С внешностью у тебя вообще никаких проблем, сказал Коннелл.

Гм.

Уж поверь, ты мне не за один только ум нравишься.

Она рассмеялась, вдруг почувствовав, как все это глупо.

Он потерся носом о ее ухо и добавил: если ты меня бросишь, я буду очень скучать.

А в постели ты тоже будешь по мне скучать? – сказала она.

Он обнял ее сзади за бедра, притянул к себе и тихонько сказал: да, и очень.

А можем мы сейчас поехать к тебе?

Он кивнул. Несколько секунд они стояли молча, он обнимал ее, щекотал дыханием ухо. Большинство людей проживают целую жизнь, ни разу не ощутив такой близости, подумала Марианна.

В конце концов – она уже выпила третий джин с тоником – дверь распахивается, появляются мальчики. Девчонки из комитета вскакивают и принимаются их дразнить, ругать за опоздание, все такое. Марианна стоит в сторонке, пытается поймать взгляд Коннелла, но он ускользает. На нем – белая рубашка и те же кроссовки «Адидас», в которых он ходит всегда. Другие парни тоже в рубашках, но рубашки у них наряднее, наглаженнее, а на ногах – кожаные ботинки. В воздухе висит густой будоражащий запах лосьона после бритья. Эрик ловит взгляд Марианны и внезапно выпускает Карен – этого движения достаточно, чтобы все остальные тоже обернулись.

Ну надо же, Марианна, говорит Эрик.

Ей трудно сразу сообразить, всерьез он или издевается. Теперь на нее смотрят все мальчишки, кроме Коннелла.

Я серьезно, говорит Эрик. Отличное платье, жутко сексуальное.

Рейчел хихикает, нагибается к Коннеллу и шепчет что-то ему на ухо. Он слегка отворачивается и не смеется с другими. Марианна чувствует, как что-то давит в голове, и снять это можно только криком или слезами.

Пошли потанцуем, говорит Карен.

Ни разу не видела, чтобы Марианна танцевала, говорит Рейчел.

Ну, так сейчас увидишь, говорит Карен.

Карен берет Марианну за руку и тащит на танцпол. Звучит песня Канье Уэста, вариация на тему Кёртиса Мэйфилда. Марианна все еще держит в одной руке лотерейные билеты и чувствует, как потеет другая рука, которую сжимает Карен. Танцпол забит, дрожь от басовых нот проникает через туфли в ноги. Карен пьяно опирается рукой на плечо Марианны и говорит ей на ухо: не обращай на Рейчел внимания, она просто злится. Марианна кивает и двигается в такт музыке. Она тоже опьянела, и оглядывается, пытаясь понять, где Коннелл. И видит его сразу – он стоит на верхней ступеньке. Смотрит на нее. Громкая музыка пульсирует во всем ее теле. Вокруг Коннелла – смех и разговоры. А он просто молча смотрит на нее. Под его взглядом все ее движения кажутся преувеличенными, непристойными, рука Карен на плече делается чувственно-горячей. Марианна покачивает бедрами и проводит рукою по волосам.

Карен шепчет ей на ухо: а он с тебя глаз не сводит.

Марианна смотрит на него, потом снова на Карен, ничего не говорит, стараясь, чтобы и лицо ни о чем не сказало.

Теперь ты понимаешь, почему Рейчел на тебя злится, говорит Карен.

Марианна чувствует в дыхании Карен винные пары, видит ее пломбы. В этот момент Карен ей очень нравится. Еще немного потанцевав, они вдвоем поднимаются по ступеням, держась за руки, запыхавшиеся, улыбаясь без всякого повода. Эрик и Роб в шутку ругаются. Коннелл делает почти незаметное движение в сторону Марианны, их руки соприкасаются. Ей хочется схватить его ладонь и облизать кончик каждого пальца по очереди.

Рейчел поворачивается к ней и говорит: ты вообще билеты-то собираешься продавать?

Марианна улыбается, улыбка выходит заносчивая, едва ли не презрительная и говорит: хорошо.

Вон те пацаны наверняка захотят купить, говорит Эрик.

Он кивает в сторону двери – в нее только что вошли парни постарше. Вообще-то им здесь быть не положено, вход в ночной клуб сегодня только по билетам. Марианна не знает, кто они такие, наверняка чьи-то братья – родные или двоюродные, или просто амбалы за двадцать, которые решили заглянуть на школьный благотворительный вечер. Увидев, что Эрик им машет, они подходят. Марианна нашаривает кармашек на сумочке, где лежит сдача, – на случай, если они все-таки купят билеты.

Как жизнь, Эрик? – говорит один из них. Которая тут твоя подружка?

Это Марианна Шеридан, говорит Эрик. Вы наверняка знаете ее брата. Алан, в одной параллели с Миком учился.

Парень просто кивает, смерив Марианну взглядом. Ее этот знак внимания оставляет безразличной. В грохоте музыки не разобрать, что Роб говорит Эрику на ухо, но Марианна чувствует, что это связано с ней.

Давай угощу, говорит парень. Что пить будешь?

Нет, спасибо, говорит Марианна.

Тогда он кладет руку ей на плечи. Она замечает, что он очень высокий. Выше Коннелла. Пальцы скользят по ее голому предплечью. Она пытается сбросить руку, но парень не отстает. Один из его дружков хохочет, Эрик присоединяется.

Классное платье, говорит парень.

Отпусти меня, пожалуйста, говорит она.

И вырез-то какой здоровый, а?

Он одним движением снимает руку с ее плеча и стискивает ее правую грудь, прямо у всех на глазах. Она отшатывается, вздергивая платье до самых ключиц, чувствует, как лицо наливается кровью. Взгляд ее так и жалит, там, где он ее схватил, разливается боль. За спиной у нее раздается смешок. Она это слышит. Смеется Рейчел, в ушах Марианны звук пронзительно дребезжит.

Марианна, не оборачиваясь, выходит, дверь хлопает у нее за спиной. Она в вестибюле, у гардероба, и не может вспомнить, справа выход или слева. Ее трясет. Гардеробщик спрашивает, все ли в порядке. Марианна не понимает, насколько она пьяна. Делает несколько шагов к дверям слева, прислоняется спиной к стене и сползает на пол. Грудь, за которую ее схватил тот парень, болит. Он не шутил, он действительно хотел сделать ей больно. Оказавшись на полу, она обхватывает руками колени.

Дальняя дверь снова открывается, выходит Карен, за ней – Эрик, Рейчел и Коннелл. Они видят Марианну на полу, Карен подбегает, остальные остаются стоять, не зная, что делать, а может, просто не желая вмешиваться. Карен опускается перед Марианной на корточки, дотрагивается до ее руки. В глазах у Марианны слезы, она не знает, куда смотреть.

Ты как, нормально? – говорит Карен.

Все хорошо, говорит Марианна. Простите. Я, наверное, слишком много выпила.

Брось ты ее, говорит Рейчел.

Да ладно, это он просто пошутил, говорит Эрик. На самом деле Пэт нормальный парень, если его узнать получше.

По-моему, вышло забавно, говорит Рейчел.

Тут Карен рывком оборачивается и смотрит на них. Если вам забавно, так чего вы сюда приперлись? – говорит она. Идите тогда и радуйтесь жизни со своим дружком Пэтом. По-вашему, приставать к малолетним девчонкам – забавно?

Это Марианна-то малолетняя? – говорит Эрик.

Да мы там все обхохотались, говорит Рейчел.

Неправда, говорит Коннелл.

Все оборачиваются и смотрят на него. Марианна тоже. Глаза их встречаются.

Ты в порядке? – говорит он.

Ты ее еще поцелуй в утешение, говорит Рейчел.

Коннелл сильно краснеет, касается брови. Все так и смотрят на него. Марианна чувствует спиною холод стены.

Рейчел, говорит он, отвали, блин.

Тут Карен с Эриком переглядываются, широко открыв глаза, – Марианна это видит. В школе Коннелл никогда так не поступает. За все эти годы она ни разу не видела, чтобы он разозлился, даже когда его доставали. Вскинув голову, Рейчел уходит обратно в зал. Дверь с грохотом затворяется. Коннелл еще секунду потирает бровь. Карен что-то шепчет Эрику одними губами, что именно, Марианна не понимает. А потом Коннелл смотрит на Марианну и говорит: хочешь домой? Я за рулем, могу тебя подвезти. Она кивает. Карен помогает ей встать с пола. Коннелл прячет руки в карманы, будто бы боится случайно до нее дотронуться. Прости за переполох, говорит Марианна Карен. Я чувствую себя полной дурой. Не привыкла пить.

Да ты ни в чем не виновата, говорит Карен.

Спасибо, ты такая хорошая, говорит Марианна.

Они еще раз сжимают друг другу руки. Марианна идет следом за Коннеллом к выходу, затем мимо гостиницы, к машине. Снаружи темно и прохладно, за спиной слабо пульсирует музыка из клуба. Она садится на пассажирское сиденье, пристегивается. Он закрывает водительскую дверь, вставляет ключ в зажигание.

Прости за переполох, говорит она снова.

Не ты же его устроила, говорит Коннелл. Прости, что все так глупо себя повели. Они считают Пэта крутым, потому что он иногда устраивает дома вечеринки. Получается, типа, что если ты устраиваешь вечеринки, тебе можно издеваться над людьми.

Мне было больно. Правда.

Коннелл ничего не говорит. Просто стискивает руль обеими руками. Смотрит на свои колени и шумно выдыхает – почти что кашляет. Прости, говорит он. Двигается с места. Несколько минут они едут молча, Марианна остужает лоб об оконное стекло.

Хочешь заехать ко мне ненадолго? – говорит он.

А Лоррейн разве не дома?

Он пожимает плечами. Постукивает пальцами по рулю. Она, скорее всего, уже спит, говорит он. В смысле посидим немножко, а потом я отвезу тебя. Не хочешь – ничего страшного.

А если она еще не легла?

Да ладно, она из-за таких вещей вообще не заморачивается. В смысле вряд ли ее это смутит.

Марианна смотрит в окно на город. Она знает, что он хочет сказать: он не против, если его мать узнает про их отношения. Может, она уже знает.

Похоже, Лоррейн – отличная мама, замечает Марианна.

Да. Наверное.

И наверняка тобой гордится. Ты – единственный парень в школе, который вырос хорошим человеком.

Коннелл бросает на нее взгляд. В каком смысле – хорошим? – говорит он.

Как это в каком? Тебя все любят. И, в отличие от большинства, ты действительно очень симпатичный.

Смысл его гримасы ей понять не удается, он то ли приподнимает брови, то ли хмурится. Они подъезжают к его дому – окна темные, Лоррейн уже легла. Они поднимаются к Коннеллу, ложатся рядом и шепчутся. Он говорит, что она очень красивая. Раньше она этого никогда не слышала, хотя в глубине души и догадывалась, но услышать такое от кого-то еще – совсем другое дело. Она прикладывает его руку к своей груди, туда, где больно, он целует ее. Лицо у нее мокрое, она плакала. Он целует ее в шею. Как ты, в порядке? – говорит он. Она кивает, он гладит ее по волосам и говорит: не переживай, ты по делу расстроилась. Она зарывается лицом ему в грудь. Ей кажется, что она превратилась в мягкую тряпочку, которую только что выжали, но с нее все еще стекают капли.

Ты бы никогда не ударил девочку, правда? – говорит она.

Нет, конечно. Ни за что. А почему ты спрашиваешь?

Не знаю.

Ты думаешь, я только тем и занимаюсь, что бью девчонок? – говорит он.

Она крепко-крепко прижимается лицом к его груди. А мой отец бил маму, говорит она. Несколько секунд, которые тянутся целую вечность, Коннелл молчит. А потом говорит: господи. Какой ужас. Я не знал.

Да ладно, говорит она.

А тебя он бил?

Случалось.

Коннелл снова умолкает. Ложится, целует ее в лоб. Я никогда и пальцем тебя не трону, говорит он. Никогда. Она молча кивает. Мне с тобой очень здорово, говорит он. Проводит ладонью по ее волосам и добавляет: я люблю тебя. Это не просто слова, правда люблю. Глаза ее снова наполняются слезами, она закрывает их. Даже в памяти этот миг навсегда останется наполненным огромным смыслом, и она знает это уже сейчас, пока все происходит. Она никогда не верила, что ее кто-то полюбит. А теперь начинается новая жизнь, это первый ее миг, и даже когда пройдет много лет, она будет считать так же: да, вот таким и было начало моей новой жизни.