Посвящается тем, кто рядом…

Глава I

 
«You gotta break free»^[1]
 

(«Break free», The BossHoss, 2009)

Под нарастающий гул турбин самолёт поднимался в небо. Аэропорт солнечного Майями оставался позади, впереди ждал холодный Петербург. Макс смотрел в иллюминатор. Суточная щетина на лице и легкий спортивный стиль в одежде намекали на поспешность вылета. Он пытался собрать воедино свои воспоминания о России: снег, цветущая груша, старая кухня с жёлтыми обоями, родители – ещё вместе, дед с трубкой на террасе, отцовская «Волга», первый раз за рулём. Прошло двадцать с лишним лет, тогда он был совсем ребёнком, теперь же он возвращался в опустевший дом дедушки Лёни на оглашение завещания.

Макс, он же Максим Фёдорович Крестовский, в свои тридцать уже входил в десятку богатейших холостяков мира. Опытный автогонщик, успешный бизнесмен с внешностью героя американских блокбастеров – он являлся обладателем небрежно взъерошенных тёмно-русых волос, светло-голубых глаз, атлетического телосложения и всевозможных премий и наград за победы в ралли и трофи-рейдах. Его имя давно стало брендом спортивных центров и спорттоваров.

Свои первые деньги Макс заработал ради благополучия матери – скрипачки. Когда-то она была вынуждена воспитывать мальчика одна, в незнакомой стране и, несмотря на все трудности, смогла привить сыну веру в себя и великолепный музыкальный вкус, а затем и дать свою девичью фамилию. Из всего своего имущества она привезла в Америку только две пластинки: «Битлз» и концерт Д. Шостаковича.

Долгие годы в Штатах они перебивались кое-как, затем Макс, получив водительские права, рискнул принять участие в местном заезде и выиграл. Мальчика отметили спонсоры и пригласили на участие в престижном трофи-рейде. Так началась его история как первоклассного водителя и спортсмена. Но видя переживание мамы за каждое его соревнование, Макс поспешил найти другие варианты заработка. Его имя было уже на слуху, и он окунулся в бизнес. Собрал команду из старых друзей и начал с продажи простых спорт-гаджетов. Спустя два года запустил собственную линию производства: спортоборудование, одежда и прочее, – таким образом, дав своей матери спокойную счастливую жизнь в достатке.

Макс был ходячим подтверждением, что заработать миллион проще, когда думаешь не о деньгах, а о тех, кому они нужны. Однако чем старше он становился, тем дальше они с мамой жили друг от друга. Макс понимал, что как сын он должен заботиться о ней, но не более того. И он не бросил экстремального вождения – ведь это была его страсть. Став большим человеком, он по-прежнему оставался ребенком. Непоседой, любознательным, восторженным и с потрясающим воображением, что постоянно разжигало в нём страсть к новым приключениям.

Вернувшись накануне ночью с очередного внедорожного соревнования, на которое ездил, скорее, чтобы развеяться, нежели ради победы, Макс вошел в свой дом и осознал, что это не более чем конструкция из бетона и стекла. На первом этаже всё ещё стояли коробки с вещами. Мебель по-прежнему была укутана в целлофановую пленку. Ни домашнего уюта, ни теплого приёма, ни готового ужина ему получить не удалось. В этот приезд домой он особенно сильно ощутил, что не всё приобретается физическим трудом. Есть вещи, которые рождаются от иных инвестиций, которые притом должны быть постоянными – это время и общение. А как раз этим Макс долгое время и не располагал. И в результате ему не с кем было поделиться своими мыслями, успехами и переживаниями, – он был абсолютно одинок. И если с деньгами было просто: вложил силы – получил средства, то в отношениях с другими людьми всё становилось в разы сложнее. Деньги дали ему свободу найти свой путь. Разбогатеть и найти себя оказалось куда проще, чем обрести своего человека.

– Душевно и тепло, хоть шубу надевай, – усмехнулся Макс, бросая сумки на пол в прихожей и включая свет. Под дверью лежала почта, накопленная за дни его отсутствия. Он поднял стопку конвертов; пройдя в дом, бросил их на стол в кухне и отправился в душ.

Проснувшись утром, он сделал завтрак из того, что удалось найти. Хрустя чипсами, Макс стал перебирать конверты. Один из них оказался из России. Он удивился и, покрутив в руках, вскрыл. Внутри лежало официальное письмо, составленное на двух языках: русском и английском. Макс прочитал на русском – он прекрасно владел им благодаря матушке-аристократке. В письме содержалось приглашение присутствовать на оглашении завещания Леонида Давидовича Крестовского – его деда, которое должно было состояться через одиннадцать часов, – с учетом разницы во времени, – в далёком Санкт-Петербурге в России. На чаше весов «за» поездку выступала возможность покинуть пустой дом; «против» – не было ничего. Через пару часов Макс стоял на трапе с билетом в Россию на руках.

Он сидел в самолете и голос в его голове настырно напевал «Back in USSR…Ты сам не знаешь, как тебе повезло, друг мой. Снова в СС… снова в СС… снова в СССР!» – эта была одна из песен с маминых пластинок. Максу никогда не было свойственно предаваться ностальгии в любом её виде. Вот и теперь зарождавшиеся в нём воспоминания о России практически сразу оттолкнул в сторону прагматизм бизнесмена. Макс набрал номер Питера Гофера, – своего официального заместителя.

– Алло! Питер, включай голову на запись. С завтрашнего дня остаёшься за старшего. Китайцы и Аляска на тебе! Понял?

– Что? Я? Да… – перепуганный Гофер перебирал в голове информацию, которую необходимо донести до начальника. – Я вчера провёл брифинг с аналитиками по поводу рынка продаж в Азии и звонил Уолту… – начал он растерянно сыпать в ответ, но Макс перебил его:

– Я на месяц-другой улетаю в Россию, у меня срочные дела. Звонить буду сам. Завалишь бизнес – уволю! Всё, давай, дальнейшие указания получишь у Шеры. – Макс повесил трубку.

Питер ещё минуту озадаченно постоял посреди офиса, а затем, встряхнув чёлкой и задрав нос, вышел к коллегам со словами:

– Так!.. – и хлопнул в ладоши. Разумеется, коллеги сделали вид, что готовы слушать.

Но в любом коллективе всегда имеется «тёмная лошадка» – человек, от которого действительно зависит вся работа фирмы. И это не директор. В дни отсутствия Макса всеми делами занималась Шарлотта, – друг детства. Никто и никогда не знал, где и как проявит себя Шера в жизни, но в бизнесе без её мозгов было не обойтись. Сдержанная и расчётливая, она в тени босса рулила непотопляемой фирмой.

Видя распыляющегося в речах Гофера, знойная красотка в комбинезоне чёрной кожи аккуратно нажала кнопку «фото» на своём смартфоне изящным пальчиком со свежим маникюром. Фотографию Гофера, читающего коллегам свой манифест, она отправила Максу с сообщением: «Ты – тролль. Было б смешно, если бы не мне всё тягать». Макса повеселило это трогательное напоминание о фирме – он был спокоен за свой бизнес… по крайней мере, пока Шарлотта в его команде. В остальном его ничего не держало. Его образ жизни не требовал ничего бросать или отменять, а страсть ко всему новому и экстремальному с годами в нём только усиливались. И теперь, устроившись поудобнее в кресле самолёта, Макс отключил телефон и предался снам в небесах.

«Главное – не быть дома. На достигнутой вершине ты стоишь один…» Макс проснулся. В голове звучали мысли, которые ему приснились. Внутри всё сжималось и проваливалось в какую-то бездонную дыру. Чем её наполнить – он не знал, каким чувством или едой. На всякий случай заказал у стюардессы завтрак.

Из иллюминатора было видно только облака и завалившееся солнце. Там, далеко, все эти годы существовал Санкт-Петербург, где они жили в уютной квартире, а летом выезжали гостить к деду с бабушкой. Макс по-прежнему пытался вспомнить деда. Но в мыслях царил сумбур, из которого он вылавливал редкие факты. В девяносто втором году, когда НИИ, где работал отец, закрыли, он с родителями уехал в Калифорнию, а дед с бабушкой остались в Питере. В голове всплыли картинки из детства: деревянный дом в лесу и огромная груша во дворе, под которой стоял стол. Макс улыбнулся, вспомнив, как они ели арбузы на этом столе, как по осени его заставляли банками и как отец раскладывал на нём свои чертежи.

Петербург встретил Макса радостным осенним ветром с Финского залива, перемежающимся мелкой и колкой ледяной крошкой. Октябрь пятнадцатого года в России вообще был чрезвычайно щедр на погодные сюрпризы. Закутавшись в капюшон своей спортивной куртки, Макс сбежал с трапа в автобус, и всю дорогу до аэровокзала размышлял о том, что иной раз здорово бы поинтересоваться погодой, а не просто схватить какую-то куртку и надеть любимый спортивный костюм. Стаканчика чая в тёплом помещении было достаточно, чтобы согреться и собраться с мыслями. До оглашения завещания оставалось три часа – вполне хватало, чтобы вызвать такси и побродить по торговым рядам в Пулково, чем и занялся Макс.

– Интересно, здесь есть пробки? – около отдела игрушек вслух подумал он о предстоящей дороге из аэропорта на Литейный.

– Нет. Мечи световые вот завезли. А пробок у нас нет, – разъяснила милая кучерявая продавщица, спросонья кутаясь в плед.

– Погодка у вас ай-яй! – Девушка была симпатичной, Максу было откровенно скучно, и он поддержал разговор.

– Это Питер… – улыбаясь, банально прокомментировал кучерявый плед. – Хочешь пожаловаться на погоду? Так это не здесь, тут этим не удивишь. Позавчера вот плюс двадцать было днём. Жара… Питер создан, чтобы закалять метеочувствительных людей. А из обычных – делать метеочувствительных. Делать и закалять…

«Как и вся жизнь, – подумал Макс. – Делает и закаляет. Только вроде почувствуешь, что закалился, так она снова тебя сделает. Не зря я, видимо, тут родился».

– Ничего, привыкнете. Вы домой прилетели? – продолжал делиться мудростью плед.

– Нет, померзнуть.

– Если так, то лучше в ноябре приезжайте.

– С вами рискованно так загадывать, прилечу в ноябре, а у вас тут жара тропическая! Вот вам моя визитка, наберите, когда у вас будет самая противная погода, и я прилечу.

Он протянул девушке визитку и взял трубку проснувшегося телефона:

– Вас ожидает такси. Номер машины – сто тридцать семь, – произнёс голос в телефоне, и Макс, попрощавшись со случайной собеседницей, направился к выходу.

– Чудак какой-то! Визитку сунул… – хмыкнула продавщица и достала свой сотовый. – О'кей, Гугл, кто такой Макс Крестовский…

На улице Макс обнаружил заниженный и добротно тонированный российский автомобиль на больших блестящих дисках. Ярко-белая «Приора» – машина лихая, и дело даже не в двигателе или каких-то технических фишках. Всё дело в харизме.

– Во! Парниш, реальный прикид! А то вёз тут ща одного, тьфу! Не пойми как вырядился! Прикинь, да! Фиг знает, как с ним разговаривать! Парень он иль ваще – оно какое-то! Куда едем-то, бро? Литейный? – выдал рулевой, который был облачен в точно такой же спортивный костюм, что и у Макса, только, пожалуй, пара букв в лейбле были перепутаны.

– Угу… – задумчиво промычал Макс. Его несколько ошарашило такое обращение, напомнив своим стилем о жителях неблагополучных кварталов в Штатах. Не думал он, что, несмотря на такую разницу в окружении, культуре, языке и цвете кожи, встретит это и здесь. А ведь действительно, если человек хочет жить подобной жизнью, то по какую сторону моря он ни оказался бы – всё будет по его желанию. Огорчило мужчину и само транспортное средство. Во-первых, – и в качестве самой главной претензии – оно было жутко тесным для Макса. Во-вторых, он ожидал такси, где водитель выйдет и поместит багаж в предназначенный как раз для этого багажник, а Максу можно будет, не думая ни о чём, устроиться на удобном заднем диване и полюбоваться видом из окна, наслаждаясь плавной ездой. Ему же пришлось подпереть головой потолок и скомкать сумку у себя на коленях, – багажник и задняя часть салона были заняты сабвуфером. Скрючившись пополам, насколько позволяла комплекция, Макс мысленно вспомнил свой диван в плёнке посреди просторной гостиной. «Лучше б распаковывал», – подумалось вдруг ему.

– Как поедем? – спросил водитель, поджигая папироску.

– Быстро! – недовольно отрезал Макс и посмотрел на часы – оставалось около часа.

– Во, эт нормально, организуем.

– Сигарету потушите. – К курению отношение у Макса было крайне категоричное.

– Чё? Я окошко же открыл! – Водитель недоумевающе уставился на Макса.

– Для здоровья вредно. – Макс посмотрел в глаза водителю.

– Чё-то ты какой-то…

Угрюмый Макс, занимавший практически всю переднюю часть «Приоры», вновь встретился взглядом с шофёром. Тот, секунду подумав, выбросил сигарету.

– На Литейном куда? – уже не так браво спросил он Макса. Собственно, это был первый вопрос о сути дела.

– Дом номер тридцать восемь.

Машина промчалась по КАДу, довольно быстро пролетела расстояние по Измайловскому до набережной Фонтанки, где и встала в обычную утреннюю пробку. Не зря Макс думал о пробках в аэропорту – они здесь всё же были, как и во многих российских городах. Питер, увы, исключением не стал. Макс сидел и немного нервничал, принимая эту неудачу на свой счет. Он терпеть не мог ситуаций, на ход которых не мог повлиять. Где-нибудь в Нью-Йорке он бы вышел из машины и пошёл пешком, но погода за окном совсем не располагала к пешим прогулкам, да и до Литейного ещё не доехали. А куда идти – Макс не представлял, и такое пешее путешествие могло бы затянуться. Пришлось ждать, сидя в такси. Поток полз синхронно с минутной стрелкой его хронометра.

Тем временем где-то в небольшой конторке с массивным названием «Гарант-Плюс» скучали адвокат и нотариус, похлёбывая растворимый, но довольно ароматный кофе. Ледяная крошка стучала в окно. Часы тикали.

– Саш, вот ещё двадцать минут, и если эти наследники не явятся, я ухожу. У меня ещё встреча в СИЗО с клиентом! А дотуда ещё доехать надо, – проныл невысокий мужчина лет тридцати с небольшим, облачённый в серый костюм и бледно-розовую рубашку. В пальцах одной руки он крутил пластиковую ложку, во второй держал гранёный стакан с остатками кофе.

– Ну давай, Андрюх, кофе допивай, и покурим пойдём. Потом – по своим делам. Мне тоже не светит весь день тут сидеть. На сегодня кроме этого завещания нет ничего. Домой пойду, пятница всё же. – Собеседник Саша был повыше и покрупнее Андрюхи, а джинсы и свитер на нём давали понять, что официальных встреч он в этот день не планировал.

– Вот ты халявщик… всегда так! Я с универа ещё заметил. Вечно всё у тебя как-то не напряжненько. – Андрей одним глотком допил остатки кофе.

– А ты не завидуй, не завидуй. Надо было правильную профориентацию выбирать. Тебе вечно приключений на свою пятую точку не хватало! – Саша стал укладывать документы в ящик стола, затем запер его на ключ, и друзья-юристы, под взаимные подколы, вывалились на улицу. Напротив них остановилось ярко-белое тонированное такси на ярких блестящих дисках, покрытое тонкой хрустящей корочкой изо льда и ненавязчивой дорожной питерской грязи. Из машины вышли двое; один – атлетического, другой – апокалиптического телосложения, в одинаковых костюмах, у атлета на плечи была накинута ветровка не по погоде, а в руках болталась сумка. Он направился к зданию, а водитель начал какой-то щёткой тереть передний номер.

– О, смотри, Андрюх, двое из ларца одинаковых с лица!

– Где?

– Да вон, с бэтмобиля десантируются.

– Х-хэ… клоуны какие-то. Вчера дело было, такую шаланду угнали. Представляешь, угнали! И подозреваемых двое, опрашивали одного – вот в таком же костюме. Он у них как форма идёт, что ли?

– Ё-к-л-м-н, их ещё угоняют?

– Вот-вот! И не говори!

Оставив без внимания их диалог, атлет прошел мимо и направился в здание, а водитель, дотерев наконец номер, сел в машину и смешался с потоком.

Макс дернул ручку офиса № 306. Оказалось закрыто. На всякий случай он постучал. Ситуация не изменилась.

«Damn! Хотя бы могли номер телефона оставить. Где их искать теперь? – подумал Макс. – Ладно, найдём!». Выходя, он заметил двух балагуров, пожимающих руки, и на всякий случай решил поинтересоваться у них.

– Мужики, вы не в курсе, в триста шестом вообще работают сегодня?

– Да. А вы по какому вопросу? – Андрюха уже хотел идти по своим делам, но Саша задержал его, не давая тому прервать прощальное рукопожатие.

– На оглашение заве… завещания, – почему-то это слово далось Максу с трудом.