Эксперемент 

Я долго думал над тем, почему же мои глаза способны менять цвет, не просто становясь темнее или светлее, как у остальных людей, а полноценно изменяя свою радужку на другой цвет. Наблюдая за другими детьми в школе, я замечал: если они обижены, их глаза темнее обычного, а если радостны – они прямо светятся от счастья. Наблюдая за собой, я понял: красный цвет появляется тогда, когда я сержусь, а жёлтый и оранжевый – когда мне радостно на душе. После приятных слов от мамы или похвалы от отца мои глаза приобретали розовый цвет, а когда наоборот меня ругали, мои глаза погружались в глубокий синий. Когда я был особенно задумчив, мои глаза приобретали фиолетовый цвет.

Закончив свои наблюдения, я решил похвастаться папе. В тот вечер родители были дома. Сегодня воскресенье, поэтому все свободное время они проводят со мной. Не каждое воскресенье им удавалось побыть дома, потому что их «певческая» жизнь занимала много времени. И вот теперь мы всей семьёй могли собраться за столом и отведать ужин. Мама вкусно готовит, но редко. В основном в нашем доме много каш и завтраков быстрого приготовления, которые я завариваю себе по утрам сам, потому что родителей иногда нет дома целыми сутками.

Мама у меня красивая блондинка невысокого роста. У неё носик-пуговка, губы тонкие и ровные, а глаза – лисьи и большие. Она всегда носит хорошо причёсанные волосы в косе-корзиночке. Дома она одевается легко и просто: домашние платья и фартучек, а на выступления у неё целый гардероб красивой блестящей одежды.

У моего папы острый длинный нос, тёмные волосы, выразительные скулы и большие косматые брови, которые он постоянно хмурит. У него строгое лицо, но очень добрый характер. Я никогда не видел, чтобы он кричал или сильно сердился. Папа немного выше мамы, и он крепко сложен.

Дома папа больше молчит, нежели говорит. Видимо, он так отдыхает от работы. Потому что петь на сцене – это тяжело, я так думаю. Дома он привык ходить в халате, а на выступления надевает костюмы. Они разные, но без особых украшений. У мамы, конечно, одежда намного красивее, чем у папы. Наверное, так и должно быть.

Мои мама и папа с оранжевым цветом глаз. Мама никогда не скрывала своих глаз и всегда смотрела на меня при любом настроении, а папа либо молча опускал глаза, либо закрывал их, когда что-то случалось. И вот сегодня мне удалось заметить, что папа всё время смотрит в свою тарелку. Мама болтала без конца, рассказывая, какие её любимые песни нравятся слушателям, а какие – еще ждут, пока их полюбят. Мы кушали рыбную запеканку. Я сидел напротив мамы и наблюдал, как от её улыбки оранжевые глаза мерцают красивыми огоньками. Папа читал газету.

– Ну, как, Максик, вкусно? – спросила мама с ожиданием, глядя на меня.

– Очень вкусно, мамочка, – отвечал я, улыбаясь. Я про себя всё думал, какого же цвета сейчас мои глаза? Розовые или может быть голубые? Синие или по-прежнему белые?

Пока я думал, родители начали говорить про ремонт дома. Папа сказал, что надо убрать бассейн во дворе, а мама говорила, что нужно наклеить новые обои в гостиной. Мне же всё в нашем доме очень нравилось. Пусть он чуть старенький, но менять ничего не хотелось. Кухня была маленькая, с небольшим столиком в углу и большим окном вдоль стены. В гостиной стояли мягкие кресла, на которые так здорово прыгать! Если бы у меня были друзья, мы бы вместе прыгали по дивану и креслам, а так – только я и мой пёс Шарик. Мне очень нравились лампочки-фонарики у нашей входной двери и красивые цветочные картинки в гостиной. А еще синий фортепьяно, который гордо стоял в углу гостиной.

Наш домик с розовой крышей и голубыми стенами ничем особенным не отличался от домов соседей. Разве что во дворе был небольшой бассейн, в котором я летом любил купаться. Сейчас начало осени, и бассейн пустует; туда периодически запрыгивают лягушки и сидят там по ночам. Однажды утром я решил пройти через двор на улицу и увидел двух очаровательных лягушат, которые тщетно пытались взобраться на стенки бассейна и всё время ползали своими мокрыми лапками.

Я нашёл прутик и попытался помочь одному лягушонку, но тот никак не хотел цепляться за прутик. Тогда я решил снять обувь и спуститься в бассейн. Он был пустой, но носки мои всё равно промокли – видимо, из-за утренней росы.

Я едва поймал этих лягушат, потому что они так ловко прыгали и убегали от меня, что, когда я наконец вытащил их наружу, они сразу скрылись где-то в глубине кустов.

В тот день я, возможно, опоздал в школу, потому что спасал двух лягушат, но зато было о чём рассказать моему соседу по парте, который молча кивал головой и чертил в тетрадке смешные узоры. Я много рассказывал Ингену и очень любил, когда он просто слушал. Отвечать мне – не его прерогатива, а слушать – пожалуйста. Я рассказывал, как устроена моя комната, какая мебель стоит на первом этаже, а какая – на втором (в моей комнате). Про нашего домашнего питомца – Шарика, и про то, что этот маленький кудрявый пудель любит грызть мамины туфли, за что бывает наказан отсутствием вкусняшек. Я много говорил, Инген много слушал. Вообще, он слушал и не задавал вопросов. Знаете, когда вам не задают вопросов, это хорошо, но не в моём случае. Я люблю вопросы. А особенно люблю их задавать. За это меня иногда ругают, но это не страшно.

Вот, например, сейчас я очень хотел спросить у папы, почему у людей меняется цвет глаз в зависимости от настроения. Но я боюсь его расстроить и молча опускаю глаза на тарелку. Мой аппетит словно ветром сдуло. От глаз мамы ничего не скрыть, и она серьёзным тоном спрашивает:

– Макс, что случилось? Почему не ешь?

– Ем, мамочка. Очень вкусно. Наверное, я уже наелся.

– Зря ты так мало ешь, – вмешался папа, чему я очень обрадовался. – Чтобы вырасти крепким и сильным, надо хорошо кушать. Ты понял меня, Макс?

– Да, папа!

– Как дела в школе? – спросила мама.

– Всё хорошо. Сегодня