– Джемма, доброе утро, – кивнула я. – Скажи пожалуйста, где я могу взять себе какую-нибудь одежду и обувь. Эта рубаха грязная, её необходимо заменить. Пол холодный, если я буду ходить по нему босиком, то подхвачу простуду.
– Матушка ничего не говорила, – сказала Джемма. – Только чтоб я тебя к ней привела.
– Так я ж не против, – я изо всех сил пыталась быть дружелюбной и не спорить. – Но если у неё на меня какие-то там планы, то меня нужно содержать в порядке, так? Как… коня, не знаю, или охотничью собаку, – я в последний момент догадалась, что «машина» может оказаться не в тему.
– Не знаю, – мотнула головой Джемма. – Ладно, спрошу.
Пока она ходила, я оглядела себя – жуть кошмарная. Худая, грязная, лохматая. Такую нельзя людям показывать, не то, что мужикам для утех предлагать. Или у них тут совсем бедный дом терпимости, и мужики непритязательны, бросаются на всё, лишь бы женщина?
Джемма вернулась и протянула мне пару кожаных шлёпок – к подошве пришита полоска сверху, и всё. Пришита просто через край суровыми нитками. Ну, лучше, чем ничего.
– Спасибо, Джемма, – кивнула я, и надела это чудо местной моды.
Мы вышли из комнаты, и я увидела коридор – длинный, из него много дверей, занавешенных шторками. За некоторыми разговаривали, я не поняла, о чем. Коридор упирался в очередной проём, и за ним оказалась лестница.
Дальше спускались вниз по винтовой лестнице внутри башни. Два оборота, один этаж. На этом этаже жили побогаче – вместо занавесок нормальные деревянные двери, и расположены они не так часто, то есть – комнаты за ними больше. В одну из таких комнат меня и привели.
Джемма постучала и получила изнутри какой-то звук, видимо, обозначающий согласие войти. Открыла дверь и толкнула меня в спину – иди, мол.
Комната, очевидно, показывала уровень местного комфорта, и я принялась жадно её разглядывать. На полу лежал коричневый шерстяной ковёр – вот, бывает, не всё потеряно. Стены тоже прикрыли узорчатыми коврами, только потоньше, и не ворсистыми. Типа гобеленов, наверное. Правда, паутина по углам всё равно висела. Окно – тоже квадратное, и небольшое, но не так высоко, как в моей каморке, в это можно выглянуть и увидеть какую-то улицу, наверное. Штор нет.
Есть стол, на нём большой подсвечник, свечи догорели и оплыли. И блюдо с остатками еды – какие-то обглоданные кости. Матушка практикует ночной дожор?
Деревянная кровать – о, тут бывают нормальные кровати, прелестно – с какой-то постелью на ней, столбиками по углам и занавесками по периметру. Коробочка, короче.
– Чего встала? – рыкнули на меня из-за плеча.
Я обернулась. Матушка Ворона восседала в деревянном кресле с подлокотниками, с видом владычицы морской, не иначе. Большая, с очень смуглой кожей, чёрные волосы подобраны на затылок и там замотаны каким-то белым лоскутом. Двойной, а то и тройной подбородок, на шее поверх простого тёмного платья, вроде как у Джеммы и старушки-лекаря – медальон на толстой цепи. Что там нарисовано, я не разобрала – солнце так светило в окно, что было непонятно.
– А что бы вы хотели, чтобы я делала? Прыгала? Так сначала нужно вылечить, отмыть, одеть и накормить.
– Что-то много болтаешь, – матушка со скрипом поднялась со своего седалища и подошла ко мне.
Обошла со всех сторон, рассмотрела.
– Если сидеть молча, то можно и вовсе ноги протянуть, – сообщила я. – Я так понимаю, что у вас на меня планы.
– Правильно понимаешь, – кивнула та.
– Не выйдет, – покачала я головой.
– Почему это не выйдет? Привяжут к кровати – и не пикнешь.
Перспектива привела меня в ужас. Я молча смотрела на мерзкую бабу, не в силах отвести взгляда. Ну да, тело у меня сейчас лёгкое, его схватить и утащить – много сил не надо. И если её клиенты непритязательны – то им же, наверное, нет разницы, согласна ли жертва. Ещё и повеселятся, если будешь орать и отбиваться. Значит…
– Значит, я пошла.
– Интересно, куда?
– Наружу, – понятия не имею, где тут наружа, но… – И если меня там сразу же убьют, то так тому и быть. Чем у вас тут мучиться и ждать, пока уже помрешь наконец-то от вашей глупости, истощения и дурного обращения.
– Где это с тобой дурно обращались? – усмехнулась матушка. – Пока и не начинали.
– Вам показалось, – сообщила я. – Вы ночью спросили, хочу ли я жить? Один конец, и знаете ли, я предпочитаю побыстрее.
Может быть, меня убьют, и я проснусь?
– Чего заладила – конец, конец! Будешь слушаться – проживёшь долго. Хоть у кого спроси, не жалуются.
– Наверное, привыкли жить впроголодь и ходить грязными и босыми? Как нищие на улице? Кто-то мне сказал, что у вас тут как бы лучшее заведение, но что-то пока я вижу только грязь и нищету.
– Эй, ты, говори, да не заговаривайся, – матушка схватила меня за плечо, развернула к себе и прямо впилась в меня взглядом своих маленьких чёрных глаз. – Я тебе сразу сказала – роскоши не жди.
– Вам кто-то неправильно рассказал, что такое роскошь, а вы и поверили, – было страшно, но я не могла не защищаться. – Наверное, посмеялся, а вы, похоже, не видели в жизни ничего слаще морковки.
Бабища аж задохнулась – так ей не понравились мои слова. И с размаху влепила мне пощёчину.
Пересохшая губа треснула – я прямо ощутила, как треснула, и как показалась кровь. Из глаз брызнули слёзы – от боли, и от злости, и от отчаяния. И дальше я не поняла, как это произошло, но руки мои взлетели в каком-то незнакомом жесте, и на Ворону откуда-то вылилось ведро воды. А потом ещё и ещё. Курица она мокрая, а не Ворона, вот!
Водяной шар с силой ударился в паутину над кроватью, и пролился вниз вместе с той паутиной. Следующий взорвался над столом и смыл на пол кости с тарелки. Ещё один прилетел прямо в постель.
Матушка вопила, не переставая, а из моих ладоней вылетали всё новые и новые водяные плюхи. Заглянул мужик – в какой-то подпоясанной серой дерюге, ему прилетело в лицо, он тут же вывалился обратно в коридор. Снаружи собралась толпа – немудрено. А я никак не могла остановиться – вода лилась и летела из моих рук в разные стороны… пока вдруг резко не закончилась. Руки опустились.
Матушка стояла у стены и смотрела на меня с ужасом, в распахнутую дверь боязливо заглядывали какие-то женщины.
– Где госпожа Марта, позовите скорее госпожу Марту! – кричал кто-то в коридоре.
А я поняла, что напрочь лишилась последних сил, и схватилась за стену.
Сползла по ней на пол, и потеряла сознание.
– Деточка, просыпайся, – услышала я.
Не будите, а? Мне так хорошо спалось! Ничего не болело. А сейчас – голова кружится, дышать трудно, по всему телу мурашки и кожа словно горит. Как будто выпила суровый мочегонный препарат и страдаю от побочек.
Я открыла глаза и увидела, что сижу на мокром ковре возле мокрой стены, а перед моим лицом машет руками бабушка Марта.
– Что… случилось? – прохрипела я.
– Стихийный выброс, – пояснила целительница. – Твои магические способности сильнее, чем все мы думали.
Что? Какие ещё способности?
– И что с ней теперь будет? – о, это Ворона.
Курица мокрохвостая.
Я попыталась пошевелиться и глянуть туда, откуда доносился голос. Стоит, красавица, голову какой-то тряпкой вытирает.
– Теперь будет восстанавливаться. Деточка, ты ела сегодня?
– Нет, – качнула я головой.
– Оно и видно, – вздохнула Марта. – Сибилла, девочку нужно кормить. Прямо сейчас.
Кто это – Сибилла? Ворона, что ль? Похоже на то, она сказала кому-то принести еды.
Два мужика в серых хламидах довольно бесцеремонно подняли меня с ковра и вывели наружу, и завели в соседнюю комнату. Там были стол и две лавки – наверное, здесь едят? Или ещё что делают? Я плюхнулась на лавку у стены и закрыла глаза. Судя по звуку шагов и голосов, зрительный зал мигрировал вместе со мной.
Госпожа Марта пришла следом, взяла мою руку и принялась нажимать на какие-то точки на ладони. Когда оказалось особо чувствительно, я взвыла и едва не подпрыгнула.
– Осторожнее, пожалуйста!
– Спокойно, детка, спокойно. Что отец говорил тебе о твоей магической силе? Он был могучим магом, должен был понимать и о тебе.
Здравствуйте, я ваша тётя. Откуда мне знать-то? Я угрюмо пробурчала:
– Не помню. Я ж говорила, что ничего не помню. Ни об отце, ни о ком другом.
– А она вообще та, за кого себя выдаёт? – поинтересовался откуда-то из задних рядов партера молодой задорный голос.
Очень недобро поинтересовался.
– А тебе, Пинья, откуда знать? Ты была представлена отцу Барбары? – поинтересовалась госпожа Марта.
– Нет, но…
– Сдалась ты тому богачу, как же, – усмехнулась где-то там же ещё одна девушка. – И он, поди, вообще ни разу здесь у нас не был!
– Так раз богач, владения большие, любую девку можно поймать, зачем к нам сюда ехать!
– Куда там, его северянка приворожила, он после неё и не смотрел ни на кого, это все знают!
– Да какая она северянка, она ведьма из прибрежного грота! Рыба-оборотень!
– Ты-то много ведьм видела, уж конечно. Рыба – она на рынке!
– Сама ты на рынке! Откуда она столько воды взяла? Из моря! А кто в море живёт? Рыбы!
– И каракатицы! Вдруг она ночью обернётся каракатицей и нас всех задушит? А у меня комната через стенку от неё!
– Куда там из моря, вода-то пресная была, мне ж тоже досталось!
– А ну замолчали, – госпожа Марта повысила голос совсем немного, но этого хватило. – Барбара маг, стихийный маг, с очень сильной водой. Наверное, потому её отец и взял её мать в жёны – чтоб была вода. Сами знаете, вода нужна.
– Ну я тоже стихийный маг, и много здесь таких, и что? Я и вообразить себе не могу, что кто-то способен вызвать столько воды!
– Ты, Алесса, помолчи, вашу силу не сравнить. Ты что можешь? Воду для умывания, да? Вот и молодец. А Барбара сильнее тебя, такая уродилась, – госпожа Марта продолжала нажимать на разные точки по всему моему телу – на висках, на подбородке, на затылке, на шее, на спине, на боках.
Она ловко вертела моё безвольное тело, и от её прикосновений слабость уходила, и ощущение пустоты внутри тоже уходило. И противные мурашки прекращались, и жжение.
– Так ей тогда воды не давать, раз она такая могучая! – влез кто-то ещё. – И я бы ещё разузнала, как её на самом деле зовут. Потому что кто видел эту графскую дочку, на самом-то деле? Да никто.
– А ты, Амата, конечно же, видела больше всех на свете, – усмехнулась госпожа Марта. – Я свидетельствую, что Барбара – та же самая, которую нам сюда привезли восемь дней назад. Я осматривала её сразу же по приезду, и я скажу тебе – в ней ничего не изменилось. Или ты и в моих словах станешь сомневаться? Или ты хочешь неприятностей от Ночной стражи?
Я прямо даже глаза открыла, так меня заинтересовали новые нотки в голосе госпожи Марты. Та поднялась, выпрямилась во весь свой небольшой рост и сурово глянула на девушку с вьющимися тёмными волосами – очень пышными, кроме волос, я и не разглядела ничего. Ну и все они тут же отступили – кто на шаг назад, кто в коридор. Очевидно, никто не хотел неприятностей ни от пресловутой Ночной стражи, ни от госпожи Марты.
– А чего она говорит, что не помнит, – смутилась девушка.
– А тебе давали сонное зелье хоть раз? – о, это знакомый голос, это Джемма. – мне давали однажды больше, чем нужно, так я до сих пор не помню тот день с утра, только уже как пробудилась. А ей, судя по всему, налили целую чашу! Как только жива осталась, был момент, мы с госпожой Мартой уже думали, что не очнётся, дыхания почти не слышно было. А потом ничего, выкарабкалась.
– И мне очень любопытно, кто разнёс на хвосте сплетню о том, что Барбара – чья-то там дочь, – сурово сказала госпожа Марта. – Кто ещё хоть раз об этом сболтнёт – у того язык отнимется, ясно вам? Трещите тут целый день, как цикады, и ума столько же! Хоть бы делом каким занялись!
– Какое там дело, до сумерек ещё вон сколько, а баня только завтра, – протянул кто-то из задних рядов.
– Если дела нет, я сейчас придумаю, – госпожа Марта оглядела девушек. – Пинья, Амата, Делия и Ассунта идут сейчас к матушке и осушают там всё!
– Мы не справимся, – замотала головой пышноволосая Амата. – Там нужен сильный маг!
О проекте
О подписке