меня только один: крокодил на твоих ботинках умер от твоих рук?

– Чего? – Растерянно открываю рот.

Мой взгляд бегает по салону, но ответа в этой машине явно нет.

Чёрт, что за рандомайзер у неё в голове?

Можно мне тоже такой, чтобы на деловых переговорах деморализовать оппонентов?

Галя тем временем с лёгким смешком разворачивается и встаёт на лыжи, через минуту исчезая за тяжёлой дверью подъезда.

Я смотрю ей вслед и думаю о том, что она чокнутая на всю голову.

Чокнутая!

Но блин, что-то в ней есть…

Глава 8

Галя.

Бегу к дому.

Высокие каблуки глухо стучат по асфальту в тишине двора. Вечернее платье немного жмёт в районе талии после съеденного, а от лака на волосах кажется, что голова моя замурована в броню.

Время позднее, в окнах квартиры свет не горит – все уже спят.

Слава богу, думаю я, поворачивая ключ в двери.

Тихонько захожу в прихожую, стараясь не наступать на скрипящие половицы.

В детской полумрак, только тусклый свет ночника в форме слоника разгоняет густую темноту. Лёва с Юленькой спят в одной кроватке, сбившись в комочек, как котята. Маленькие ручки переплелись, лица у обоих умиротворённые, как у ангелочков.

Мирон, совсем не зная ни меня, ни детей, в одном оказался совершенно прав – они не разлей вода, очень дружны.

Роза Викторовна – моя свекровь – свернулась на другой детской кроватке в позе креветки. Тихо посапывает.

Я присаживаюсь на край матраса к детям, целую их по очереди осторожно в прохладные лобики, и моё материнское сердечко трепещет от тепла и нежности.

Встаю, сгребаю со стула плед и натягиваю его на плечи Розы Викторовны. Она что-то ворчит во сне, но не просыпается.

Ухожу на кухню.

Стараясь не шуметь, ставлю чайник и замираю у окна, вглядываясь в темноту. Машина Мирона всё ещё стоит там, под окнами – фары горят.

Смотрит ли он сейчас на дом? Видит ли свет в окне и мой застывший силуэт? Думает ли обо мне?

Наивная идиотка, – фыркает с ядовитой насмешкой внутренний голос, – у него таких, как ты, на каждый день недели! Дефицита красивых девиц в его жизни точно не наблюдается, и кто ты вообще такая, чтобы он о тебе думал?

Я – Галя.

Просто Галя.

У меня нет титула. Мой дядюшка не помер от чахотки, оставив мне в наследство пару скромных миллиардов. Я не владею крупной фирмой, никогда не летала бизнес-классом, и да, я покупаю грёбаный сыр по акции!

Я – Галя, девушка с кассы. Я знаю в лицо всех местных по-версальски вежливых алкашей, витиеватостью речи и изощрённостью комплиментов не уступающих самым благородным джентльменам Английского высшего света.

Но разве я бедна?

Я очень богата. У меня есть самое дорогое сокровище, которое только может быть у человека – дети.

Так что нет, это мне до Мирона нет никакого дела, а не наоборот!

– Галь, а ты чего не спишь? – Роза Викторовна тихонько заходит на кухню, трёт заспанные глаза.

Её взгляд впивается в мою причёску, а потом медленно скользит вниз. Глаза округляется пропорционально растущему удивлению.

– Галочка…

– Это сложно объяснить.

– Неужто с мужчиной куда-то ходила?

– С мужчиной.

– Батюшки! – Шепчет Роза Викторовна и счастливо обхватывает свои щёки ладонями. – Ну неужели! Уж думала, не доживу…

Качаю головой, прерывая её воодушевление.

– Это не совсем то, о чём вы подумали. Он предложил мне работу.

Вмиг её радость гаснет, на лбу собирается глубокая хмурая складка.

Эмоциональному диапазону Розы Викторовны позавидует даже Эмилия Кларк.

– Работу? Какую ещё работу?

– И это снова не то, о чём вы думаете, – вздыхаю, наливаю нам обеим чай. – Этот мужчина, он… Он предложил мне стать его женой.

– Женой?!

Господи, Галя! Ну ты же делаешь только хуже!

– Фиктивной женой. Денег как раз хватит на операцию для Юленьки.

– Аферист! – Взмахивает пальцем в воздухе Роза Викторовна. – Галочка, мошенников-то развелось сейчас! Надеюсь, ты не поверила ему? Утром – деньги, вечером – стулья.

– Деньги уже у меня. Завтра же свяжусь с Семёном.

– Правда? – Свекровь поджимает губы, разводит руками. – Ну и отлично! Галочка, так нам сказочно повезло! Сколько бы мы по сусекам нужную сумму наскребали, а?

– Долго.

– Вот! Неужели ты не рада?

– Рада, конечно.

– А чего ты тогда такая бледная? Лица на тебе нет.

– Я сболтнула там, на вечере, лишнего. Нас пригласили провести выходные в загородном доме местных аристократов. С детьми. Мирон предлагал ещё деньги, но я отказалась. И кажется, у него из-за этого могут быть проблемы.

Свекровь садится за стол, поглаживает его поверхность ладонями, смахивая на пол невидимую пыль.

– Мирон, значит, – хитро щурится она, улыбаясь. – Красивый хоть?

– Ой… – морщусь.

– Галь, а чего ты? Ну, ей-богу, сколько уж времени прошло!

– Нет, – с силой сжимаю в ладонях чашку с чаем, не чувствуя тепла.

Молчим.

Свекровь бросает на меня исподлобья свои многозначительные взгляды.

– Ну и поезжай, – говорит она тихо. – Детей развлечёшь. Сама развеешься. А то из магазина своего носа не высовываешь. Всю молодость так и проведёшь среди банок с кукурузой. Что плохого случится, если согласишься?