Глава 4

– И я сказала: «Не тебе судить о моем стиле». Знаешь, я на многое могу закрыть глаза и много чего прощала, но это уже слишком. Ты моя сестра, ты меня понимаешь. В конце концов, нужно же было обозначить границу, верно?

Да, кажется, я сглупила. Раза три чуть не повернула назад, потом дважды проехала мимо, но в конце концов, набравшись мужества, остановилась перед особняком в историческом районе под названием «Маккиммон-Хаус». Передо мной стоял припаркованный наискосок фургон «Уиш кейтеринг». Через открытую заднюю дверь виднелись стойки с посудой, подносами, упаковками салфеток и пара металлических тележек.

– И я это сделала – обозначила границу. В итоге мне пришлось идти целых два километра в новых босоножках на платформе, и я натерла такие мозоли, что ты себе просто не представляешь, – звонкий девичий голос разносился на всю улицу.

– Я тащилась пешком по реально пустой дороге, ни одной машины – захвати, пожалуйста, ложки, не те, а вон там, выше, – и думала только о том, что это самое ужасное первое свидание в мире. Понимаешь?

Я отступила назад и повернулась к своей машине, надеясь, что еще не поздно передумать. Что я здесь забыла? О чем вообще думала? Еще можно сесть и уехать!

Но тут обладательница звонкого голоса подошла к открытой двери фургона и заметила меня. Она была невысокая, с пышной копной белокурых кудряшек, рассыпавшихся по спине, и я сразу поняла, что монолог произносила она. Наверное, дело было в одежде: короткая блестящая черная юбка, белая блузка с торчащим воротником, завязанная на талии, и высокие черные сапоги на толстых каблуках. Наряд дополняли блестящие тени и ярко-красная помада.

– Привет, – сказала она мне, повернулась спиной, схватила стопку посудных полотенец и выпрыгнула из фургона.

– Привет.

Я собиралась сказать еще пару слов, может, даже целое предложение, но меня почему-то переклинило. Я застыла, словно дошла до определенной точки и не способна двигаться дальше. Девчонка была слишком занята и ничего не заметила. Напевая себе под нос, достала из глубины фургона еще какие-то коробки. Повернувшись и увидев, что я по-прежнему стою перед фургоном, она спросила:

– Ты что, заблудилась?

Я снова помедлила с ответом, на этот раз по другой причине. В свете фонаря стало отчетливо видно ее лицо с двумя шрамами. Один изгибался вдоль подбородка, как бы подчеркивая линию губ, а другой пересекал правый висок. У нее были синие глаза и кольца на каждом пальце и от нее пахло арбузной жвачкой, но это я заметила гораздо позже, а пока что мое внимание приковали к себе шрамы.

«Прекрати пялиться!» – приказала я себе, ужасаясь своему поведению. Девушка, казалось, не заметила моего нездорового любопытства. Она просто ждала ответа.

– Нет, – меня наконец отпустило, – я ищу Делию.

Передняя дверь фургона открылась, и я увидела Монику, ту самую медлительную официантку, что бродила с подносом в руках из кухни в гостиную на маминой вечеринке. Она держала в руках разделочную доску, которая, судя по выражению лица Моники, весила не меньше ста фунтов. Она откинула со лба длинную челку и медленно пошла к дому.

– Не забудь раздаточные вилки, Монотоника, – напомнила ей кудряшка. Моника притормозила, медленно развернулась и таким же черепашьим шагом пошла обратно.

– Делия на кухне, – сказала мне девушка со шрамами, – надо подняться по той дорожке и обойти дом.

– О, спасибо, – отозвалась я.

В это время из фургона выбралась Моника с разделочной доской и несколькими большими вилками. Я пошла к дому, но меня окликнули.

– Погоди! – Девушка умоляюще посмотрела на меня. – Ты же все равно туда идешь, не могла бы ты, очень тебя прошу, захватить кое-что с собой? Мы тут совсем зашиваемся, и, честно говоря, это моя вина, так что ты мне очень поможешь.

– Конечно. – Я вернулась к ней, обойдя Монику, которая медленно, словно сомнамбула, брела к дому.

Она вытащила из глубины фургона две тележки и стала складывать в них кастрюли и противни. Закончив, положила сверху стопку полотенец и подкатила одну тележку ко мне.

– Поехали, – сказала незнакомка, и мы покатили каждая свою тележку к дорожке.

Дальше начинался крутой подъем, который героически преодолевала Моника, добравшаяся только до половины. Казалось, она идет против ветра. Девчонка взглянула на меня, а потом на дорожку. Я старалась не смотреть на шрамы, но они как магнитом притягивали мой взгляд.

– О боже, – вздохнула она, – иногда кажется, что весь чертов мир ополчился против тебя!

– Да, так бывает, – согласилась я, думая обо всем, что случилось со мной этим вечером.

Девчонка повернула голову, посмотрела на меня и улыбнулась. Ее глаза засияли, и шрамы словно исчезли.

– Вперед! – сказала она, взявшись за ручку тележки. – Во всяком случае, катиться назад будет намного легче.

Ее звали Кристи Палметто. Мы познакомились на полпути к вершине, когда остановились перевести дух.

– Мейси? – переспросила она, услышав мое имя. – Как универмаг?^[2]

– Да, – отозвалась я, – но это не совсем имя, скорее семейное прозвище.

– А мне нравится! – сказала Кристи. – Я собираюсь поменять имя, как только уеду туда, где меня никто не знает, и смогу начать новую жизнь. Мне всегда хотелось иметь какое-нибудь необычное имя. Стану Вероникой. Или Бланкой. А Кристи – это банально.

«Может, и так», – мысленно ответила я, снова взявшись за тележку. Уже за первые пять минут знакомства я поняла, что Кристи – это не просто светлые кудряшки и синие глаза, она особенная.

Когда мы наконец дошли до боковой двери, из нее выглянула Делия в красном фартуке с надписью «Уиш кейтеринг», с припудренными мукой щеками.

– Это канапе с ветчиной? Или гритс с креветками?

– Канапе, – ответила Кристи, прислоняя свою тележку к стене дома и взглядом приказав мне сделать то же самое. – Или гритс. Определенно, или то, или другое.

– Определенно, – простонала Делия, вышла и стала рыться в тележках.

Кристи прислонилась к стене, скрестив руки на груди.

– Этот подъем меня чуть не убил. Надо подогнать сюда фургон, иначе не успеем.

– Если бы кое-кто не опоздал, то успели бы, – напомнила ей Делия, поднимая крышку кастрюли.

– Я ведь уже извинилась, – ответила Кристи и добавила, обращаясь ко мне:

– У меня был острый приступ «нечего надеть». Все не нравилось. У тебя такое бывает?

– Кроме того, здесь очень строгие правила, обслуживающие машины не должны заезжать в сад. Трава очень нежная, – напомнила ей Делия.

– Мои ноги тоже не железные, – ответила Кристи. – А если мы быстро, то никто не заметит.

В открытой двери показалась Моника с противнем в руках.

– Грибы? – спросила она.

– Тефтельки, – не оборачиваясь, ответила Делия, – поставь три противня в духовку и подготовь еще три.

Моника медленно развернулась и удивленно посмотрела на духовку, а потом опять на Делию.

– Тефтельки?

– Моника, ты делаешь это каждые выходные, – вздохнула та, – постарайся хоть что-то запомнить, ради бога, умоляю!

– Все она помнит, – фыркнула Кристи. – Просто злится, что я опоздала, и демонстрирует свой протест. Она не способна прямо выражать свои чувства.

– Тогда помоги ей, – усталым голосом сказала Делия. – С тефтельками, а не с выражением чувств.

– Хорошо, – миролюбиво сказала Кристи, толкнула дверь и вошла в кухню.

Делия наконец заметила меня.

– Привет, – слегка удивленно поздоровалась она. – Мейси, верно?

– Да. Может, сейчас не лучшее время…

– У нас всегда не лучшее время, такая уж это работа, – с улыбкой отозвалась Делия, – но я сама ее выбрала, так что жаловаться не имеет смысла. Что ты хотела?

– Я просто подумала… – начала я и осеклась. Глупо задерживать Делию, они и так опаздывают. О чем я подумала? Может, она предложила мне работу просто из вежливости? Но я уже все равно здесь, и мне нечего терять.

– Я просто подумала, – повторила я, – что, может, ваше предложение еще в силе. Ну, о работе.

Прежде чем Делия успела ответить, в дверях снова появилась Кристи.

– Тефтельки поставила, можно все-таки подогнать машину?

Делия оценивающе посмотрела на дорожку и перевела взгляд на окна дома.

– А ты сможешь сюда заехать? Скорее всего, нет.

– Подумаешь, небольшая горка. – Кристи закатила глаза и добавила для меня: – Я не слишком хороший водитель, но хотя бы это признаю.

Делия снова окинула взглядом дорожку и дом, как бы взвешивая все «за» и «против», и вытащила из кармана ключи.

– Как только подъедешь, разгружайся как можно быстрее. Если кто-то что-то скажет, притворись, что не знала о правилах.

– О каких еще правилах?

Кристи протянула руку за ключами, однако Делия отвела руку и отдала их мне.

– За рулем будет Мейси. Возражения не принимаются.

– Ладно, давайте быстрее, – поспешно согласилась моя новая подруга, развернулась на каблуках и устремилась к выходу.

Я не могла оторвать от нее взгляд. Сапоги, волосы и короткая юбка были тут ни при чем. Кристи просто лучилась энергией и радостью жизни. Я сразу это заметила, потому что в последнее время мне самой этого очень не хватало. Делия тоже проводила ее взглядом, затем посмотрела на меня:

– Если хочешь работать с нами, можешь приступать. Зарплата каждую вторую пятницу, и обычно расписание известно за неделю вперед. Тебе понадобится пара-другая черных брюк и несколько белых футболок или блузок. В понедельник у нас выходной. Если есть вопросы, то я отвечу на них позже, а то мы сегодня немного задержались.

– Звучит заманчиво, – согласилась я.

Кристи обернулась на полпути:

– Мейси! Поехали!

– Добро пожаловать на борт, – улыбнулась Делия.

В библиотеке меня натаскивали две недели, здесь теория заняла ровно две минуты.

– Самое главное, – говорила Кристи, пока мы выкладывали на подносы канапе с ветчиной, – знать, что разносишь, и убирать с подноса мятые салфетки. Никто не захочет брать еду с подноса, если там лежат грязные салфетки.

Я кивнула.

– Еще нужно запомнить, что тебя как бы нет. Ты просто несешь поднос, улыбаешься и говоришь: «Канапе с ветчиной и дижонской горчицей», – и идешь дальше. Старайся быть незаметной, гости должны видеть не тебя, а угощение.

– Понятно.

– Она имеет в виду, – пояснила Делия, появляясь за нашими спинами, – что официант должен уметь раствориться в толпе и не привлекать к себе внимания, ты ведь не в гости пришла, а на работу.

Кристи протянула мне поднос с канапе и шлепнула на край стопку чистых салфеток. Стоя рядом с ней, я снова обратила внимание на шрамы, но заметила, кроме них, и блестки на коже, и серебряные колечки в ушах.

– Начинай с краю. Если встретишь «индюка», остановись только на секунду, а потом улыбнись и продолжай идти, даже если он побежит за тобой.

– Индюка? – переспросила я.

– Это те, кто пытается слопать с твоего подноса все, что там есть, – пояснила она. – Существует правило: две штучки – и вперед. Если клиент тянется за третьей, ты просто уходишь, поняла? – Да, две штучки, и ушла.

– Если он не дает тебе пройти, то это уже «хапуга». Такое поведение совершенно недопустимо, и ты имеешь полное право наступить ему на ногу.

– Нет, не имеешь – вмешалась Делия. – Просто вежливо извинись и отойди в сторону.

Кристи поймала мой взгляд и покачала головой.

– Лучше наступить, – беззвучно, одними губами, произнесла она.

В кухне царила суета. Делия носилась между духовкой и столом, Моника медленно распаковывала подносы с семгой, стейками, картофелем. Все кипело энергией, все двигалось в несколько раз быстрее, чем обычно, за исключением Моники. Работа в выездном ресторане оказалась полной противоположностью библиотеке. Здесь мне наконец представилась возможность отдохнуть от тишины, так действовавшей на нервы.

– Если там есть пожилые люди, – продолжала наставлять меня Кристи, – обязательно подойди к ним, особенно к сидящим. Не дай тебе бог пропустить какую-нибудь голодную бабушку! Время от времени оглядывай комнату, наблюдай, кто ест, а кто нет. Если ты уже сделала полный круг, а на сельдереевые палочки, фаршированные смородиной с козьим сыром, так никто и не польстился, не обходи гостей снова.

– Смородина с козьим сыром? – удивилась я.

Кристи мрачно кивнула.

– Так было всего один раз! – воскликнула Делия. – Могла бы и не напоминать!

– Хотела бы я забыть этот кошмар, – отозвалась Кристи. – А вот тефтельки нравятся всем. Если что-то не так, хватай тефтельки и выноси в зал.

– Который час? – встревожилась Делия, захлопывая духовку. – Семь уже есть?

– Без пятнадцати. – Кристи убрала за ухо прядь волос. – Пора выходить.

Я взяла свой поднос и застыла по стойке «смирно». Кристи поправила канапе, которое чуть не свалилось с края, и спросила:

– Готова?

Я кивнула, и она одной рукой открыла дверь. Несколько человек, стоящих у барной стойки, обернулись и посмотрели на нас, то есть на подносы. «Будь незаметной», – напомнила я себе. За последний год с лишним я, скорее, привыкла к повышенному вниманию, но почему-то была уверена, что у меня получится. Я подняла поднос, расправила плечи и вышла в зал.

Полчаса спустя я стала обладательницей массы ценных знаний. Во-первых, все любят тефтельки. Во-вторых, большинство «индюков» толпятся возле дверей, когда ты выходишь, и налетают первыми, хватая лучшие кусочки. А если ты хочешь их обойти, они моментально превращаются в «хапуг». Но я не решалась наступать им на ноги даже в самых тяжелых случаях. В-третьих, я испытала на себе теорию невидимости. Когда взгляд гостя упирается в поднос, ты становишься лишь фоном для угощения. Люди не обращают на тебя внимания и рассказывают все, что угодно.

Я узнала, например, что Роджер и Молли, жених и невеста, свадьбу которых мы обслуживаем, целых три года прожили вместе вне брака, и это, по мнению одного «индюка», сыграло свою роль в недавней смерти их престарелой родственницы. Молли и ее лучшая подруга не разговаривают из-за какого-то недоразумения на девичнике, а отец жениха, который должен был бросить пить, тайком таскает мартини в ванную. А еще – салфетки оказались неправильными.

– Я, кажется, не совсем вас понимаю, – услышала я голос Делии, вернувшись на кухню за последними тостами с козьим сыром.

Делия с Моникой собирались готовить салаты, а рядом стояли невеста и ее мама.

– Они неправильные! – возмущенно воскликнула Молли, миловидная пухленькая блондинка.