Если вы из тех, кто временами, лёжа поздней ночью в кровати, силится понять какой была бы ваша жизнь в другой реальности, есть ли смысл сейчас проживать её, существует ли другая, которая была ли вам более интересна, — данная книга хорошо скрасит подобные ночи и, возможно, покажет путь к ответу.
Философия, считает автор, — «не чисто интеллектуальное занятие и не набор дешёвых приёмов самосовершенствования, а дисциплина, помогающая процветать и жить полноценной человеческой, ответственной жизнью». И Сара доказала это в своей книге.
Книга повествует о жизни и идеях экзистенциалистов и феноменологов начала ХХ в.: Жан-Поль Сартр, Симона Бовуар, Альбер Камю и проч. И хотя они черпали идеи у «протоэкзистенциалистов» XIX в., Кьеркегора и Ницше, их идеи были рождены и взращены скорее на опустошённых остатках цивилизации после первой и второй мировых войн. Многие из старых социальных, религиозных и политических институтов стали жертвами этих войн, и экзистенциалисты увидели возможность создать новый мир, взяв на себя ответственность за свою личную жизнь и свободу.
Экзистенциализм — это не единая, последовательная система мышления, не как, скажем, эпистемология Канта или диалектика Гегеля, а некий живой набор иногда конфликтующих идей. Однако в основе лежат идеи проживания подлинной жизни посредством осуществления личной свободы и принятия личной ответственности.
Интересно читать то, как автор суммирует вещи, которые делают экзистенциалисты. Это не то же самое, что сам экзистенциализм, потому что это означало бы представить его как нечто статичное и определимое, тогда как он существует только в форме действий, того, что происходит, когда кто-то думает экзистенциально. Бейквелл объясняет: «Экзистенциалисты интересуются индивидуальным, конкретным человеческим существованием», а индивидуальное существование — это «все, что я выбираю делать из себя в каждый момент». Движущая сила экзистенциалиста — человеческая свобода и обязанности и тревоги, которые неотделимы от неё.
То есть, экзистенциализм утверждает, что индивиды свободны выбирать как строить свою жизнь в пределах обстоятельств, в которых они родились. В этом пространстве свободы каждый ответственен сделать «нечто».
Для Сартра у этого «нечто» глубокие политические последствия: всегда нужно быть в состоянии действия против тирании. В реальности этот призыв к действию означал сопротивляться нацистскому захвату Европы.
Если в книге жизни и творчеству Сартра и де Бовуар отводится центральная роль, то второстепенные персонажи из числа их современников (которые часто были друзьями, врагами и любовниками) восхитительно и эксцентрично вклиниваются в неё на протяжении нескольких десятилетий, добавляя нюансы экзистенциализму, как они его определяли.
Хайдеггер здесь отлично контрастирует с Сартром; атеистический метафизик в сравнении с жизнеутверждающими работами Сартра; сторонник теории «пусть всё будет» в сравнении с настойчивым активизмом Сартра; нацист в сравнении с участием Сартра во французском Сопротивлении.
Альбер Камю, Карл Ясперс, Морис Мерло-Понти и другие развивают свои соответствующие экзистенциальные философии. Это «абсурдизм» в случае Камю, который остаётся твёрдым в своей позиции, что насилие никогда не является приемлемой формой действия. Ясперс, которому легко справляться с более текучими видениями экзистенциализма, писал: «Иное мышление, мышление, которое, познавая, напоминает мне, пробуждает меня, возвращает меня к себе, преображает меня».
Хотя Бэйквелл явно восхищается Сартром, она пишет и про его недостатки. Плодовитый творец, всю жизнь чувствовавший себя обязанным по отношению к угнетённым людям во всем мире. Сартр отказался стать частью какой-либо более крупной «системы», зайдя так далеко, что отказался от Нобелевской премии. Ужасный слушатель, высокомерный, экстремистский мыслитель, который часто менял своё мнение и ещё чаще бросал дружбу.
Подругу Сартра, с которой он «прошёл» почти всю жизнь, автор рисует как великого мыслителя. Возможно, превосходящего местами Сартра. Она была более искушённой, отлично владела многими иностранными языками, её работы были более связными в сравнении с массивом текстов Сартра. Возможно, именно де Бовуар чётко сформулировала суть экзистенциализма: «Наше состояние — быть неоднозначными до глубины души, и наша задача — научиться управлять движением и неопределённостью нашего существования, а не изгонять их».
Экзистенциализм на самом деле о том, как делать выбор. Как жить? Как быть свободным? Как быть «подлинным» человеком? Эти вопросы остаются важными и сегодня. Видя рост иррациональности со всех сторон, автор задаётся вопросом, может ли свобода стать великой загадкой XXI-го века. Вот почему она так права, когда спрашивает нас не нужны ли нам в новую эпоху недобросовестности «экзистенциалисты больше, чем мы думали».
Экзистенциализм, по своей сути, побуждает нас начать искать ответы: что значит делать осмысленный выбор в обществе, настолько перегруженном решениями и абсурдами? Как нам начать жить подлинной жизнью, борясь с растущей волной неопределённого будущего?
Бейквелл считает, что эти вопросы актуальны и сегодня. Она пишет: «Когда читаешь Сартра о свободе, Бовуар — о тонких механизмах угнетения, Кьеркегора — о тревоге, Камю — о бунте, Хайдеггера — о технологии или Мерло-Понти — о когнитивной науке, иногда кажется, что в твоих руках последние новости».
Когда нас окружает трясина иррациональности, остаётся принять вызов, как когда-то в тяжёлые военные времена приняли экзистенциалисты, — быть достаточно смелыми, чтобы найти способ бороться за свободу. Получается, мы можем отыскать больше себя в работах Сартра, Камю и де Бовуар, чем мы изначально ожидали.
Ничего не принимайте как должное — как вывод и совет, что даёт нам Сартр, подчёркивая нашу тотальную свободу. Всё, что нам остаётся, — это принять её и связанную с ней ответственность. Так что в следующий раз, когда окажетесь на развилке своей жизни, ответьте себе: должен ли я делать то, что, как мне кажется, от меня ожидают, или я должен делать то, что больше всего поможет мне стать тем человеком, которым я хочу быть?
