Будучи большим поклонником творчества (но не расовых воззрений) «великого и ужасного» ГФЛ, с удовольствием приобрёл оба увесистых тома, приобщив их к уже имеющейся у меня старой биографии Л. Спрэга де Кампа, и с не меньшим удовольствием и интересом – что называется, взахлёб – проштудировал этот фундаментальный двухтомник С. Т. Джоши.
Целью было не только во всех деталях изучить перипетии жизни и извивы творческого пути одного из любимых писателей, но и попытаться понять – в чисто практическом разрезе, с пользой для себя лично, – что же, собственно, у него пошло не так: почему человек, наделённый столь ярким и выдающимся литературным талантом, богатым воображением, изощрённым и научно-ориентированным складом мышления, утончённым вкусом и т.д. и т.п., не смог ни нормально обустроиться в жизни, ни как следует продвинуться по писательской стезе? Публиковался в бульварных журналах, перебивался случайными редакторскими заработками, долгие (а быть может и свои лучшие!) годы провёл, барахтаясь в мелком и удушливом «болотце» любительской журналистики, сродни кое-кому из нынешних молодых людей, прожигающих жизнь в ЖЖ’шечках, бложиках, вК’шечках… Сюда же следует добавить и огромного объёма личную переписку, которую он скрупулёзно вёл подчас с какими-то «левыми», вряд ли заслуживавшими того людьми (одного из них, к примеру, он удостоил письма объёмом в 70 рукописных страниц!)... В 34-летнем возрасте Лавкрафт в полушутку – но и наполовину всерьёз – считал себя уже «пожилым джентльменом», жаловался на некие туманные, малопонятные проблемы с нервной системой (находясь при этом в весьма неплохой физической форме, позволявшей ему совершать длительные ночные прогулки-экскурсии по городу), люто ненавидел афроамериканцев и других американских иммигрантов, да и просто «низшие расы» (что нашло своеобразное отражение в его произведениях)… Словом, был личностью, полной загадок, предрассудков (сегодня бы сказали – «тараканов») и контрастов. Кто знает, как бы сложилась его судьба и карьера и какие ещё удивительные формы приняло бы его творчество, закончи он университет и поработай в профессиональной научной или литературной сфере.
Поразительная веха из его биографии: в 1926 г. он вернулся в родной Провиденс из Нью-Йорка, где прожил два года и потерпел неудачу буквально по всем фронтам – не смог найти работу, не ужился в браке, не написал никаких особо выдающихся произведений. Казалось бы, достаточное основание для того чтобы впасть в уныние и опустить руки. Однако – и в этом, мне кажется, весь Лавкрафт – возвращение домой настолько его вдохновило, что за следующие полтора–два года он выдаёт – практически залпом – «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата», «Случай Чарльза Декстера Варда», «Цвет из иных миров» и «Ужас Данвича» – одни из лучших (или, по крайней мере, наиболее известных и крупных по объёму) своих сочинений. Увы, «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» и «Случай Чарльза Декстера Варда» так и не были опубликованы при жизни автора (к последней повести сам он относился с необъяснимым пренебрежением).
Возможно, главная трагедия творчества Лавкрафта заключается в том, что за свою короткую жизнь он так и не нащупал собственной литературной ниши и толком не разобрался, кто есть его целевая аудитория – для кого писать. Он будто бы разрывался между элитарной, нонконформистской прозой («андеграундом» для узкого круга преданных читателей) и массовым бульварным чтивом для дешёвых палп-журналов. Его рассказы и повести сочетают в себе – порой чрезвычайно оригинальным и виртуозным образом – элементы обоих этих направлений, балансируя на грани фэнтези, оккультных «страшилок» и крепкой научной фантастики. Пробиться в профессиональную «высокую» литературу, очевидно, помешала авторская скромность – временами гипертрофированная, доходящая до самоуничижения, вкупе с критическим осознанием слабости некоторых работ, их перенасыщенности теми самыми бульварными элементами и театральными эффектами, от коих Лавкрафту было очень трудно избавиться. Вместе с тем, он довольно быстро вырос из формата стандартных бульварных изданий, в рамках которых ему было тесно и неуютно (даже если он сам не всегда отдавал себе в этом отчёт), и стилистические требования которых его явно тяготили, сковывали его творческое развитие, якорем тянули на дно. Именно этим, по сути своей, были обусловлены обескураживающие отказы в публикации ряда его лучших произведений – отказы, которые он воспринимал чересчур остро и болезненно.
«Вполне возможно, – резюмирует Джоши, – Лавкрафт не получил признания при жизни как раз из-за того, что до бульварного чтива его творчество не дотягивало по критерию обыденности, а до модернистов – по критерию дерзости. Этот раскол, как он справедливо замечает, обязан появлением (еще в девятнадцатом веке) капитализму и демократии…» (т.2, с. 482).
Автору биографии «слабо верится, что Лавкрафт повлиял на классиков» жанра научной фантастики ХХ века (т.2, с. 451). При этом небезынтересно отметить, что, например, Рэй Брэдбери начинал печататься (в 1940-е годы) в том же журнале Weird Tales, с которым в течение многих лет сотрудничал и Лавкрафт.
О последних неделях жизни писателя (т.2, гл. 25 – «Низвержение в Вечность...» – по аналогии с «Низвержением в Мальстрём») невозможно читать без содрогания. О многом заставляет задуматься и подробно описанная склока между друзьями Говарда, его душеприказчиками и коллегами по перу вокруг оставленного им литературного наследия.
Том 1-й может показаться чуть монотонным и пресноватым, тогда как всё самое интересное, событийно важное и концептуально значимое, по моему мнению, сосредоточено в томе 2. Впрочем, без прочтения первой книги картина всё равно останется неполной, и многие вещи будут непонятны.
2-й том завершается обзором мировой лавкрафтианской литературы, художественной и академической, с 1930-х гг. до наших дней; раскрывается роль А. Дерлета в разработке т.н. «Мифов Ктулху»; в перечислении мимоходом упоминаются даже издания Лавкрафта на русском языке, но без конкретных названий (полагаю, тут должны иметься в виду прежде всего трёхтомник 2000 г. от «Гудьял-Пресс» и сборник избранных произведений «Некрономикон» из серии «Гримуар» от «Энигмы», 2017, с великолепными рисунками Дмитрия Воронцова).
Достоинства:
Среди главных достоинств монументального двухтомника Джоши, помимо содержательного богатства, вдумчивости изложения и глубин литературного анализа (за вычетом пары случаев), хотелось бы выделить качество перевода на русский язык от школы перевода В. Баканова. Радуют также плотная белая бумага, чёткая печать и суперобложка с твёрдым чёрным переплётом под ней; оба тома оснащены обширными примечаниями и предметно-именными указателями.
Недостатки:
К сожалению, несмотря на общее высокое качество перевода, в тексте встречаются досадные опечатки и упущения, и они не так уж редки, особенно во втором томе (в «лучших» традициях журнала Tryout). Пропущенные закрывающие скобки и по меньшей мере одна пропавшая сноска, отсутствие единообразия в написании некоторых имен и названий («Чарлстон/Чарльстон», «Ньярлатхотеп/Ньярлатотеп») и т.д. Это недоработка корректора.
Есть и пожелание в отношении иллюстративного материала: в обоих томах имеются чёрно-белые вклейки с фотографиями и рисунками, но при таком объёме текста и содержательном охвате иллюстраций всё же могло быть побольше. Не очень удобно каждый раз «бегать в интернет» в поисках экслибриса Лавкрафта, его портретов (выполненных Д. Раймелом и Перри) и прочих изображений, которые, думается, без труда – и не за слишком большие деньги – могли быть добавлены в книгу.