Марина.
– Демид… – Она выдыхает моё любимое имя с такой горечью, что у меня в груди сжимается что-то живое, – Демид… В этой своей командировке… Он совершил огромную глупость. С женщиной. Да, с секретаршей своей.
Каждое слово, как плевок в лицо.
Кровь в жилах стынет.
– Что?
– А я говорила, что эти ваши доверительные отношения – туфта! Мужчина он ведь что в Африке мужчина, что в Дубаях. Физиология. Потребности…
– Что вы такое говорите?
– Я сама в шоке! Нашёл, на ком остановить свой выбор! Секретарша! Тфу! Ну, что сказать? Да, она молоденькая и стройная. Правда, кроме красивой фигуры в ней и посмотреть-то не на что. Готовить она, конечно, умеет. Да и порядок поддерживает. Только это ведь не главное, да? – Бросает на меня тяжёлый взгляд, словно между строк напоминая о моих «котлетах» и «сраче».
– Откуда… Откуда вы всё это знаете?
– Так ведь он сам мне сказал.
– Правда? – Усмехаюсь. – Почему же тогда он не сказал мне?
– Он очень переживает по этому поводу. Боится тебя ранить. Всё-таки вы были вместе столько лет… – Она вздыхает, заглядывая мне в глаза. – Но он сделал выбор, Мариночка. И, может быть, это к лучшему. Молодые, свободные… Не держаться же за прошлое, верно?
Чувствую, как земля уходит из-под ног.
Внутри меня – жизнь. Его ребёнок.
А он… Уже полюбил другую?
Враньё! Наглое враньё и провокация!
Я сжимаю губы, чтобы не закричать. Не дам свекрови увидеть мои слёзы.
– Всё эти командировки… Я сразу понимала, что ничем хорошим это не кончится. Знаешь, я ведь всегда говорила ему: командировки – это зло. Молодой, горячий… Эх… А теперь что уж… – Она качает головой с сочувствием, которое режет мне сердце. – Но всё к лучшему, милая. Ты найдёшь себе кого-то попроще. Не такого занятого. Не такого… амбициозного.
– Это какой-то бред сумасшедшего…
– Я абсолютно серьёзна! Но, конечно, если хочешь… – она пожимает плечами. – Мы можем прямо сейчас ему позвонить. Чтобы ты всё услышала из первых уст. Только вот, боюсь, он не будет рад.
Машинально трогаю свой телефон в кармане домашних штанов. Всё внутри вопит и требует позвонить, но при Валентине Николаевне… Нет. Я не выдержу сейчас её взгляда и ядовитых комментариев.
– Нет, спасибо. Я сейчас хочу побыть одна.
– Как хочешь, милая, – вздыхает свекровь и разворачивается, но замирает. Медленно поворачивается. – Знаешь… Про ребёночка Демиду лучше не говорить.
Она говорит это почти шёпотом, словно произносит какое-то заклинание.
Резко поднимаю на неё взгляд.
– Почему? Он имеет право быть в курсе.
– Ох, свои права он прекрасно знает, я не сомневаюсь, но деточка… – Она качает головой с видом человека, умудрённого жизненным опытом и горечью. – Так будет лучше для всех, поверь. Ты ведь не хочешь проблем? Не хочешь, чтобы он стал таскать тебя по судам, требовать экспертиз, делить малыша, имущество? Поверь мне, я знаю, о чём говорю.
– Нет! Демид бы так никогда не поступил! Он не такой!
– Я так же наивно думала о его отце, Мариночка. Я была уверена, что наш брак – навсегда. Что мы семья, и наш союз нерушим. Но когда он нашёл другую женщину, он утащил за собой всё. Нашу квартиру, наши накопления, которые я откладывала, экономя на себе, – голос её дрожит от гнева и горечи. – Он оставил нас ни с чем. Я оказалась в съёмной халупе на окраине города, с маленьким ребёнком на руках и пустыми карманами. Я вкалывала на трёх работах, чтобы хоть как-то прокормить и поднять на ноги Демида! Мы питались супом на воде и чёрствым хлебом! Я стирала его вещи в ледяной воде, потому что у нас даже стиральной машинки не было! И всё ради чего? Ради того, чтобы он вырос и ушёл…
Валентина Николаевна, распалённая собственной речью, резко осекается. Расправляет плечи.
– Я просто хочу уберечь тебя, Мариночка. Не совершай моих ошибок. Не доверяй мужчинам. Просто отпусти его, пока не стало хуже.
Меня трясёт.
Сжимаю пальцы в кулаки, чтобы не сорваться.
– Уходите, – хриплю.
– Ну что ты, Мариночка, я же вижу, как тебе плохо сейчас. Ты ведь знаешь, ты для меня как родная дочь. Я всегда готова поддержать тебя, помочь советом…
– Вон! – Кричу, сама пугаясь силы собственного голоса. – Уходите вон из нашей квартиры!
Свекровь вскидывает руки, словно защищаясь.
– Ладно, ладно, не кричи! Тебе нельзя нервничать! Уже ухожу… Но помни, Мариночка, если что-то вдруг понадобится… Если станет невмоготу… Ты всегда можешь прийти ко мне. Я помогу, как говорится, чем смогу.
Она быстро сматывается в коридор, хватает своё пальто и скрывается за дверью, оставляя за собой лишь удушливый, въедливый запад духов и мерзкое послевкусие от разговора.
Стою среди кухни, слышу только собственное сбивчивое дыхание. Всё это не может быть правдой… Демид не мог так со мной поступить! Он не мог уйти к другой, ведь он любит…
Любит же?
Резко смахиваю слёзы тыльной стороной ладони.
Я должна ему позвонить. Услышать его голос. Убедиться, что всё это – чудовищная ошибка или плод больной фантазии его мамы.
Стискиваю телефон в дрожащей руке. Экран бликует от света лампы, а буквы на нём размываются от слёз. Номер набран, остаётся лишь нажать на кнопку.
Большая часть меня хочет всё бросить, спрятаться под одеяло и сделать вид, что ничего не происходит. Что я не слышала этих слов. Что Валентина Николаевна не заходила сегодня «в гости».
Но другая часть… Та, что сжимает сердце в кулак и требует «узнай правду», – побеждает.
Нажимаю кнопку вызову.
Гудки.
Один…
Второй…
На третьем трубку снимают.
– Алло…
– Демид… – Дрожащими, немеющими губами шепчу его имя.
Пауза. Нелепая, страшная.
– Ты зачем звонишь? – Тихо, сдержанно. Но каждая буква словно кирпичик, из которых выстраивается невидимая стена между нами.
– Хотела поговорить. Ко мне заходила твоя мама, и…
– Мама заходила, значит? Ну, тогда обсуждать нечего. Она наверняка сказала тебе всё, что хотел сказать я. И даже больше.
– Вот как, значит? И мы даже не обсудим это?
– А что ты хотела услышать, м? Дерьмо случается, – с каким-то злым раздражением в голосе. – Пора снимать розовые очки.
– Удивительно, как быстро ты нашёл в себе силы вот так взять и всё перечеркнуть.
– Я не перечёркиваю, я отпускаю. Это разные вещи.
– Я ничего не понимаю…
– А я понимаю. Хватит, Марина. Хватит врать хотя бы себе. Никакой любви между нами, очевидно, нет. А была ли когда-нибудь?
Я всхлипываю.
Больно…
Как же больно…
Словно кусок души вырвали.
– Ты мне больше не нужна, – жестоко. Так, чтобы я ни на что уже не надеялась. – Я тебе тоже.
– Демид, но я…
– Не надо, Марин, – перебивает жёстко. – У тебя своя жизнь. У меня своя. Дальше каждый идёт своей дорогой.
– Значит, конец? – Судорожно сжимаю в пальцах трубку.
– Значит, конец.
Опять молчание. В телефоне трещит глухой фон.
Беззвучно глотаю слёзы.
Никаких вразумительных объяснений. Просто нож в спину, воткнутый так медленно, что я успеваю ощутить каждый миллиметр острой стали.
– Хорошо, Демид. Я поняла. Тогда… Я подам на развод. Не звони мне больше. Видеть тебя не хочу.
– Взаимно.
Короткий гудок.
Оборванный воздух.
Пустота.
Медленно оседаю на пол.
Трубка всё ещё зажата в руке, но уже молчит. Гудки давно стихли, оставив только глухую боль в ушах.
Мне холодно. Так холодно, будто зима вошла в дом вместе с этим страшным звонком.
Конец.
Он сказал это так просто, так спокойно…
Откладываю телефон, опускаю голову на колени. Прижимаюсь лбом к ледяной коже.
Рядом на полу лежит тест. Пластиковая штуковина смотрит на меня своей тупой уверенностью.
Беременна.
И я больше не знаю, как дышать.
Две полоски.
Новая жизнь.
И полное крушение старой.
Сердце стучит где-то в горле, мешая проглотить слёзы. Они не катятся ручьём, как в красивом кино. Они просто стоят в груди солёным комом.
Поджимаю ноги, обхватываю себя руками. Становлюсь меньше. Хоть немного. Ещё чуточку… Настолько, чтобы исчезнуть…
Не понимаю, что страшнее – потерять в одно мгновение мужчину, которого любила всем сердцем, или остаться с этим крошечным, еще не родившимся человечком внутри и не знать, как защитить его от всего мира…
В кухне тихо, только часы на стене отмеряют безжалостно секунды.
Я ведь хотела рассказать ему сегодня.
Я представляла его лицо. Его глаза. Его руки, осторожно касающиеся моего живота…
Теперь всё это – только глупая фантазия.
Теперь я одна.
Сжимаю руки в кулаки так сильно, что ногти врезаются в кожу.
Я не знаю, как дальше жить. Я не знаю, как дышать.
Я знаю лишь одно: теперь я должна быть сильной. Не ради себя. Ради того маленького сердечка, что бьётся во мне.
И пусть весь мир вокруг рушится и разлетается в щепки – я не дам этому крошечному чуду почувствовать мою боль.
Я не позволю.
Поднимаюсь с пола. Медленно, с трудом. Словно я дряхлая старуха, а не молодая женщина.
Время начинать новую жизнь.
Без Демида.
Без любви.
Только я… И наше маленькое чудо.
Марина.
Майское солнце нежно ложится на подоконник, тёплыми бликами скользит по тонкой фарфоровой чашечке в моей руке. Кофе, горьковатый и насыщенный, пахнет карамелью и утренним спокойствием.
Подогнув одну ногу под себя и прикрыв глаза, наслаждаюсь чудными мгновениями, сидя на низком подоконнике у панорамного окна.
В этом утре нет спешки. Оно как награда за бессонные ночи, за боль, за отчаяние, за тревожные годы и каждую каплю моих слёз. За всё, через что я прошла.
Передо мной открывается восхитительный вид на город. Собор, словно вырезанный из золота, купается в солнечном свете. Эта квартира с видом на исторический центр – моя. Вся, от пола до потолка, от шёлковых штор до вазы с пышным букетом пионовидных роз на столе.
Нет, я не хватаюсь за материальное. Но, чёрт возьми, как же приятно знать, что я справилась. Сама.
Это место – не просто адрес, по которому я живу. Это доказательство того, что я смогла. Выросла из обломков, пробилась, как трава пробивается к солнцу сквозь мелкие трещинки в асфальте.
Свет заливает кухню медовым сиропом.
На столе возле ноутбука овсяное печенье с шоколадной крошкой, аккуратно выложенное на салфетке. Лера с утра положила его туда и с самым серьёзным видом заявила, что я обязана его съесть, потому что кофе – не настоящий завтрак.
Она у меня такая маленькая, но уже всё понимает. Всё чувствует.
На холодильнике её рисунок: яркие каракули, солнце с ресницами, мы вдвоём – синие, как небо, и счастливые. Подпись рукой воспитателя: Лера, четыре года. Мама и я.
Маленькое моё сердечко с хвостиком вместо стрелы.
Лера сейчас в садике. Мы каждое утро вместе выбираем ей бантики под настроение. Сегодня были жёлтые – «как цыплята», сказала она.
В рабочий чат на телефон приходит новое сообщение. Я смахиваю его одним движением и по инерции захожу в новостной блок. Со скучающим видом листаю ленту.
…Палец замирает на экране.
– «Известный предприниматель и основатель архитектурно-строительного холдинга «RZ Group» Демид Разумовский презентовал новый жилой квартал «Новая линия», – зачитываю вслух. – Как всегда свежо, смело, продумано до деталей. Разумовский снова подтверждает репутацию визионера: не просто бизнесмена, а человека, меняющего облик города. По слухам, проект вызвал интерес у зарубежных инвесторов, и сам Разумовский задумывается о выходе на международный рынок».
Дочитывая, замираю, чтобы перевести дух.
На фото он всё тот же. Чёткая, упрямая линия подбородка, внимательный взгляд. Щёку всё так же режет ямка, когда он улыбается. И взгляд, несмотря на улыбку, остаётся серьёзным. Разумовский сосредоточен, целеустремлён, в костюме, который, чего уж спорить, сидит идеально на широких плечах.
Демид Разумовский – это имя, к которому я, кажется, уже давно привыкла. Оно всплывает в новостях, в деловых рассылках, иногда в разговорах на конференциях. Мы вращаемся в одном профессиональном поле, где невозможно не замечать его.
Я не ищу эти упоминания специально, но и не отворачиваюсь, когда они появляются.
Просто… Воспринимаю.
Как укол от жизни. Лёгкий и уже почти привычный.
Отставляю чашку с кофе на подоконник.
– Ну а что… Молодец. Правда молодец. Он трудяга, он вкалывает, он своё дело знает. Если бы меня спросили, что я думаю о нём – я бы так и сказала.
– Прямо вот так бы и сказала? – Доносится голос из-под раковины.
Рома выныривает, зажимая в зубах разводной ключ. Вытирает предплечьем лоб.
– Ну да, а что такого? То, что он мой бывший муж и законченный предатель, ещё не означает, что я должна его ненавидеть и поливать грязью при каждом удобном случае.
– Вообще-то означает, – бурчит он.
Словно в подтверждение его слов, из-под раковины с характерным шипением вырывается тонкая струя воды и со всего размаху бьёт Роме прямо в нос.
– Чёртова хренотень! – Сквозь сжатые зубы шипит он, зажимая пальцами трубу. – Как тебя, зараза такая, починить?!
Рома живёт этажом ниже. Мы познакомились два года назад, когда я только переехала в этот дом. С тех пор мы держимся вместе. Рома – бизнесмен до мозга костей, но, кажется, в глубине души мечтает быть мастером на все руки. Особенно, когда речь идёт о моих трубах. Сантехнических, разумеется.
К моему счастью, никакие другие мои «трубы» Рому не интересуют, и это прекрасно. Благодаря этому мы стали друзьями: я не в его вкусе, он не в моём, и это делает наши отношения простыми и легкими.
Никаких подмигиваний, странных неловких пауз и дурацких надежд. Только дружба, проверенная годами, кофе по утрам и его безумными попытками починить в моей квартире всё, что шумит, капает или скрипит.
Откровенно говоря, Ромку уже давно женить пора. И это факт. Мужчина он порядочный, добрый, с чувством юмора, умный – местами чересчур. Состоятельный, чего уж скрывать: у Ромки своя сеть эко-отелей по всей стране.
Только вот в любви у него, как в сантехнике, – ковыряется долго, а результата всё нет.
– Ром, ну давай честно. Это не твоё. Ты прекрасен в роли властного босса, но, может, хватит уже мучить мою трубу? Я могу позволить себе профессионального сантехника, у меня и приложение есть. Всё делается в один клик.
– Да знаю я, что ты можешь себе позволить сантехника хоть с золотыми руками и алмазным разводным ключом, – фыркает Рома. – Только вот, Марусь, завязывай размахивать передо мной своей охренительной зарплатой. Позволь мне почувствовать себя мужчиной, ага? По-дружески.
– По-дружески? – Поднимаю бровь и встаю с подоконника. Подхожу ближе, с умным видом заглядывая под раковину.
– Конечно. Ты и так всё одна тащишь. Иногда приятно, знаешь ли, осознавать, что рядом есть мужчина, на чьё плечо можно опереться.
Снова всплеск воды. Рома отшатывается, вытирает лицо рукавом футболки.
Я смеюсь.
– Да, похоже мужчины и принятие поражения – вещи несовместимые…
– Женщины и терпение – тоже не лучшая комбинация, – огрызается Рома в ответ.
– Зато у женщин есть мозг, позволяющий вовремя вызвать специалиста, – тяну сладко.
– Угу. А ещё у женщин есть склонность мешать, когда мужчина пытается казаться полезным, – он поворачивает ко мне голову и взмахивает рукой, словно отгоняет надоедливую муху. – Марусь, брысь! А то сейчас и тебя намочит. Хотя… Хочешь спорить по-честному?
Он вдруг делает ловкий поворот, и струя воды из хулиганской трубки с весёлым шипением вылетает прямо в меня.
– А-а-а! – Верещу, отскакиваю назад, однако уже вся мокрая. – Да ты ненормальный!
– Месть! – Довольно провозглашает Рома. – Сантехническая справедливость восторжествовала.
Хватаю полотенце со спинки стула, промакиваю лицо. С волос на пол капает вода.
Рома что-то прикручивает под раковиной, чертыхается, и струя воды, наконец, утихает. Он тяжело вздыхает, выползая на свет божий.
– Победа за мной, – заявляет торжественно, снимая мокрую насквозь футболку через голову.
Капли воды с его висков скатываются по загорелой шее, по сильным мускулистым плечам, по бронзовому рельефному торсу, который так и просится на обложку глянцевого журнала или в рекламу геля для душа.
Закусив ноготь большого пальца, склоняю голову к плечу.
– Эх… И почему ты не в моём вкусе, Ром?
Он поднимает на меня глаза и с наигранной скорбью качает головой.
– Сам себе задаю этот вопрос, Маруся. А ведь как всё могло быть просто! Ну ничего, мы поженимся и станем самыми счастливыми супругами, если к сорока не найдём себе по твари.
– Может, по паре? – Хохочу.
– Может, и по паре. Там уж как пойдёт, – подмигивает. – Главное, чтобы никакой сантехники.
Нашу необременённую интеллектом беседу прерывает стук в дверь – глухой и смазанный, словно кто-то задел её локтем случайно.
Мы оба замираем.
– Ты ждёшь кого-то?
– Нет, – качаю отрицательно головой. – Никого.
Идём к двери.
Рома открывает, а я выглядываю из-за его плеча. Напротив, в распахнутую дверь соседней квартиры, двое мужчин затаскивают диван. Один пятится, лавируя с габаритами, второй, спиной к нам, пытается угадать угол, под которым диван войдёт в проём.
– Вы что-то хотели? – спрашивает Рома.
– Нет, прошу прощения, – отзывается тот, что идёт спиной, не поворачивая головы. – Мы случайно вашу дверь задели, но я проверил, всё в порядке. Ни царапинки
О проекте
О подписке
Другие проекты