Цитаты из книги «Откровенные беседы с Садхгуру: о любви, предназначении и судьбе»

Ты хочешь, чтобы твое тело чувствовало себя немного лучше, – возразил он с улыбкой. – Мы называем это сексуальностью, и она может быть довольно красивой. Мы хотим, чтобы наш разум чувствовал себя немного лучше. Мы называем это общением. Мы хотим, чтобы наши эмоции чувствовали себя лучше, и мы называем это любовью. Эмоциональная совместимость придает такой любви красоту и комфорт, но не более того. Хорошая физическая совместимость, сходство взглядов и сильное чувство любви может сделать твою жизнь замечательной, во многих отношениях. Но если ты готова внимательно и честно взглянуть на все это, ты не сможешь отрицать, что таким отношениям всегда сопутствуют ограничения и беспокойство

Лила рассказала мне, что, когда она сама начала добровольно работать в Фонде Иша, она специально выбирала тех, кто ей меньше всего нравился, и работала с ними. «Почему?» – удивилась я. «Мне было интересно избавиться от всех своих ограничений, а эти коллеги указывали мне на них». Этот подход совершенно отличался от того, с каким я жила последние тридцать лет. Забавно: я считала себя исследователем человеческого развития, но мне никогда не приходило в голову, что подобная избирательность – препятствие для нас. Я так часто защищала свою зону комфорта. Лила несколько раз говорила мне, что небольшой дискомфорт полезен.

Лила рассказала мне, что, когда она сама начала добровольно работать в Фонде Иша, она специально выбирала тех, кто ей меньше всего нравился, и работала с ними. «Почему?» – удивилась я. «Мне было интересно избавиться от всех своих ограничений, а эти коллеги указывали мне на них». Этот подход совершенно отличался от того, с каким я жила последние тридцать лет. Забавно: я считала себя исследователем человеческого развития, но мне никогда не приходило в голову, что подобная избирательность – препятствие для нас.

она специально выбирала тех, кто ей меньше всего нравился, и работала с ними. «Почему?» – удивилась я. «Мне было интересно избавиться от всех своих ограничений, а эти коллеги указывали мне на них». Этот подход совершенно отличался от того, с каким я жила последние тридцать лет. Забавно: я считала себя исследователем человеческого развития, но мне никогда не приходило в голову, что подобная избирательность – препятствие для нас

Лила рассказала мне, что, когда она сама начала добровольно работать в Фонде Иша, она специально выбирала тех, кто ей меньше всего нравился, и работала с ними. «Почему?» – удивилась я. «Мне было интересно избавиться от всех своих ограничений, а эти коллеги указывали мне на них». Этот подход совершенно отличался от того, с каким я жила последние тридцать лет. Забавно: я считала себя исследователем человеческого развития, но мне никогда не приходило в голову, что подобная избирательность – препятствие для нас

вложит все силы в то, чтобы вырастить цветок, ведь именно в этом и состоит мастерство садовника.

Лучше всего я чувствую себя в одиночестве, но моя работа подразумевает постоянное и глубокое участие в жизни людей. Меня всегда окружают люди, и я без колебаний включаюсь в их дела

В большинстве своем люди наслаждаются всеми этими вещами только потому, что они не всем доступны. Такова единственная причина, по которой они считают себя особенными. Если бы все в мире были миллиардерами, не было бы ничего особенного в том, чтобы быть миллиардером. Вы часто наслаждаетесь определенными вещами лишь потому, что считаете их уникальными. Это не настоящая радость. Если однажды человек понимает, что все эти вещи, какими бы они ни были, не приносят настоящей радости в абсолютном смысле – значит, он готов к йоге.

Создаешь себе кокон. Потребность в исключительности происходит из глубокого чувства незащищенности. Эти два состояния питают друг друга. Весь этот феномен исключительности и неуверенности, управляющий значительной частью человечества, обладает чисто психологической природой. Он не имеет отношения к жизни». Я подумала, насколько это верно для нашей культуры здесь, в Соединенных Штатах. Мы живем в своих отдельных мирах, в изолированных домах, подальше от тех, кого не любим и не хотим видеть. Так поступают не только богатые люди. Даже в бедных кварталах опасно быть чужаком. Мы допускаем в свой круг очень ограниченное число людей. Может ли эта самоизоляция лишить нас истинной жизни?

Чем больше тебя порабощают логические процессы разума, тем больше ты стремишься быть исключительной. Сегодня все общество поощряет исключительность. Но она означает, что ты отделяешь себя от жизни