– Возможно, мне понадобится сопровождение в Петербург, я собираюсь навестить там кое-кого. Я бы назвала его имя… но вряд ли Ведьмовство забыло прошлую зиму. Понимаешь, Стас, о ком я?

– Морок? – Стас Шкурин, ведьмак совсем не робкого десятка, слегка побледнел и поджал губы. – Неужели вы пойдете с этим существом… на какой-то прямой контакт? Это же небезопасно, Дарья Романовна. Мы могли бы связаться с Темным Департаментом и передать им письмо с уведомлением о всеобщем сборе трех сторон Конвенции…

– Всеобщий сбор Темный Департамент будет со скрипом готовить полгода, поскольку нет никакого повода. И явятся они туда хорошо подготовленными. Мне надо застать их врасплох. – Верховная ведьма, прищурившись, быстро и внимательно глянула на ведьмака.

Парень испугался всерьез: забегали глаза, даже слегка задрожали пальцы.

А ведь Стас – потомственный колдун, состоит во влиятельном московском ковене и многих, несмотря на молодость, превосходит мощью. Его отец угробил в магических битвах не одну дюжину ведьм. Сам он может сжить со свету любого человека, перешедшего ему дорогу, но сейчас затрясся, как ребенок, лишь от упоминания того, кто способен шутя отнять рассудок даже у самого сильного ведьмака…

– Выдохни, в лапы подлого тролля никого не потащу, – усмехнулась Верховная. – Все же у меня с темным народом давние связи, сама разберусь.

– И какие будут указания для нас? – Ведьмак явно вздохнул с облегчением. – Прикажете провести разбор полетов в Выборге? Костровых давно пора лишить места в Ведьмовстве – налогов от них в казну почти не поступает, скатились по наклонной…

– Как бы многим из вас не покатиться туда же! – Верховная огрела ведьмака свирепым взглядом. – Я же сказала – Выборг отменяется. Возвращайтесь в Москву и ждите моих распоряжений.

– Но эта Кострова… – осмелился снова напомнить Стас. – Неужели вы оставите ее в Ведьмовстве, хотя от нее одни проблемы?

– Семьи, где есть колдуны и ведьмы, потерявшие дар, на шабаш не допустят, и из Ведьмовства они тоже будут изгнаны, – успокоила его Верховная. – А сейчас передай приказ по всем ковенам: практика и прием клиентов запрещены всем без исключения, пока я не выясню, что происходит. А кто нарушит мой приказ, тому на нашем шабаше места не найдется. Вопросы есть? Если нет, тогда не задерживаю.

– Все ясно, Верховная, – почтительно поклонился молодой колдун и, подобрав полы плаща, поспешил обратно к своей машине.

Одна за другой ведьмовские машины начали разворачиваться, и уже через минуту кортеж мчался по Западному скоростному диаметру в объезд, чтобы выехать на шоссе обратно до Москвы.

А красный «ягуар» гнал по трассе в противоположную сторону – в Северную столицу, где набирала силу летняя гроза.

* * *

Петербург грохотал ливневым шквалом и раскатами грома: хлестало по тротуарам так, что асфальт казался кипящим.

Дождь погрузил Конногвардейский бульвар в непроглядную пелену, и по ступеням, ведущим в подземный переход на площади Труда, бежали мутные дождевые реки, собираясь в огромную лужу, загороженную строительным забором с надписью: «Проход закрыт. Идут реставрационные работы».

Какие-то работы здесь действительно шли: людские глаза замечали вспоротую тротуарную плитку у полуразрушенного грота, который вел в засыпанный когда-то старинный подземный канал. Оттуда доносился невнятный гул, но проверяющие службы сюда не наведывались, и лишних вопросов никто не задавал.

В самом переходе, под землей, жизнь бурлила, подобно грозовым небесам. Небольшое кафе было забито народом чуть ли не до потолка, из-за стекол слышались голоса и смех, в полусумраке мелькали разноцветные огни глаз, крылья, длинные когти веселых девиц…

Чуть поодаль от эпицентра веселья, прямо у входа в грот, стоял под открытым небом раскладной походный стол, заставленный коробками с пиццей и пластиковыми стаканчиками с кофе из «Макдоналдса».

За столом, игнорируя поливающий их дождь, сидели три темные личности.

Хмурого домового с подбитым глазом звали Фобос Карлович, и он уже много лет бессменно служил завхозом в Носфероне. Его сосед, крылатый рыжеволосый парень по имени Ян, или, как прозвали его студенты Носферона, Янчес), несмотря на возраст, успешно руководил факультетом Валькируса. Седоволосая оборотенесса, которая хрипло прокашливалась и молча пила остывший кофе, щедро разбавленный дождевой водой, работала в Темном Универе преподавательницей.

– Мать моя женщина, ливень-то как припустил, – щурясь от капель дождя, произнес Янчес. – Но после пылищи библиотечной самое то что надо. Уф… ведь прямо Уральский горный хребет, можно сказать, разобрали на листочки. Архив Носферона мне будет сниться до конца жизни! Кстати, я обратил внимание, что столовую нашу как-то слишком шумно ремонтируют, вчера туда заглянул – дым коромыслом и хихиканье. Вы не в курсе, Фобос Карлович?

– Я не могу разорваться и уследить за всем сразу, – ворчливо отозвался завхоз. – Меня больше интересует, когда заработает деканат, чтобы жалобу написать. Этот бездельник Грозный совсем озверел… – Фобос Карлович осторожно потрогал фингал под распухшим глазом. – Я все же добьюсь, что старого козла уволят. Так и скажу – или уважаемое семейство Ливченко, или недоумки Грозные, у которых мозгов не больше, чем у водяных! Выбирайте… Хотя нет, буду писать все-таки сразу в Темный Департамент!

– А домовые обещали жаркое и засушливое лето, – быстро перебил его крылатый декан, чтобы сменить тему. – Как же так, Фобос Карлович? Дождина-то какой…

– Лето, знаете ли, только началось, Ян Вячеславович, – в ответ буркнул завхоз. – Жара в июле придет, гарантирую. И радуйтесь, что не предсказываем катастроф новых или…

– Прекратите! – кашлянув, хрипло перебила его Лина Кимовна. – Хватит, Фобос Карлович! Мы и так натерпелись страха, лучших студентов потеряли! Нет-нет, все беды позади. Будет все как в прежние времена. Первокурсники понаедут, начнется суета… – с почти мечтательными нотками произнесла она, сморкаясь в платочек.

– Оп-па! – вдруг высказался декан Валькируса, когда в его чашку плюхнулось что-то похожее на огромную каплю воды. – А смотрите-ка, дождевик попался. Вот ведь легки водяные на помине… А ну кыш!

Двумя пальцами Янчес выловил водяного из своей чашки. Тот извивался, стараясь вырваться, гневно таращился рыбьими глазками, потом тяпнул валькера за палец беззубой пастью и шлепнулся на стол. Плюх! За ним сверху упал следующий, потом еще один и еще…

– Погодите, это не просто дождевики балуются… Это же Темный Департамент передает сообщение своим допотопным способом, – Фобос Карлович хмурился и шевелил губами, пытаясь понять, что за безумную пляску устроили водяные на столе. – Да булькайте вы понятней! К нам едет… приближается… кто-кто?

Дождевые водяные прыгали по столу и беззвучно что-то вопили, опрокидывая чашки и брызгаясь.

Спустя десять минут на Конногвардейский бульвар вывернула яркая машина и лихо припарковалась около подземного перехода. Вышедшая из нее Верховная ведьма увидела стоящий под дождем стол и пару опрокинутых стульев, будто компания, которая недавно еще сидела здесь, поспешно покинула это место и скрылась.

Ведьма, поджав губы и прищурив глаза, осматривала подземный переход, нисколько не заботясь о том, что проливной дождь насквозь промочил ее плащ и туфли.

Спустя какое-то время из подземного кафе неторопливо поднялся по ступенькам Герка Готти – юноша с кудрявой черной шевелюрой и играющей на губах вежливой улыбкой.

В каждом движении его сквозили скрытая сила и легкость хищника, а изысканные манеры и красные отблески зрачков, едва заметные при свете дня, выдавали вампира.

Увидав Верховную, юноша изобразил притворное удивление и раскинул в приветствии руки.

– О-о, кто к нам пожаловал, незабвенная Дашуля! – заговорил он с преувеличенной вежливостью – со слегка издевательскими нотками. – Чем же мы, нечистая сила, обязаны такому высочайшему вниманию? Или снова жаждешь прорваться в Носферон, подраться и тряхнуть стариной? Придется подождать до осени, когда наш Универ отстроится, да…

– Здравствуй, Герман, – сухо отозвалась ведьма. – Изволь проявлять уважение и не хамить ведьмовской стороне Конвенции. Для вас, Готти, я Дарья Романовна, и не нужно фамильярничать.

– О-о, а также не нужно нервничать, драгоценная Дарья Романовна! – Вампир продемонстрировал язвительную улыбочку. – Мы же любя, мы же по старой памяти! Тем более что мы-то главведьме, то есть тебе, не подчиняемся, сама понимаешь…

– Как и Ведьмовство не подчиняется вашему Темнейшему, – отрезала Верховная. – У меня только один вопрос… где Егор Бертилов?

– А-а, вот оно что, – Герка заулыбался еще шире. – Неужели соскучились? Вообще-то, он тоже не находится под юрисдикцией Темнейшего, он сам по себе. Но, учитывая наши теплые отношения с вами, я отвечу. Вот ваш драгоценный Бертилов, празднует свое восемнадцатилетие! – И Готти, отступив, указал назад, в подземный переход, где за стеклами кафе в толпе мелькала спина в зеленой рубашке.

Верховная молча посмотрела в ту сторону, потом перевела взгляд на вампира:

– Меня не интересуют копии Морока. Где сам Егор Бертилов, где оригинал?

– Трудный вопрос. Оригинал уже не маленький. – Герка дипломатично выдавил кислую улыбку. – А я ему не нянька. Есть ли у вас еще вопросы, Дарья Романовна?

– Есть. Меня интересует, где сейчас находится Темнейший. Тоже трудный вопрос?

– Вовсе нет. В библиотеке Носферона он, читает. Архив же перевезли недавно, мы все только закончили разбирать завалы, теперь малость отдыхаем. Знали бы вы, сколько там пыли! Я бы пригласил вас, Дарья Романовна, вдохнуть свежайшего воздуха носферонского архива, но мне слишком дорого ваше здоровье…

Не ответив вампиру, Верховная резко развернулась и зашагала к своей машине. Полы ее черного плаща гневно развевались в такт шагам.

– В библиотеке Темнейший, как же… книжечки он пыльные почитывает! А Морок весело празднует свои восемнадцать… Просто пай-мальчики оба, душа радуется! – яростно фыркнула ведьма, сев в машину и ударив по рулю кулаками. – А тем временем у меня стащили все книги по вызову мертвых с того света. За идиотку приняли… Вруны, паршивцы…

Высказав эту тираду сквозь зубы, Верховная ведьма нажала на педаль газа и с визгом колес свернула с Конногвардейского бульвара.