Глава 1

Дана остановилась на вершине холма и вышла из машины размять ноги после долгой поездки из Лондона.

Дом располагался в уединенной зеленой долине, раскинувшейся между утесов, словно древний дракон, спящий на солнце.

– Я вернулась, – прошептала она. – И на этот раз я собираюсь остаться. Никто и ничто не прогонит меня снова. Ты станешь моим. Ты слышишь?

И, бросив еще один взгляд на дом, Дана вернулась в машину и поехала по склону вниз, в сторону Мэнниона.

Теперь все не будет как прежде. Во-первых, не было Серафины Латимер, с ее добротой и милой улыбкой, которая могла так внезапно смениться суровостью. Она вернулась в свою любимую Италию, и тетя Джосс, конечно, уехала вместе с ней.

«Да и я уже не та, что прежде», – подумала девушка.

Она уже не была той запуганной семнадцатилетней девочкой, что уехала отсюда семь лет назад.

Теперь она не просто племянница экономки, живущая здесь из милости, – она успешный представитель ведущего лондонского агентства недвижимости с безупречной репутацией, профессиональным чутьем и неплохой зарплатой.

Годы, проведенные в борьбе, когда она карабкалась вверх по служебной лестнице и заново открывала в себе силу, с которой другим приходилось считаться, научили ее многому.

«Я помогла многим людям осуществить свою мечту, – подумала она, – теперь пришло мое время».

Вот только Мэннион не просто мечта. Этот дом ее по праву, собственность, причитающаяся ей на законных основаниях. Справедливость непременно восторжествует, и она добьется своего во что бы то ни стало. Дана решила вернуть Мэннион давным-давно, и со временем ее решимость только крепла.

Девушка проехала через высокие кованые ворота и остановилась у главного входа. Там уже были припаркованы машины, она втиснула в узкое пространство свой «пежо» и выбралась из машины, одергивая юбку цвета хаки. Постояв немного и переведя дыхание, она открыла багажник, достала сумку с вещами и затем повернулась к дому.

У дверей стояла невысокая пухленькая женщина в опрятном темном платье.

– Мисс Грэнтем? – Ее голос звучал очень вежливо. – Я Джанет Харрис. Позвольте мне взять сумку и проводить в вашу комнату.

«Пожалуй, я знаю дорогу лучше, чем ты, – подумала Дана, следуя за экономкой. – Сколько раз я тут бегала по просьбе тети Джосс убедиться, что все готово для прибывающих гостей… Иногда мне даже разрешали поставить цветы в спальнях. Интересно, кто-нибудь приготовил букет для меня?»

«Нет» – таков был ответ на ее вопрос, к тому же вскоре обнаружилось, что ей была выделена самая маленькая комнатка в дальней части дома, окна которой выходили на кустистый склон долины и летний домик, что все еще стоял там.

Единственный объект в усадьбе, который Дана не желала видеть. Она надеялась, что домик давно снесли. Да, вероятнее всего, эта комната, с выцветшими занавесками и потертым ковром, была выбрана, чтобы ясно указать ей ее место.

«Что ж, – подумала девушка, – когда игра закончится, мы увидим, кто победит».

– Ванная находится дальше по коридору. – Миссис Харрис почти извинялась. – Но она будет полностью в вашем распоряжении. Если вам еще что-нибудь будет нужно, пожалуйста, дайте мне знать. – Она сделала паузу. – Мисс Латимер просила меня передать, что чай будет подан в гостиной.

«Как формально, – невесело подумала Дана, когда экономка удалилась. – И как это не похоже на Николу. Но, возможно, она поняла, как непросто быть хозяйкой».

У нее было не так уж много вещей, всего пара платьев – на этот вечер и на предстоящее мероприятие. Все это без труда уместилось в шкафу – таком же узком, как и односпальная кровать.

Ванная была обычная, с достаточным количеством полотенец, душем и зеркалом в полный рост.

Причесавшись и накрасив губы, Дана осмотрела себя с той же критичностью, какую ожидала встретить внизу. Каштановые волосы неплохо лежали и без укладки, ей лишь понадобилось немного теней, чтобы подчеркнуть зелень ореховых глаз, и подкрасить густые ресницы.

Девушка спустилась вниз, попутно отметив, что не только ее спальня нуждается в обновлении, но и весь дом выглядит усталым и неопрятным, от чистоты, что была при тете Джосс, не осталось и следа. Полированные поверхности старинной мебели больше не сверкали, как когда-то. Кое-где была видна паутина, и в воздухе не витал запах лаванды и воска. Вот так, наверное, бывает, когда хозяйка дома долго отсутствует…

Не то чтобы Серафина Латимер была довольна произошедшими переменами, но после того, как она решила избежать уплаты налога и подарила Мэннион Адаму, старшему брату Николы, ей было позволено лишь изредка наведываться в свой бывший дом. Адам, конечно же, принял дар и стал полноправным владельцем Мэнниона.

Тетя Джосс объяснила Дане все это подробно и в деталях и безапелляционно отметала все попытки племянницы уговорить Серафину пересмотреть решение и вернуть дом. Каждый раз, когда Дана затевала этот разговор, тетя обрывала ее фразой: «Повторяю в последний раз: забудь о Мэннион, и пусть настанет конец всей этой чепухе».

Но Дана знала, что это не конец, тетя Джосс не права, и бой еще не закончился. Ее наследство передарили, как кусок дешевого мыла.

«Бедняга Мэннион, – думала девушка, спускаясь по лестнице. – Когда ты будешь моим, перестанешь переходить из рук в руки. И на этот раз никто не остановит меня!»

Не услышав за дверями столовой оживленного разговора, Дана в нерешительности замерла на пороге. Порыв ветра из раскрытого окна всколыхнул длинные парчовые гардины, и на мгновение ей показалось, будто она перенеслась в прошлое. Да и ситцевая обивка на диване и стульях была прежней, правда, во времена ее детства краски были куда ярче.

Осмотревшись, Дана поняла, что неправильно истолковала сообщение экономки, потому что ее ждала совсем другая мисс Латимер, гораздо более старая версия. Ее пухлое тело было втиснуто в цветастое шелковое одеяние, а обесцвеченные короткие волосы смотрелись на голове как шлем. Губы дамы были поджаты.

«Ах да, мисс Мими. Тетя Николы», – со вздохом подумала Дана.

– Дана, – проговорила та и указала на стул движением руки. – Вот так сюрприз. – В тоне тетушки было больше удивления, чем радости. – Я и не знала, что ты и Никола все еще общаетесь, да еще так близко.

Дана невозмутимо улыбнулась:

– Добрый день, мисс Латимер. Нет, к сожалению, мы не часто общались за прошедшее время. Но я уверена, вы помните, что мы вместе учились в школе.

– Да, – мрачновато сказала тетя Мими, наливая соломенного цвета чай в хрупкую чашку и подавая Дане. – Я не забыла. Как и то, что твоя учеба так внезапно закончилась. Плохая награда за всю доброту Серафины к тебе.

– Возможно, мы обе почувствовали, что я больше не нуждаюсь в ее поддержке, – холодно ответила Дана. – К тому времени я твердо стояла на ногах. Кроме того, мне была нужна не милостыня, а признание меня ее внучкой.

– Не думаю, что кто-то будет с этим спорить, – с фырканьем сказала тетушка и отправила в рот крошечное канапе.

Канапе и кекс с лимоном и пропитанный мадерой – это все, что стояло на столе. Дана снова мысленно перенеслась в прошлое. Когда они с Николой приезжали на каникулы, стол ломился от всевозможных закусок и выпечки – булочки, пышки, пропитанные кремом и сливками, шоколадный торт и клубничное варенье никогда не переводились в этом доме. Серафина руководила чаепитием, расспрашивая девочек о прошедшем семестре.

– А как твоя семья? С ними все хорошо?

Вопрос тети Мими вспугнул сладкие воспоминания.

– Да, все хорошо, спасибо.

Но пожилая женщина не унималась.

– А твоя мать? Все еще живет в Испании?

– Да, – ровно произнесла девушка. – Живет.

– И у тебя, полагаю, все хорошо. Слышала, ты пытаешься продать Николе и Эдди очень дорогую квартиру, – не без ехидства проговорила Мими.

– Я показала им очень красивую квартиру, – поправила ее Дана, взяла канапе с яйцом и попыталась растянуть его на целых два укуса. – В пределах той суммы, что она и ее жених озвучили, да и квартира им пришлась по вкусу.

– Как это странно, наверное, что именно ты показываешь им квартиру.

– Счастливая случайность, – кивнула Дана, умолчав про пару манипуляций, к которым ей пришлось прибегнуть, чтобы гарантировать, что именно она будет заниматься их квартирой. – Где Никола, кстати?

– Повезла Эдди и его родителей осматривать деревенскую церковь. – Мисс Латимер недовольно скривила губы. – Она решила, что хочет венчаться именно там. Довольно забавно, учитывая, что Лондон был бы более удобен для всех. Но ей удалось убедить Эдди и всех остальных, что лучше устроить тихую загородную свадьбу в кругу семьи и друзей, – добавила она многозначительно.

Дана пропустила ее намек мимо ушей.

– Только небо знает, что подумают Марчвуды, – капризно продолжала тетушка. – Я пыталась вразумить девочку, но почему-то итальянский племянник Серафины принял ее сторону. – Мими недовольно фыркнула. – Конечно, он всегда портил Николу, поощряя ее действовать по-своему. Я только удивлена, что он сам не женился на ней.

Дана почувствовала, что ее сердце замерло в груди, а горло будто сжали. Она сделала глоток чаю.

– Зак Белисандро едва ли вообще когда-нибудь женится.

«Итак, я скоро его увижу», – подумала она.

Перед ее мысленным взором предстал мужчина с развевающимися на ветру светлыми волосами и с почти мальчишеской внешностью. Добрые синие глаза, и губы, всегда готовые растянуться в улыбке. Любая женщина хотела бы оказаться рядом с Адамом, и Дана это знала.

И она держалась за этот образ. Во многом для того, чтобы ее мысли не занимал другой образ – другого мужчины, чье лицо было смуглое и угрюмое, и глаза – темные и непроницаемые, как беззвездная зимняя ночь.

Девушка аккуратно поставила чашку с недопитым чаем на стол.

– Было приятно с вами поговорить, но я хотела бы прогуляться после долгой поездки.

Дана вышла через двери на террасу. В голове все время крутилось имя – Зак Белисандро.

Единственный наследник огромной международной империи Белисандро. В настоящее время он весьма успешно работал в Австралии и на Дальнем Востоке.

Именно он вынудил ее покинуть Мэннион на семь лет. Ее враг, который и сейчас поставил бы преграды, если бы смог.

«Не думай о нем, – сказала она себе. – Сконцентрируйся на Адаме. Он единственный, кто по-настоящему важен для тебя».

Но разум не повиновался. Она все еще думала о Заке, он заслонял все вокруг, словно тень, набежавшая на солнце.

Несмотря на жару, Дана содрогнулась.

«Надо просто держаться от него подальше. Избегать встреч. По крайней мере, пока я не получу того, что хочу, чтобы он не смог помешать мне во второй раз. Пока я не стану женой Адама Латимера, и Мэннион не будет принадлежать мне. Как это и должно быть».

«Капитан Джек Латимер, – подумала она, – сын Серафины, солдат и мой отец. Если бы он не был убит в той засаде в Северной Ирландии, жизнь моей матери и моя были бы совсем другими. Они поженились бы, и Серафине пришлось бы смириться с этим».

Спустившись с террасы, она направилась через лужайку к аллее, обсаженной кустами. С тех пор как она поселилась в Мэннионе, это было ее любимое место, где можно было укрыться, особенно когда она скучала по матери и хотела поплакать. Тетя Джосс была очень добра, но всегда ужасно занята, чтобы уделять племяннице достаточно внимания. Тем более что присматривать за племянницей была навязанная ответственность – мать Даны часто попадала в больницу, а бродить вокруг без присмотра маленькой девочке тетя не позволила бы.

Да, она часто оставалась одна. Она ощущала себя не просто одинокой, а покинутой. Особенно остро она испытывала это чувство, когда, сидя под дверью комнаты, слушала, как надрывно и горько плачет ее мать.

Это тоскливое чувство было с ней все время, даже тогда, когда они с матерью возвращались в их убогую квартирку. После выписки из больницы ее хрупкой и раньше времени увядшей матери приходилось отбивать атаки службы опеки – обещать бойким женщинам, приходившим к ним по вечерам с проверками, что теперь-то она соберется с силами, найдет работу и будет бороться, хотя бы ради Даны.

Девушка остановилась, сжав руки в кулаки. Будучи ребенком, она видела, что это невыполнимо. К тому времени все, о чем мать могла думать, – был Мэннион.

– Наш дом, – снова и снова шептала ей на ухо мать перед сном. – Наша крепость. Наше будущее. У нас все отняли, потому что я всего лишь сестра экономки. Я думала, твоя бабушка обрадуется, когда я пришла к ней. Будет рада увидеть ребенка Джека. Я думала, что мы могли бы оплакивать его вместе. Вместо этого, она прогнала нас обеих прочь. Мое сердце разбилось, когда не стало твоего отца, и Серафина добила его осколки. Мэннион был наследием твоего отца, дорогая, так что теперь он принадлежит нам. И однажды он будет наш. Скажи это. Скажи сейчас.

И, послушно закрыв затуманенные сном глаза, Дана шептала:

– Однажды он будет наш.

Но и это не помогало. И вскоре Дана снова слышала всхлипывания или видела, как мать смотрит в одну точку невидящим взглядом и никак не реагирует на происходящее.

Тогда Дана быстро убегала в Мэннион, к тете Джосс, чувствуя себя в большей безопасности, поскольку она воспринимала этот дом как свою собственность. Такие всходы дали семена, посаженные матерью…

Миссис Браунлоу, одна из тех дам, что навещали мать, теперь регулярно наведывалась в Мэннион, для консультаций с тетей Джосс.

Иногда до девочки доносились обрывки их разговоров: «такая сложная ситуация…», «не вина ребенка…», «очень способная, но страдает от этих перебоев…»

И снова и снова она слышала от тети Джосс: «Такая нездоровая одержимость…»

Однажды миссис Браунлоу сказала:

– Линда выглядит гораздо более жизнерадостной, это хорошая перемена. Мы надеемся, что отъезд подействует на нее благотворно. Кажется, она с нетерпением ждет этого.

– Две недели в Испании? – В голосе тети Джосс звучало сомнение. – Без Даны?

– На первый раз – да. Чтобы увидеть, как она справляется. Возможно, позже мы сможем организовать совместную поездку.

Дана была рада отъезду матери. И не только потому, что теперь ей не придется пропускать школу, – из-за ее частых отсутствий дети относились к ней как к аутсайдеру. Тогда она даже не вполне понимала, где находится эта Испания. Наверняка далеко от Мэнниона, единственного места, где ей хотелось быть. И она была готова бороться, чтобы остаться тут.

Но мать Даны, похоже, отказалась от борьбы. Потому что по истечении двух недель тетя Джосс получила письмо, в котором Линда сообщала, что нашла работу в местном кафе и останется в Испании еще на какое-то время.

Ее решение вызвало возмущение среди социальных работников, которые занимались ее делом. Но тетя Джосс заверила их, что для Даны так будет даже лучше, а ее воспитание она берет на себя.

Девочка скучала по матери, но также была рада, что ей не придется быть свидетельницей ее нервных срывов и затяжных депрессий. Так Дана поселилась в доме, которым жаждала обладать ее мать. Оставалось надеяться, что со временем отношение Серафины к ней изменится и она примет ее как внучку.

В жизни Даны произошли изменения к лучшему, когда на все лето приехала Никола. Родители Николы развелись, ее и брата суд определил жить с отцом, тогда как мать отправилась в дебри Колумбии со своим любовником-миллионером.

– А меня даже не спросили, хочу ли я поехать в Колумбию, – поведала Никола, когда Дана довольно неуверенно показывала ей окрестности по указанию Серафины.

Никола тяжело переживала развод родителей.

– Папа сказал, что на выходных мы можем пройтись под парусом, но я не умею плавать и потом, меня обязательно укачает, так что с ним поехал только Адам, а меня отправили к тете Серафине.

– Здесь чудесно, – заверила Дана, – тебе понравится.

И они обменялись осторожными улыбками.

В огороде мистер Годстоу специально для девочек посадил зеленый горошек, в саду поспевали малина и крыжовник. Все это они собирали и уносили в свое убежище, устроенное в кустах. Это была странная дружба, но она была, пока Зак Белисандро все не испортил.

«Я отомщу, – подумала девушка, – когда Мэннион станет моим, то тебе будет запрещено приезжать сюда».

Так и будет. Когда-то Дана уехала отсюда, и у нее было много времени, чтобы подготовиться к встрече и заполучить объект своего вожделения.

После осмотра квартиры и отъезда Эдди Никола с неподдельной радостью обняла старую подругу.

– Эдди пришлось вернуться на работу – сказала Никола, – так почему бы нам не найти бар и не отметить двойное событие.

– Двойное?

– Конечно, – как когда-то, широко и искренне улыбнулась Никола. – Мы нашли наш будущий дом и тебя! Одновременно!

– Два чудесных повода, – улыбнулась Дана. – Идем!

– Итак, что с тобой произошло? – спросила Никола, когда они сели за столик в ближайшем баре. – Почему ты так внезапно бросила школу? Даже не доучившись последний год?

«Значит, Зак ничего никому не сказал…»

– Это не было так уж внезапно, – ответила она. – Я передумала поступать в университет. Поэтому, когда подвернулась работа в Лондоне, я ухватилась за нее.

– Но ты уехала, не сказав ни слова. – В голосе Николы звучали непонимание и обида. – И ты никогда не отвечала на мои письма, хотя твоя тетя обещала отправить их.

– Я много переезжала, возможно, письма все еще пытаются найти меня.